Методики и технологии с фактологической информацией в исторической науке отработаны. При работе с эмпирическим материалом устных исторических источников необходимо привлекать инструментарий и технологии анализа, разработанные и применяемые в психологии, социологии, антропологии, лингвистике, а также опыт других научных дисциплин. Специфика самого источника устной истории проявляется в комплексности. Комплексный характер устной истории придает использование широкого спектра методик исследования. Полезными, а иногда и необходимыми в устной истории могут быть приемы и методы, разработанные многими социогуманитарными науками. Например, близки к устной истории исследовательские методы антропологии. Как известно, антропология помогает взглянуть на любое современное сформировавшееся сообщество и изучить его, используя методы и способы анализа, применяемые обычно в полевых работах. Сближает устную историю и антропологию то, что, в отличие от социологии, в центре ее внимания — не закономерности и типичные явления, а мир в его многообразии. В частности, антрополог пытается выяснить, что делает людей разными, изучая различные субкультуры, в отличие от социолога, который, наоборот, вводит системы и классификации. Сближает устную историю и антропологию и стремление зафиксировать действительность не с позиции стороннего наблюдателя, а с точки зрения изучаемых индивидов или целых групп. Не зазорно для более тонкого анализа, для правильной интерпретации смысла чаще обращаться к методам работы с источниками и других наук, в том числе и новых дисциплин. Например, можно привлечь «кинесику» — науку о жестах — для расшифровки невербальной информации, лингвистики — для работы с речью, голосом, тоном, тембром, характером речи, которые могут передавать информацию о возрасте человека, его физическом и душевном состоянии, эмоциях и т. п.

Третий путь использования устных исторических источников связан с популяризацией исторических знаний, с развитием гражданского общества, с воспитанием патриотизма и любви к своей Родине — малой и большой. Это обусловлено тем, что по своей природе устная история, как никакое другое направление исторических исследований, тяготеет к сотрудничеству с самыми разными формами творчества, адресованного массовой аудитории. Устные исторические интервью имеют очень широкий ареал использования, от учебных и научно-познавательных компакт-дисков, интернет-сайтов и интернет-страниц до музейных экспозиций, радио-, телепередач. В этом направлении особенно больших успехов достигли зарубежные устные историки.

В зарубежной практике нашли проработку вопросы взаимодействия устной истории и современных средств массовой информации, музейного дела, кино, театра и устной истории; образования, воспитания и устной истории. Использование устных исторических источников в этих сферах во многом определяется сложившимися здесь законами жанра. Поэтому зарубежные историки пытаются понять, какой отпечаток это сотрудничество накладывает на академические практики.

Подводя промежуточные выводы, необходимо констатировать, что вопросы и проблемы использования и интерпретации устных исторических источников являются на сегодняшний день менее разработанными и в теоретическом, и в практическом плане, чем вопросы, связанные с созданием устных исторических источников. Тем в большей степени в вопросах их создания и документирования подспорьем для устных историков является опыт социологов, этнологов, антропологов и технологии других социогуманитарных наук, базирующихся на работе с носителями информации.

В вопросах интерпретации приходится полагаться на личный опыт проб, ошибок, удачных находок. Усложняет ситуацию сохраняющееся недоверие к устным историческим источникам со стороны академической науки. Тем не менее при работе с устными историческими источниками, так же как и с другими видами и типами источников, необходимо опираться на традиции отечественного источниковедения с его методикой источниковедческого анализа, привлекая методы анализа других наук — текстологии, социологии, лингвистики, лингвокультурологии, психологии, работающих с текстами, индивидуальным и коллективным историческим сознанием и т. д.

Одной из самых сложных и неоднозначных проблем использования устных исторических источников в научных публикациях является публикация информации об информанте и использование представленной им информации. Существует несколько подходов, отражающих наработки разных национальных научных школ.

Уже на начальном этапе формирования научно-практической программы по устной истории, создания устноисторического проекта важно обсудить этические вопросы, связанные с использованием имени рассказчика в публикациях разного рода. Вопрос о том, имеет ли право интервьюер ссылаться в своих научных публикациях на конкретного рассказчика, является дискуссионным и не имеет у историков однозначного ответа. В этнографии, например, является обязательным полное «досье» о рассказчике, как носителе традиций этнической культуры, без которой невозможна научная интерпретация полевых материалов. Научно-справочное оформление этнографических источников предусматривает наряду с личными паспортными данными указание происхождения, данные о родителях респондента, семейные предания о предках.

В отечественной устной истории этот вопрос еще серьезно не обсуждался и до конца не решен. В зарубежной устноисторической практике встречается несколько вариантов. Так, некоторые американские устные историки считают, что указание при цитировании фамилии и имени респондента не только неэтично, но и нарушает его права. В своих научных публикациях они ссылаются на кодировку заархивированного устного источника в соответствии с принятым в фондах американских устных архивов при университетах, архивах или библиотеках учетом поступающего материала и присвоением номера фонда, описи, дела. В таком случае в научном тексте ссылки на устный исторический источник включают традиционные архивные данные. В отличие от американской традиции, французская устная история допускает ссылки на фамилию информатора. В целом в зарубежной практике нет единодушия: в одних обществах устной истории принято нумеровать интервью без афиширования авторов, в других цитирование сопровождается указанием не только автора высказываний, но и полных данных о нем.

В российской практике также нет единого мнения. Каждый исследователь решает эту проблему самостоятельно. Но именно для российских историков эти вопросы имеют важное значение. Связано это и с несовершенством нормативной базы российского законодательства, и с особым драматизмом исторических процессов. В отечественной юриспруденции не проработаны нормативы, регулирующие авторские права, определяющие интеллектуальную собственность, защищающие личную тайну и гарантирующие конфиденциальность личности.

Драматизм российской истории XX в., при юридических прорехах, часто ставит историка перед дилеммой — публиковать или не публиковать информацию о респонденте. В России весь XX в. происходили кардинальные изменения и радикальные преобразования — это и раскулачивание, и репрессии, и депортации, и войны, и реформы, раскалывающие общество на группы, а во многих случаях — на исполнителей и жертв. Учитывать эти обстоятельства особенно важно при работе в микронаселенных пунктах, где проживают потомки тех и других. Публикации рассказов представителей одной стороны затрагивают чувства и достоинства другой стороны, например, в ситуации, когда в своем рассказе о раскулачивании респондент из семьи раскулаченных указывает фамилии односельчан — активистов комитетов бедноты, которые участвовали в раскулачивании. Подобные обстоятельства необходимо учитывать при составлении программы по изучению противостояния белых и красных в казачьем обществе, когда в рассказах обеих сторон приводятся семейные истории с указанием фамилий. Для микрообществ со стабильным населением публичное обнародование интервью или его интерпретация в научных изданиях может стать толчком к нагнетанию межличностной неприязни и общественному взрыву.