В отечественной практике раньше рекомендовалось заверять подпись респондента печатью исполкома, сельсовета, сельской, районной, городской администрации или другого государственного учреждения. На современном этапе при технической записи интервью его согласие записываться на диктофон уже рассматривается как юридически допустимая замена подписи. В том числе поэтому в устных архивах наряду с документированными распечатанными бумажными вариантами интервью сдаются на хранение и аудиоматериалы.

Противники повторного, а тем более многократного редактирования транскрипта рассказчиком обычно аргументируют это тем, что наиболее адекватна первая эмпирическая реакция респондента, и соответственно более «чистым» является именно первый вариант текста. Дело в том, что чтение транскрибированного текста почти никогда не удовлетворяет рассказчика. Увидев в письменной форме свой рассказ, он начинает отказываться от многих высказываний. Часто в результате редакции текст радикально меняется, в нем появляются «отцензуренные» самим респондентом в соответствии с текущей социально-политической ситуацией, отшлифованные новыми веяниями, общественным мнением и СМИ оценки и описания прошлых событий. Часто редактирование сводится к внесению изменений, связанных с желанием респондента выглядеть определенным образом в глазах окружающих или оставить о себе хорошее мнение.

Эти изменения тоже, кстати, могут быть интересным материалом для историка, политолога, социолога, культуролога и других исследователей, так как разница между двумя вариантами — транскрибированным и отредактированным — показывает, как изменялись приоритеты, взгляды, мнения человека, как влияют на него политика, идеология, общество и т. д. Сравнение первоначального текста с последующими редакциями особенно распространено у американских историков. В России их опыт использовался, например, коллективом устных историков Института истории естествознания и техники. Занимаясь устной историей науки города Москвы, его сотрудники разработали «процедуру авторизации текста, в ходе которой возникают новые редакции текста, содержание которых подчас весьма отличается от первоначально произнесенного текста». Они считают, что «сохранение всех основных редакций текста интервью позволяет избежать деформации первоначального смысла и проводить комплексный источниковедческий анализ, обращаясь к аудио-, видеозаписи, первоначальному транскрипту и т. д. неограниченное количество раз»[64]. Каждый отредактированный учеными вариант транскрипта тоже становится предметом исследований: что изменено в тексте, почему, о чем это свидетельствует. Одним из убедительных аргументов в пользу такого подхода является профессиональная этика, дающая носителю информации возможность редактировать текст, который будет предан гласности и станет открытым для публики.

В ряде российских центров устной истории, как и во многих европейских центрах, такую практику не применяют, считая, что чем больше у интервьюируемого возможностей вносить изменения в текст, тем меньше в нем остается его подлинных оценок и больше появляется ангажированности. Кроме того, чем дольше респондент работает с текстом, тем больше ограничений он вводит на использование интервью.

Одна из причин такой разницы в подходах — то, что российские и европейские исследователи меньше заостряют внимание на проблеме авторского права.

Если научным коллективом будет принято решение об авторском редактировании текста респондентов, необходимо обязательно учитывать аудиторию, с которой работают интервьюеры. В том же Институте истории естествознания и техники исследователи имели дело с очень грамотной, образованной и амбициозной аудиторией — известными учеными и их окружением. Более трудно, а то и невозможно организовать подобную работу с пожилым сельским населением 1905-1920-х гг. рождения в силу разных причин — состояния их здоровья (плохо видят, плохо слышат), отсутствия образования (не умеют или плохо умеют писать) и т. д. Но если исследователи решили предоставлять респонденту возможность редактировать текст, необходимо инструктировать его, чтобы разъяснить, чем устная речь отличается от письменной, а тем более от литературного текста, и указать на то, что нужно ограничиться проверкой лишь тех слов, которые отличаются спецификой, относятся к датам, именам, топонимам и т. д.

Долгое время (в 1990-е гг.) основным средством фиксации являлись пленочные магнитофоны и видеокамеры. Пленка как носитель весьма ненадежна. Ленточные и кассетные носители размагничиваются, ухудшается качество звука. Наряду с ручным транскрибированием современные способы сохранения старых записей предполагают оцифровку аудио-и видеоматериалов, сделанных на магнитофонах или кассетных диктофонах. Для этого можно воспользоваться программами перевода аудиозаписи в цифровую форму.

В завершение характеристики требований к транскрибированию нужно напомнить, что вопросы превращения устного исторического источника в формате аудио-или видеозаписи в его письменный аналог — транскрипт в отечественной практике не до конца проработаны. Существует много нерешенных и спорных моментов. В опубликованных методических рекомендациях чаще всего механически воспроизводится опыт зарубежных центров устной истории, хотя многие их рекомендации разработаны и апробированы в национальных обществах с иным менталитетом, в ином правовом пространстве. Российскому научному сообществу необходимо выработать собственные подходы, принципы и единые требования к транскрибированию, адаптировав их к российскому социокультурному полю. Нужно документально оформить правила транскрибирования и определить содержание научно-справочного материала каждого транскрипта. В этом документе должны быть оговорены принятые сокращения в тексте, знаковая система кодирования невербальной информации, оформления имен, топонимов, просторечных слов и выражений, фонетическое транскрибирование говоров, диалектов, произношений. При отсутствии принятой в России единой системы транскрибирования любой коллектив устных историков вправе принять единые для его членов и понятные для других исследователей правила документирования материалов интервью.

Таким образом, транскрибирование является завершающей и важнейшей стадией создания устных исторических источников. Оно, собственно, и составляет значительную часть процедуры документирования. Без транскрибирования звуков документ является уязвимым, может быть утерян. Письменный транскрипт устного исторического источника более доступен исследователю, с ним удобнее работать.

Но такая точка зрения разделяется не всеми исследователями. Наиболее точной и полной версией является аудиодокумент. Качество письменной версии зависит от работы транскрибирующего, именно поэтому предлагается считать авторами конечного документа — устного исторического источника — трех человек: респондента как носителя информации и рассказчика; корреспондента (интервьюера) как создавшего саму ситуацию, подготовившего научно-методические материалы, ведущего опрос и записавшего информацию, и человека, транскрибирующего материалы интервью. От того, как последний сумеет превратить устную речь в письменную, расставит акценты, знаки препинания, закодирует лингвистическую и визуальную информацию, зависит качество письменной версии устного исторического источника. Завершается документирование составлением научно-справочных материалов и к аудиоисточнику, и к его транскрипту.

1. Что включает в себя процесс документирования? Соотнесите понятия «создание» («фабрикация») и «документирование»; «создание» и «транскрибирование»; «транскрибирование» и «документирование». Почему их нельзя назвать синонимами? Чем они отличаются и как сопрягаются между собой?

2. Что включает в себя информация устного источника? Какая информация теряется при переводе устной речи в письменную? Что такое вербальная и визуальная информация? Приведите примеры той и другой. Проработайте термины «вербальный текст», «визуальный текст», «латентный контекст» или «латентная информация». Подумайте и скажите, можно ли с помощью визуальных форм устноисторических материалов выявить латентную информацию. Мотивируйте свое мнение.