– Себастьян, – произнесла Элинор, цепляясь за руку Валентина с такой силой, что наверняка оставила кровоподтеки.

Герцог стоял в дверном проеме с братьями по обе стороны от него. Правда, после первой секунды внимание Мельбурна переключилось на сломанную мебель, разбросанные по комнате хлеб и чайные принадлежности и троих связанных мужчин, распростертых на полу.

– Шей, опроси всех, кто что-нибудь слышал о случившемся здесь, – спокойно сказал он, доставая из кармана пальто бумажник и передавая его брату. – Сделай так, чтобы они помалкивали.

Шарлемань кивнул, взял бумажник и исчез в основной части постоялого двора. Валентин открыл, было, рот, чтобы сказать что-нибудь характерное для него, остроумное и даже вызывающее, но не смог придумать ничего лучшего, чем приказать Мельбурну держаться подальше от Элинор и от него. Принимая во внимание его поврежденное плечо и пульсирующую рану на голове, он в данный момент был явно не готов к еще одному сражению в одиночку против троих. Но руки у него были сжаты в кулаки, и он ждал дальнейшего развития событий. Он твердо знал одно: Элинор станет его женой, и никто не сможет помешать этому.

– Что здесь происходит? – спросил Закери, делая шаг в комнату.

– Небольшое недоразумение, – сказал Валентин, чуть перемещаясь, чтобы держать обоих братьев в поле зрения.

– Мне кажется, это очень мягко сказано, – заявил Закери. – Черт возьми, Деверилл, ведь ты выкрал нашу сестру?

– Мне кажется, всем следует успокоиться, – заявила Элинор, еще сильнее ухватившись за плечо Валентина.

– А мне кажется, что Деверилл должен отодвинуться от тебя, если он не хочет отведать того же, что уже получил, – заявил, сжимая кулаки, Закери.

– Надеюсь, у тебя слова не разойдутся с делом, – усмехнулся Валентин.

– Да ты…

– Закери, – прервал его герцог, – мы должны попытаться разобраться во всем как цивилизованные люди! Только вопросы и ответы. Никаких эмоций!

– А что, если нам не понравятся ответы? – не унимался самый младший из братьев.

– В таком случае придется перейти к нецивилизованным способам обсуждения ситуации, – сказал Мельбурн, поднимая один из уцелевших стульев.

Валентин мог бы отказаться от разговора, но чувствовал, как дрожит рядом с ним Элинор. А, кроме того, у него так болела голова, что он боялся рухнуть на пол. Напряженно кивнув, он усадил Элинор на ближайшую скамью и осторожно уселся рядом, стараясь находиться достаточно близко от нее, чтобы держать за руку, и достаточно далеко, чтобы было, где развернуться, если на него нападет кто-нибудь из братьев.

– Я могу все объяснить, – неожиданно сказала Элинор.

Герцог приподнял бровь.

– Что ж, начинай. Но только прими во внимание вот это. – Он вынул из кармана сложенный лист бумаги. – Сомневаясь, что ты читала его, так что я изложу содержание. Здесь говорится, что ты похищена Девериллом и что он везет тебя в Гретна-Грин с мыслью жениться и тем самым оградить тебя от моего произвола.

– Я уехала добровольно, – призналась она, краснея.

– Я похитил ее, – поправил Валентин. Что бы ни случилось, Элинор любит обоих братьев. Он не позволит вбивать между ними клин даже ради него самого. – Я не мог равнодушно смотреть, как ты обрекаешь ее…

– …на несчастную жизнь? – закончил за него Мельбурн. – Мне показалось, что текст излишне драматизирован. Тем более для такого прагматика, как ты, Деверилл.

– Я принял решение спасти ее от произвола, – возразил Валентин.

– Но главное, это я просила его помочь мне, – снова вмешалась Элинор. – Меня и судите. А Валентин защитил меня от этих злодеев. – Она бросила взгляд на связанных мужчин и повторила: – Я ему жизнью обязана.

– Полно тебе, Нелл, – прервал ее герцог. – Деверилла не тревожит ничто, кроме его собственной персоны. Все это знают.

– Допустим, – согласился Валентин, уже с трудом сдерживая гнев. – Так почему же, скажи на милость, ты выбрал такого пресыщенного и безответственного человека, как я, для того чтобы присматривать за твоей сестрой?

В комнату снова вошел Шарлемань и передал бумажник Мельбурну.

– Все сделано, – сказал он и встал возле камина. – Я что-нибудь пропустил?

– Пока ничего. Мельбурн собирался объяснить, почему он выбрал столь аморального человека, чтобы присматривать за сестрой, – сказал Валентин, чтобы Закери или Себастьян не успели исказить суть разговора своими версиями событий.

– Я этого не делал, – медленно произнес герцог. Даже Шей, казалось, был озадачен.

– Ты не делал – чего?

– Не выбирал никакого неприемлемого человека, чтобы присматривать за сестрой.

– Позволь не согласиться с тобой, – фыркнул Закери. – Черт возьми, Мельбурн, ведь он похитил ее среди ночи из нашего дома! И ты по-прежнему считаешь его другом? По-моему, нам следует вызвать констебля, чтобы всех четверых судили и выслали в Австралию.

Валентин игнорировал оскорбления и долго смотрел на герцога. Мозг его лихорадочно работал. Он очень давно знал Мельбурна, и никогда не бывало, чтобы тот сделал ложный шаг, неправильно оценил деловое предложение или партнера. Нет, Бог свидетель, герцог точно знал, что делает, когда, прибегнув к шантажу, заставил Валентина оказаться в самом центре семейной проблемы.

– Ты занимался сводничеством! – охнув, произнесла Элинор, которая, судя по всему, пришла к такому же заключению. – Ты пытался свести меня с Валентином!

– Что? – воскликнул, расправив плечи, Шей. – Не смешите меня! Почему это тебе пришло в голову, что Деверилл когда-нибудь образумится?

– Но это произошло, – прервал его Мельбурн. Побледневшая Элинор поднялась на ноги.

– Не может быть, чтобы ты сам организовал все это. – Она взглянула на Валентина, и обида в ее глазах показалась ему тысячей кинжалов, вонзившихся в грудь. – Ты…

– Я ничего об этом не знал, – сказал Валентин, понимая, что, если Мельбурн будет и далее самодовольно утверждать, что это он несет ответственность за все, что произошло, он ее потеряет. – И мне совершенно безразлично, чьи действия привели нас сюда.

– Валентин, я устала оттого, что мною манипулируют, и не намерена больше терпеть это ни минуты.

Валентин поцеловал ее. И все ее возражения растаяли как дым.

– Элинор, – прошептал он, чуть приподнимая голову, – я люблю тебя. И мне действительно безразлично, какие обстоятельства помогли нашему сближению.

Она поморгала, переводя взгляд с его губ на глаза.

– Что ты сказал?

– Да какое это имеет значение? – вмешался Закери. – Ведь это вы сбежали, чтобы…

– Помолчи, Закери, – остановил его Валентин. – Элинор, идем со мной.

– Мы с вас глаз не спустим, – предупредил Шарлемань, подходя к ним с другого конца комнаты.

– Теперь это уже не важно, – сказал Валентин.

– Пусть идут, – вмещался герцог. – Они не настолько глупы, чтобы уехать без нас.

Валентин, не сказав больше ни слова, вывел Элинор из комнаты через кухню на небольшой боковой двор. – Ты действительно полагаешь, что он сам задумал все это? – спросила Элинор, повернувшись к нему. – Что именно он сделал все, чтобы, в конце концов, мы были вместе?

Валентин покачал головой.

– Я думаю, что он решил, будто я стану оказывать на тебя положительное влияние, а ты будешь положительно влиять на меня. А что до остального, то он едва ли мог все предугадать.

– Я оказываю на тебя положительное влияние? – улыбнулась Элинор, вглядываясь в его лицо. Он почему-то выглядел еще красивее с взлохмаченными волосами и лицом в синяках и ссадинах. Похоже, что, когда сошел внешний лоск, она увидела его настоящего.

– Да. Я понял это, когда ты хотела получить свой глоток свободы, но опасалась, что от этого может пострадать кто-нибудь другой. – Он немного помедлил. – Я, например, по возможности избегал чувства ответственности. Мне всегда казалась, что это напоминает кандалы или петлю на шее. Но вдруг я понял, что ты мне дорога, что меня тревожит то, что может случиться, и вовсе не хочется, чтобы ты была печальной или разочарованной. И я действительно люблю тебя.