О жизни и творчестве Эмиля Золя написаны сотни книг и статей. Среди них яркие и проникновенные страницы, оставленные его друзьями и современниками, Ги де Мопассаном, Полем Алексисом, братьями Гонкур, Анатолем Франсом, взволнованные и глубокие очерки его поклонников и последователей, Ивана Франко, Генриха Манна, талантливые монографии Анри Барбюса и Жана Фревиля, статьи Поля Лафарга, Луи Арагона, А. Луначарского и многих других.

У читателя, берущего в руки книгу Армана Лану «Здравствуйте, Эмиль Золя!», естественно, может возникнуть вопрос: «А что нового расскажет она мне об этом всемирно известном писателе?» Прежде чем ответить на него, необходимо напомнить основные вехи биографии и творчества ее автора.

Арман Лану родился в Париже. Недавно ему исполнилось пятьдесят лет. Он рано потерял отца и еще мальчиком лицом к лицу повстречался с нуждой, обрел, как он иронически говорит, экономическую независимость. Он не имел возможности завершить учебу и получил лишь неполное среднее образование. Его университетами стали тяжелая трудовая жизнь, суровые испытания второй мировой войны, ужасы фашистского плена… На собственном опыте Лану погнал боль и трагизм невозвратимых утрат, великую силу и красоту подлинной дружбы, низость измен и предательства.

В литературе он дебютировал как автор приключенческих романов. Свое первое реалистическое произведение «Утренний класс» Лану опубликовал в 1949 году и был удостоен за него Большой премии литераторов. Затем последовали «Майор Ватрен», «Свидание в Брюгге», «Когда возвращается море». Это своеобразная трилогия, объединенная общим названием «Безумная Грета», достаточно хорошо известна в нашей стране. Романы «Майор Ватрен» и «Когда возвращается море» были переведены на русский язык и быстро разошлись в сотнях тысяч экземпляров. Советские читатели полюбили романы Лану за ту суровую правду жизни, которая заключена в них, за озабоченность писателя судьбами своих современников. Его творчество является поучительным примером последовательной защиты и утверждения реализма. В отличие от авангардистов, которые взирают на окружающий мир затуманенными и безразличными глазами как на непонятную и непостижимую глупость, Лану видит в нем неисчерпаемый источник благородных тем и образов. Его волнуют проблемы современности, жгучие, мучительно-сложные, противоречивые. «Я, — говорит Лану, — склонен думать, что такие проблемы, как эксплуатация человека человеком, угроза атомной войны… являются более важными для романиста, нежели проблема романа без сюжета, без интриги, без героя».

Книга об Эмиле Золя — это яркое и своеобразное художественное повествование о большом и трудном пути автора знаменитого письма «Я обвиняю!..» и вместе с тем серьезное и оригинальное исследование творчества создателя «Ругон-Маккаров», «Трех городов» и «Четырех Евангелий». Арман Лану несколько лет работал над этим произведением. Он «перечитал, — по его собственному признанию, — множество сочинений Эмиля Золя, который рассыпал их щедрой рукой и о которых написаны горы книг… Я старался, — продолжает автор, — возможно чаще ставить своего героя в жизненную ситуацию, используя его произведения, высказывания современников и другие материалы и документы». Лану сжился со своим героем и полюбил его. Он преисполнен искреннего восхищения перед удивительным жизнелюбием Золя, ошеломляющей мощью его художественного дарования.

Со страниц книги во весь рост встает мужественная и самобытная фигура Золя, великого писателя и гражданина. Автор показывает его жизнь и творчество на широком фоне социальных и политических событий, происходивших во Франции во второй половине минувшего столетия: государственный переворот Луи Бонапарта, который похоронил «великую блудницу» — Республику и установил режим Второй империи, франко-прусская война и седанская катастрофа, затем Парижская коммуна, Третья республика, нашумевшее Дело Альфреда Дрейфуса и не утихавшие в течение всего этого времени классовые конфликты.

В этой накаленной атмосфере переоценки социальных, философских и политических доктрин формировалось мировоззрение и эстетические взгляды «сеятеля бурь», как назвал Эмиля Золя критик Жан Фревиль.

Лану, по его словам, «заставил говорить своего героя, не прибегая к романизированной биографии, но тем не менее используя приемы романа». Это мы уже видели в какой-то мере в книге Анри Барбюса «Эмиль Золя». Лану переносит центр тяжести на документы, факты, кропотливо собранные руками многих исследователей. Документальность придает книге особую значительность и достоверность. Автор сопоставляет источники, сталкивает различные точки зрения и только после этого делает вывод. И здесь ему неоценимую услугу оказывает создатель «Ругон-Маккаров». Слова самого Золя, сказанные когда-то друзьям или записанные в набросках к романам, выхваченные из писем или взятые из произведений, выделены в книге особым шрифтом. И это тоже своеобразный художественный прием! Читатель с волнением слушает живой голос Золя, как бы запечатленный на магнитофонной ленте.

Иногда Лану отдает дань фантазии, вымыслу. После того как герой изучен во всех опосредственных связях, его легко представить беседующим с друзьями, работающим за письменным столом, совершающим моцион. Но Лану не увлекается «приемами романа» и после живой сценки, созданной воображением художника, следует документ и факты, факты… Все эти элементы (вымысел, документ, факт) идут друг за другом, органически переплетаясь. Они-то и создают неповторимое своеобразие книги Лану.

Лану любит своего героя и стремится к тому, чтобы и другие полюбили его, но это не мешает ему быть объективным и даже суровым судьей. Золя — человек другой эпохи. Многие его поступки представляются наивными, многие его суждения нелепыми. В этих случаях Лану, как справедливо заметил И. Г. Эренбург, не пренебрегает иронией. И читатель схватывает не только особенные черты характера великого писателя, но и чувствует дистанцию времени.

В какой-то мере Лану использует метод работы самого Золя. Его герой был так же неутомим в собирании документов и фактов. Задумывая роман, Золя видел своих персонажей в развитии, знакомил с их родословной, средой, в которой им приходилось жить. Мы знаем, какое место при этом отводил Золя проблемам физиологии, наследственности. Лану, как и его герой, верен фактам. И это превосходно! Однако нам кажется, что он несколько злоупотребляет другим пристрастием Золя — пристрастием к проблемам физиологии. Некоторые существенные черты характера и творческого темперамента Золя Лану связывает с наследственностью и особым физиологическим складом Золя-человека (так, например, весьма прямолинейно и почти без оговорок объясняется сексуальное начало в романах Золя его наследственностью и затянувшимся житейским аскетизмом). Но в целом метод Золя, в котором Лану увидел много животворного и которым он на свой лад пользуется, вполне оправдан.

Само собой разумеется, что, насыщая книгу документами, Лану далек от простого эмпирического их обобщения. У него есть своя позиция, которая помогает ему разобраться в этом море фактов и выделить из них наиболее важные. Фигура Золя привлекает Лану своей общественной активностью. Задолго до Дела Дрейфуса Золя глубоко осознал гражданский долг писателя, уверовал в могучее воздействие литературы на общество, прорывался к наиболее острым социальным вопросам современности. В центре внимания Лану именно эти черты Золя-художника, Золя-гражданина, позволившие ему создать «Западню» и «Жерминаль» — первые правдивые романы о социальных низах и рабочем классе.

Особенно следует отметить прекрасную главу о романе «Жерминаль», в которой убедительно показан все возрастающий интерес Золя к социализму. Как важен, например, документ, в котором приведена запись Золя о Международном товариществе рабочих и его уставе: «Это новый „Общественный договор“, но, боже мой, ведь об этом не говорится ни в одном учебнике истории!» Или другая запись в блокноте, где Золя размышляет о выступлении Геда, или известное письмо к Ван Сантен-Кольфу: «Всякий раз, как я начинаю теперь изучать какой-либо вопрос, я непременно сталкиваюсь с социализмом».