— Портия, это Рикки. Мне надо сообщить тебе что-то крайне важное. Пожалуйста, позвони мне как можно скорее, перед уходом обязательно позвони. Я в офисе и жду твоего звонка.

Портия сразу стала набирать номер офиса, но возникший сзади Д'Арси нажал на рычаг.

— Вряд ли Рикки еще там, — сказал он. — Слишком уж поздно.

— Похоже, что-то срочное.

— Все дела? Может, до утра подождать?

— Но…

— А «Риголетто»? Стоит ли портить вечер? Давайте что-нибудь выпьем. Хорошее крепкое виски должно заглушить привкус тех отвратительных коктейлей.

Портия откупорила бутылку «Кардью», которую когда-то покупала для Романа и так и не сумела угостить его. Это было по-своему символично. Она так и жила все время — нетронутая, ожидающая. Конечно, угощая другого мужчину, совершенно не обязательно… Не обязательно?

— Позвольте предложить вам одну? — Д'Арси протянул ей раскрытый позолоченный портсигар.

— Я вообще-то не курю.

— И я не курю — не курю табак. Это кое-что другое, причем лучших сортов. Именно такие предпочитает принцесса Диана, я слышал.

— Ах травка. Когда-то в колледже… Что вы сказали, принцесса Ди?

— Да, говорят. Лично я представлен не был, но общие знакомые есть.

Надо было, конечно, отказаться, остановить его. Ну и что, что принцесса! Но Д'Арси уже зажимал между зубами две сигаретки, раскуривая их данхилловской зажигалкой. В колледже они всегда курили одну по кругу, и она всегда была какая-то жеваная, что ли.

— Они очень мягкие, — уверял Д'Арси. — Членам королевской фамилии приходится соблюдать осторожность.

Портия сделала глубокую затяжку, стараясь быть столь же изощренной, как и курильщицы травки в Букингемском дворце. Она даже не закашлялась.

— Может, посидим и просто послушаем музыку? — предложил Д'Арси. Казалось, нет ничего необычного в том, что они сели так близко друг к другу.

— Вы знаете, на чем все сейчас помешались в Париже?

— Нет. На чем?

— А разве в колледже вы не делали то же самое? Вот таким образом?

Он сделал глубокую затяжку и с силой привлек Портию к себе. Губы их соприкоснулись. Она почувствовала, как ее губы раскрываются и дым из его рта проникает в нее глубоко-глубоко, дым дважды сладкий, дважды одурманивающий. Ладонь его ласкала ее грудь, низко открытую декольте. Портия не придавала этому значения, как не придала значения и тому, что другой рукой он расстегнул ей сзади молнию на платье, а в следующую минуту груди и плечи ее были обнажены.

Они слушали музыку Верди, и он ласкал ее, осторожно и нежно. Портия все хотела заговорить с ним, хотела, чтобы он говорил, ведь голос его казался просто совершенством для таких слов. А он молчал. Молчала и она. То ли музыка ей мешала, то ли дым заполонил уже не только легкие, но и голову, но говорить было почему-то трудно.

Когда его губы коснулись ее соска, дым все еще клубился из уголков его рта, и было похоже, что загорелась ее розовая остренькая шишечка. А так оно и было. Он пытался языком притушить огонь, но было уже поздно.

Портия ощутила, как кровь в соске начала закипать. Это было почти болезненно, но боль казалась такой сладкой! Горячие пульсирующие токи через соски проникали ей внутрь все глубже и глубже, все ниже. Соски ее как бы сами рвались теперь к его губам, к зубам Д'Арси, рвались, как жадные маленькие зверьки. Им хотелось еще потереться о шершавый язык, побиться между острыми зубами, хотелось вжаться, влиться…

Телефон прозвенел дважды. Донесся голос Рикки:

— Портия, это опять я. Я все еще в офисе, жду звонка. Пожалуйста…

Портия попыталась выбраться из мягких кресел, но Д'Арси резко вернул ее к себе на колени. Юбка ее, взлетев, высоко задралась, полностью открыв ноги и бедра. Но какая разница?

Между пальцами Д'Арси зажимал другую сигарету — уже третью? или четвертую?

— Покорми меня, Портия, — сказал он. — Покорми меня дымком.

Рикки все еще болтал что-то по телефону.

Портия выпустила струйку дыма в рот Д'Арси. Он поймал ее и выпустил ей обратно. Также сделала и она. Туда и обратно. Туда и обратно. Что же ей это напоминает? Чуть повернувшись, бедром она вдруг ощутила, что же ей напоминает «туда и обратно». Она положила руку ему на бедро, продвигая ее вверх, чтобы удовлетворить свое искреннее любопытство.

— Мы ведь никуда не торопимся, — выдохнул он ей в рот.

— Не торопимся, — откликнулась она. — Я просто хотела узнать, большой ли…

И тут Портия повалилась. Д'Арси чуть поддержал ее, так что она упала на боковой валик дивана.

— Портия?

Портия лежала молча. Он осторожно ущипнул кожу с внутренней стороны бедра. Портия не шелохнулась. Тогда он ущипнул сильнее, выше, еще раз, еще сильнее, чуть ли не до синяка.

— Портия Бостон?

По ногам ее пробежала легкая судорога.

Д'Арси встал и начал расстегивать ремень. Брюки упали к ногам, он переступил через них и отшвырнул.

Портия тихо стонала, пока он «раскладывал» ее. Согнутые под животом руки, мягкая округлость кверху, бедра согнуты и раздвинуты… Теперь он двумя пальцами зацепил и сдернул ее трусики.

Ягодицы ее содрогнулись, когда большими пальцами он медленно раздвинул их. Еще один ее стон, мягкий всхлип. Д'Арси глубоко вздохнул, увидел перед собой формы своего любовника из Калифорнии и…

Дверь с треском распахнулась.

— Ты, сволочь! — орал Рикки, схватив его за плечо. Д'Арси закачался, случайно наступив на туфлю Портии, и свалился на пол. Каблуком Рикки двинул его по голой заднице, еще и еще раз, но марихуана умертвила боль. Д'Арси сгреб свои штаны в охапку и смылся подальше от гнева Рикки.

Рикки все всхлипывал «сволочь, сволочь, сволочь» уже после того, как сбежал Д'Арси, после того, как он уложил Портию на диван, укрыл ее. И утром все еще бормотал эти слова — утром, когда Портия очнулась и узнала, что же было накануне.

Все-таки лучше самой сделать то, что тебе необходимо. Однажды Камилла уже получила подтверждение этому, теперь — второй раз. Сначала ее подвел Тревор Ллойд, теперь Трент Гэллоуглас. Чего же еще ждать от мужчин! Ей следовало иметь это в виду.

Если бы она взяла все в свои руки, то результат был бы уже налицо. А ведь у нее был подходящий помощник. Странно, что он все еще не привлечен к делу. Точнее — она, ее подружка из Зазеркалья. Раньше она вспоминала о ней только в определенных случаях, а ведь у этой маленькой зеркальной распутницы были и другие способности. Именно это пригодится Камилле для осуществления ее нового плана.

Это будет небезопасно. Выпустишь такую из зеркала, потом сама не обрадуешься. Может, им удастся договориться. Допустим, Камилла разрешит ей выйти, пообещает ей мужчину — настоящего, из плоти и крови! — с которым та будет развлекаться бесстыдно и похотливо, как она всегда делает. Но согласится ли эта шлюха после одного раза снова залезть в свое зеркало, теперь уже навсегда?

Но попробовать придется. Придется выпустить девицу из зеркала. В другой ситуации Камилла сама взялась бы за такое дело, но не сейчас. Ни один мужчина еще не видел нового тела Камиллы. Грязные мужские руки еще не прикасались к ее коже.

А эта из зеркала? Она всегда была так близко в холодном, гладком Зазеркалье. И она просто обожала всякие гнусности, это уж точно.

Камилла устроилась на низком сиденье перед длинным зеркалом, одним из ее любимых, достала тонкие пластиковые перчатки, склянку с отвратительным маслом и закрыла глаза. Не открывая их, она сняла платье, нащупала рукой сиденье. Она оказалась очень низко, почти на полу, ноги ее были раздвинуты широко и бесстыдно.

Камилла натянула перчатки и щедро смазала их маслом. Когда каждый палец был покрыт толстым слоем, и ладони, и даже запястья, она открыла глаза и глянула прямо в расширенные зрачки зеркальной девушки.

— Я хочу кое-что предложить тебе, — сказала Камилла. Но лицо той было размытым. Фиалковые глаза темнели, превращаясь в иссиня-черные. Рыжие волосы стремительно отрастали, теряя свой цвет. Происходило превращение — превращение в Оливию. И уже из зеркала командовала Оливия, глаза ее смотрели прямо туда, где были руки в перчатках. Лоснящиеся пальцы раздвинули складочки плоти, пробираясь к сокровенной сердцевине Камиллы-Оливии-Камиллы, в темное желанное местечко.