— Прекрасно, — согласился Мазер и с удовлетворением смотрел, как продавец его упаковывает.

Выйдя из магазина с покупкой, он оглянулся, чтобы решить, куда ему следует идти. Небоскребы кланялись несущимся им навстречу тучам. Собирался дождь. На углу в газетном киоске он справился, как пройти на Де-Пейстер-стрит. Оказалось, это всего лишь в двух кварталах отсюда, по направлению к набережной. Но как разительно изменились кварталы — стекло, мрамор и сталь уступили место кирпичу, дереву и штукатурке. В переулке, освободив нож от оберточной бумаги и футляра, он спрятал его в карман, вспоров подкладку и оставив ручку торчать, чтобы можно было легко вынуть его. Оберточную бумагу и футляр он бросил в ближайшую урну. Де-Пейстер-стрит была короткой улицей и выходила на набережную, где Мазер увидел торговые суда на стапелях, их подъемные краны и трубы прятались за сетью эстакад. Народу было мало. Судя по его наблюдению за парковочной площадкой, деловые люди готовились к закрытию контор, складов, подъемников и грузовых площадок. Мазер подошел к одному из рабочих. — Уже закрываетесь?

— А то как же, — не поднимая головы, ответил тот; он сортировал корзины для фруктов. — Мы открываемся в два ночи. Двенадцать часов работы — это вполне достаточно.

— Да, пожалуй, больше чем достаточно, — пробормотал Мазер, проходя дальше.

На черном деревянном козырьке над погрузочной платформой золотом светилось название импортной компании Маргеритта. Оглянувшись, Мазер увидел за своей спиной на противоположной стороне улицы кирпичные стены большого складского помещения. Эта сторона улицы до поворота была пуста, если не считать одинокой кошки, обгладывавшей рыбью голову в канаве. На магистральной улице не умолкал шум движения, в порту прерывисто гудели сирены, предупреждая о тумане. Мазер внимательно и долго изучал здание фирмы. Внутри кто-то был. В окне он увидел движущуюся тень человека. Рядом за железной решеткой был рыбный рынок. Сейчас он был вымыт и закрыт. Еще дальше Мазер увидел Дом рыбака, его двери со стеклянными панелями то и дело открывались, выпуская то одного, то другого пожилого мужчину. Все они направлялись в сторону Саут-стрит и исчезали в темноте доков. Мимо Мазера проковылял нищий, но после нескольких шагов, словно передумав, вернулся, чтобы попросить у Мазера монетку. Мазер дал ему пятьдесят центов и пожелал хорошенько выпить. Прошаркал пьяный старик. Заморосил дождь.

Глубоко вздохнув, Мазер пересек улицу. В нос ударил запах гниющих фруктов, он становился все сильнее, и Мазер вдруг вспомнил свой первый разговор с Джерри в парке, и высказанную им догадку, что Джерри торгует фруктами. Ай да Мазер-экстрасенс!

По обе стороны грузовой платформы рядами стояли пустые ящики и корзины. Заглянув в дальнее окно, Мазер разглядел стоявший у окна стол с бумагами и свисавшую над ним с потолка тусклую лампочку. Приложив к глазам ладонь козырьком, он попытался получше разглядеть комнату, которая очевидно была офисом. В конце ее открытая дверь вела как будто в коридор.

Входная дверь бесшумно открылась от одного его прикосновения. Коридор за офисом вел в просторное помещение, похожее на склад. Здесь особенно остро пахло фруктами, не гнилыми, а свежими, кажется, цитрусовыми — лимонами и апельсинами. Мазер вошел в офис, и первое, что увидел, был потрепанный, видавший виды кожаный саквояж на полу в нескольких шагах от двери, из складского помещения слышались далекие, как из пещеры, голоса. Там о чем-то приглушенно говорили.

Он быстро подошел к столу и снял трубку с аппарата. Он прислушался, решив, что кто-то говорит по телефону: — Хорошо, мой друг, — услышал он голос, а потом щелчок и звук зуммера. Он поймал последние слова разговора, голос и произнесенная фраза убедили его в том, что он не ошибся: это был Джерри, он всем говорил «мой друг». Оставив трубку лежать на столе, Мазер вернулся к двери и прислушался. Там все еще говорили.

Встав на колени, он проверил замок саквояжа. Он был закрыт. Но сумка, стоявшая рядом, когда он взял ее за ручки и потянул их в разные стороны, легко открылась. В ней было нижнее белье, носки и полосатая майка… Он начал лихорадочно рыться в белье в надежде найти документы, свидетельствующие о владельце сумки. Мазер все время прислушивался к голосам на складе. Они внезапно умолкли. Он не слышал ничего, кроме громкого стука крови в ушах. Затем он услышал смех. Когда он открыл молнию бокового кармана сумки, у него в руках оказался паспорт и документы матроса. Они принадлежали некоему Томасу Грегорису, натурализованному американцу, родившемуся в Греции. Даже фото на паспорте не смогло испортить пригожие черты высокого белокурого американца англо-саксонской наружности, бывшего чистокровным греком. Мазер сунул паспорт и документы себе в карман и попытался закрыть сумку, но она не закрывалась. Тогда он оставил ее открытой, подошел к телефону и снова положил снятую трубку на рычаг.

— Счастливого пути, мой друг!

Эти слова громко прозвучали в гулкой тишине коридора, а затем послышались шаги, они приближались. Мазер встал за дверью, единственным местом, где он мог спрятаться. Через щель он мог наблюдать за происходящим, держа руку на рукоятке ножа.

Высокий блондин, войдя в офис и увидев раскрытую сумку, тут же нагнулся и стал быстро проверять ее содержимое. Он не успел даже кликнуть своего друга, ибо едва успел произнести «Дже…», как Мазер сильным ударом вонзил нож в спину склонившегося над сумкой человека. Удар был нанесен чуть ниже левой лопатки. Большое тело, обмякнув, тяжело упало на сумку.

Мазер, оставив нож в ране, бросился бежать по коридору. Из склада показался Джерри. Мазер на какое-то мгновение задержался, чтобы тот увидел его. А потом снова побежал и выскочил на улицу, но и здесь он остановился перед окном так, чтобы Джерри мог его увидеть. Блеснула яркая вспышка света, раздался грохот выстрела и звон разбитого стекла. Но Мазер уже снова бежал. Спрыгнув с платформы, нагибаясь, он добежал до угла здания, и здесь юркнул в щель под платформой. Затаившись, он выжидал, что будет дальше, страдая от тошнотворной вони выгребных ям.

Он слышал тяжелые шаги бегущего по платформе Джерри. Мазер, высунув голову, окликнул его по имени.

Снова прогремел выстрел, потом еще один. Мазер притаился в своем временном убежище. Двое мужчин смотрели на происходящее из окон склада через улицу. Кто-то уже побежал звонить в полицию из уличного телефона. Мазер наконец выбежал на пустую улицу. Он почти одновременно услышал свист пули и грохот выстрела. Упав на мостовую, он лежал на ней неподвижно в течение нескольких секунд, а затем пополз, как бы вызывая огонь на себя. Собравшиеся зеваки разгадали его ход: парень хотел умереть открыто, на глазах у многочисленных свидетелей. Внезапно появившийся автомобиль вынужден был остановиться, чтобы не наехать на него. Мазер слышал визг тормозов. И в эту минуту он почувствовал резную, как укус пчелы, боль за ухом. Он вспомнил как однажды его укусила пчела в саду у бабушки. Мазер даже слышал гудение пчелиного улья, становившееся все громче и громче. А затем — тишина…

Узкие улочки старого города к северу от Уолл-стрит при появлении первых полицейских машин тотчас заполнились любопытными. Марксу пришлось, бросив машину, пробираться через плотную толпу.

Мазер лежал на мостовой лицом вниз, прикрытый плащом полицейского. Приподняв край плаща, Маркс тут же снова опустил его. Плаща не хватило, чтобы закрыть широко раскинутые ноги убитого. Маркс невольно вспомнил неловкую уловку Мазера, упавшего на тротуар от якобы поврежденного пальца ноги. Но сейчас он видел на голове Мазера рану.

Полицейский передал ему паспорт и документы.

— Это не его документы, сэр. Его бумажник был в брючном кармане.

Импортная компания Маргеритта была окружена полицейским кордоном. Свидетели, видевшие убийцу, стрелявшего с платформы, показывали одно и то же: коренастый мужчина с густыми черными бровями… Все три входа в здание были заблокированы. Маркс распорядился взять преступника живым. Через разбитое стекло офиса он увидел лежащую ничком на полу фигуру блондина. Сигналя, через толпу пробиралась машина инспектора Фицджеральда. Он вышел из нее лишь тогда, когда она достигла линии полицейского кордона. Выслушав донесение Маркса, он принял командование на себя.