— По-моему, с ним все в порядке.

— Но ты же не доктор, — возразил Чарльз Брандергас.

— О, за свою жизнь я видел столько всевозможных ран, что разбираюсь в них не хуже доктора, привыкшего лечить простуды.

— Все равно я волнуюсь за здоровье своего помощника.

— Не надо за меня волноваться, — открыв глаза, сказал Жак Монро, — со мной все в порядке.

Кристиан Мортимер, отстранясь от Сандры, подошел к Жаку Монро и потрепал его по плечу.

— Если бы не Жак, я бы уже лежал рядом с ними и Сандра целовала бы мои холодные губы. А вы бы все рыдали и вытирали слезы грязными носовыми платками.

— Пошел ты к черту! — сказал Жак и улыбнулся.

— Я знаю, приятель, что тебе сейчас надо.

— Я тоже знаю, — и Жак протянул руку, указывая на плоскую фляжку.

— Вот именно! Женщина никогда не догадается, что хочет ее возлюбленный. Только моя Сандра догадлива.

Тереза взяла фляжку из рук Кристиана и поднесла к бескровным губам своего возлюбленного. Жак Монро приподнялся и сделал несколько судорожных глотков.

— Спасибо, Кристиан, вот и ты спас меня.

— Ну нет, что ты, Жак. Я просто отблагодарил, чем мог. Может, ты еще хочешь и закурить?

— Я бы не отказался.

— Сандра! Сигару, — распорядился Кристиан Мортимер.

Он раскурил ее и подал Жаку. Лицо мужчины немного порозовело, и он уже выглядел не таким удрученным своим ранением.

— Рэтт, — обратился Кристиан к Баттлеру. — Давай отнесем Жака в дом.

И Кристиан сорвался с места, подбежал к фургону, взял под уздцы лошадь и подвел ее к раненому Жаку Монро. Вместе с Рэттом Баттлером они положили своего друга в седло и быстро погнали лошадь к дому.

И Кристиан сорвался с места, подбежал к фургону, взял под уздцы лошадь и подвел к раненому Жаку Монро. Вместе с Рэттом Баттлером они положили своего друга и быстро погнали лошадь к дому.

Смерть всегда страшна, пусть это даже смерть отъявленного негодяя и бандита. У людей братьев Баллоу тоже были семьи, жены, ведь большинство из членов банды были жителями Клостер-Тауна, и поэтому похороны пятерых бандитов вылились прямо-таки в манифестацию.

Их хоронили поздним вечером, когда уже сгущались сумерки. Было в этом что-то символическое, словно бы с их похоронами ночь опускалась над городом и все дома погружались во мрак, наполняя души жителей страхом и неуверенностью в завтрашнем дне.

Главари банды братья Баллоу шли впереди процессии. Над ними колыхался транспарант «Прощайте, друзья». Даже в сгущающихся сумерках было видно, как горят ярким желтым цветом повязки и пояса идущих. Процессия двигалась медленно к кладбищу Клостер-Тауна. Кое-кто из жителей присоединялся к ней, и непонятно: от страха, или искренне желая отдать последний долг усопшим, ведь смерть равняет всех — и праведных, и грешных, и преступников, и полицейских.

Рэтт Баттлер чувствовал, что симпатии в городе резко разделились. Часть жителей Клостер-Тауна, уже свыкшаяся с бандитами, не желала, чтобы тут устанавливали свои порядки пришлые люди вроде полковника Брандергаса и его друзей.

Другая же часть сочувствовала блюстителям порядка. Им нравилась решительность и бесстрашие этих людей.

У многих были личные счеты с бандитами, потому они и не присоединялись к процессии.

Рэтт Баттлер и его друг Кристиан Мортимер сидели на террасе своего дома и молча смотрели на то, как приближается к ним похоронная процессия. Горели фонари в руках плакальщиков, пять открытых гробов лежали на повозках, запряженных черными лошадьми. Колеса словно нарочно не смазали, и они издавали жалобный скрип. Лица братьев Баллоу были суровыми, и на них читалась ненависть.

И Рэтт Баттлер, и Кристиан понимали, что сегодня день пройдет спокойно. А что сулит завтрашний день, так об этом было лучше и не думать.

— Я даже и не предполагал, что все кончится вот так, — сказал Рэтт Баттлер своему другу.

Кристиан Мортимер кивнул.

— Да, хорошего тут мало. Я-то думал, что нас будут носить на руках как героев, а многие смотрят на нас здесь как на убийц и заклятых врагов.

— Я понимаю этих людей, — вздохнул Рэтт Баттлер, — все-таки, мы здесь чужие, а многие из них хорошо знали погибших, были их родственниками. Мы ворвались в Клостер-Таун и всполошили людей, а может, им куда удобнее было жить, договариваясь с братьями Баллоу, чем разбираясь с суровым полковником Брандергасом.

Процессия как раз поравнялась с домом. Фрэд Баллоу кивнул своему брату, указывая на сидящих на террасе Рэтта Баттлера и Кристиана Мортимера. Повозки остановились и молчаливая толпа, провожавших покойных на кладбище, замерла.

Кто-то выкрикнул из толпы:

— Вы убили невинных людей! Ведь они вам ничего не сделали!

Но этот одинокий крик растворился в ночи и вновь наступило молчание.

Рэтт Баттлер хоть и знал, что поступил правильно, стреляя по бандитам, все равно чувствовал себя виноватым. Он понимал, что влез не в свое дело, что не имел никакого права судить других, что точно так же могут осудить и его.

Кристиан Мортимер тоже молчал, нервно крутя в руках незажженную сигару.

— О чем ты думаешь, Рэтт?

— Я жалею о случившемся, Кристиан.

— Так пойди и скажи это братьям Баллоу.

— Нет, я не пойду, ведь если бы они чувствовали то же самое, что и я, их глаза не горели бы ненавистью.

— Ты правильно видишь, Рэтт, — ответил Кристиан, — мне жаль одного…

— Чего же?

— Того, что полковник не прислушался к моему совету. Ведь я же говорил, нужно уезжать из этого города, пока есть время. А теперь мы вляпались в грязь по уши и выбраться из нее, боюсь, не удастся.

— Что теперь говорить, к чему сожаление, — Рэтт Баттлер покачал головой, — уже поздно и нам остается одно — бороться до конца.

— Я не люблю этого слова, оно слишком мрачное и напоминает о смерти, — Кристиан приложился к горлышку плоской фляжки.

— Дай мне, — протянул руку Рэтт Баттлер.

Он взял в пальцы немного согретую ладонью Мортимера фляжку и сделал несколько глотков. Но виски не успокоило его, наоборот, появилась легкая дрожь в руках.

Процессия двинулась дальше. Уже исчезали за углом фонари, но все еще слышался душераздирающий скрип колес.

— Боже мой, какой страшный звук! — воскликнул Рэтт Баттлер.

И в это время на башне церкви зазвонил колокол.

— Они хоронят бандитов как настоящих героев. А знаешь, что мне пришло в голову, Кристиан?

— Нет.

— Может, они и правы. Если в их городе больше бандитов, чем порядочных людей, то значит они видят мир иначе, чем мы.

— Если будешь так думать, то совсем распустишь нюни, — одернул своего друга Кристиан Мортимер. — Действуй так, как подсказывает тебе совесть, и никогда не ошибешься.

— А если совесть молчит?

— Тогда прислушивайся к разуму, это тоже иногда помогает.

Кристиан зябко поежился и закашлялся. Рэтт Баттлер старался не обращать на это внимание, ведь он понимал, каково приходится Кристиану Мортимеру. А тот вновь попытался сдержать очередной приступ кашля, и от этого сделалось еще хуже. Он согнулся в три погибели и закрыл лицо руками. Его плечи ходили ходуном, накинутый плащ сполз на пол.

— Тебе надо лечиться, — осторожно заметил Рэтт Баттлер.

— Иди к черту! — сквозь кашель прохрипел Кристиан Мортимер.

— Я говорю тебе абсолютно серьезно, Кристиан, тебе нужно лечь в хорошую больницу, пусть тобой займутся доктора.

— Если они мной займутся основательно, то ты, Рэтт, никогда меня больше не увидишь.

— Мне не нравится твой кашель.

— А ты думаешь, он мне нравится, Рэтт?

— Думаю, нет.

— Тогда какого черта ты лезешь со своими советами. Ведь ты понимаешь, что в ближайшее время я не могу лечь ни в какую больницу.

Рэтт Баттлер поднялся со своего места и подошел к краю террасы. Его руки легли на шероховатые деревянные поручни, и он вгляделся в ночь.

Над Клостер-Тауном плыл звон одинокого колокола. Неясный шум доносился со стороны кладбища. Случайный человек, попавший в эту ночь в город, едва ли понял бы, что здесь происходит.