«Отец, расскажи мне о прошлой войне…» Отец, расскажи мне о прошлой войне. Прости, что прошу тебя снова и снова. Я знаю по ранней твоей седине, Как юность твоя начиналась сурово. Отец, расскажи мне о друге своем. Мы с ним уже больше не встретимся в мае. Я помню, как пели вы с другом вдвоем Военные песни притихнувшей маме. Отец, я их знаю давно наизусть, Те песни, что стали твоею судьбою. И, если тебе в подголоски гожусь, Давай мы споем эти песни с тобою. Отец, раздели со мной память и грусть, Как тихие радости с нами ты делишь. Позволь, в День Победы я рядом пройдусь, Когда ордена ты, волнуясь, наденешь. 1975 «Не могу уйти из прошлого…» Не могу уйти из прошлого, Разорвать живую нить… Все, что было там хорошего, Мне б хотелось повторить: Возвратить отца бы с матерью, Вместе с молодостью их, В дом, Где стол с крахмальной скатертью Собирал друзей моих. И вернуть бы из трагедии Сына в радостные дни, Где мы с ним футболом бредили, Жгли бенгальские огни. Где дожди сменяли радуги И года сквозь нас неслись. Где на счастье звёзды падали… Да приметы не сбылись. 2001 Из биографии В тот день меня в партию приняли. В тот день исключали из партии Любимца студенческой братии Профессора Гринера. Старик был нашим учителем. Неуживчивым и сердитым. Он сидел и молчал мучительно, Уже равнодушный ко всем обидам. Его обвиняли в таких грехах! А мне все казалось, что это – травля. И сердце твердило: «Неправда! Неправда!» – А может быть, правда? – Спрашивал страх. Страх… И я поднял руку «ЗА». За исключение. И, холодея, Вдруг я увидел его глаза, Как, наверно, Брюллов Увидал Помпею. Вовек не забуду я те глаза. Вовек не прощу себе подлое «ЗА». Мне было тогда девятнадцать лет. Мне рано выдали партбилет. 1970 Несказанные слова Матери, Мы к вам несправедливы. Нам бы вашей нежности запас. В редкие душевные приливы Мы поспешно вспоминаем вас. И однажды все-таки приедем. Посидим за праздничным столом. Долго будут матери соседям О сынах рассказывать потом. А сыны В делах больших и малых Вновь забудут матерей своих. И слова, не сказанные мамам, Вспоминают на могилах их. 1969 «Я одинокий волк…» Я одинокий волк… Я не хочу быть в стае. Пожар в крови уже заметно стих. И одинокий след мой По весне растает, Как тает сила в мускулах моих. Мне в одиночку выжить не удастся. Крутую зиму мне не одолеть. Но, чтобы волком до конца остаться, В отчаянном броске Хочу я встретить смерть. В последний раз вкушу азарт погони, Пройду по краю на семи ветрах. Я старый волк. Но я пока в законе, И мой оскал еще внушает страх. 1993 «Мне всегда бывает грустно…» Мне всегда бывает грустно Обмануться в тех, кто мил. И жалеть, что рано чувства Перед ними обнажил. Но уж так пошло издревле – Человек то раб, то князь. И ответом на доверье Может вспыхнуть неприязнь. От похвал или оваций, От удач, идущих вверх, Кто-то в зависть мог сорваться, Ибо свет его померк. Это все смешно и грустно, Потому что суета. Я доплыл уже до русла, Где покой и красота. Где все страхи беспричинны Перед вечностью творца, И где годы – как песчинки Иль цветочная пыльца. Но подводит нас натура, Человеческая суть – Мы живем с упорством тура Хоть кого-то, но боднуть. 2003 «Как-то мне приснился серый сокол…» Как-то мне приснился серый сокол, Сбитый на лету моей стрелой. И во сне мне стало одиноко, Горько стало от вины былой. Этот грех со мной случился в детстве. Брат мне подарил волшебный лук. И оружье возымело действо – В девять лет я стал убийцей вдруг. Птицу схоронили мы в овраге. И с тех пор мне этот спорт не мил. То ли дело – окуни да раки. Сколько я за жизнь их наловил! И когда я вижу на экране, Как стреляют птиц или зверей, Всякий раз я тем убийством ранен, Будто в этом знак вины моей. 2000 |
