«Нас остается все меньше…» Нас остается все меньше – Сверстников прошлых побед. С фронта со славой пришедших В будни надежды и бед. Нас остается все меньше – Сверстников давних невзгод. Добрых, выносливых женщин, Живших в нужде на измот. Мы ни о чем не жалеем. Мы – поколенье войны. Над клеветой и елеем Судьбы вознесены. Чтобы доверьем минувшим Не обманули страну, Наши солдатские души Снова идут на войну. 2004 Тверской пейзаж Я люблю апрельские рассветы. Над округой – праздник тишины. Старый дуб навесил эполеты И река полна голубизны. Здравствуй, день! Побудь еще со мною. Воздух льется в душу, как бальзам. Этот свет и волшебство лесное Расплескались по твоим глазам. Скоро вновь сирень раскроет завязь И поднимет голубой букет. Я опять тебе в любви признаюсь, Словно не промчалось столько лет. Словно я тебя вчера увидел, Увидал нежданно в первый раз. Ты надела свой весенний свитер Цвета неба, цвета грустных глаз. Ты сейчас, как девочка, прелестна В искренней наивности своей. Лес расставил на поляне кресла – Модную округлость тополей. Я люблю апрельские рассветы. Я люблю их – если рядом ты. Тих наш лес, как в кризисе поэты. И красив, как в праздники менты. 2003 Калязинская колокольня Калязинская колокольня Стоит причудливо в реке. И всякий раз я жду невольно – Зайдется колокол в тоске. А по ночам над тихой Волгой Восходит музыка ее. И принимают молча волны Тот звон в безмолвие свое. Вновь оживает колокольня. И слышу я в тиши ночной, Что кто-то радостью и болью Тревожно делится со мной. В протяжном гуле колокольни Мне слышен зов былых веков: И песня пахаря на поле, И стон идущих бурлаков. 1973 Хлеб Трудно родится хлеб. Трудно хлеб достается. Тот, кто душою слеп, Может быть, усмехнется. И похохмит над тем, Как я, с достатком в доме, Хлеб суеверно ем, Крошки собрав в ладони. Это живет во мне Память о той войне… Горькие времена! Худенький мальчик, где ж ты? В сутки – лишь горсть зерна, Триста граммов надежды. Бабушка нам пекла Хлеб из скупой мучицы. Жизнь, Что давно прошла, В сердце мое стучится. Хлеб нас от смерти спас. Он и сейчас бессмертен… Всё настоящее в нас Этою мерой мерьте. 1982 «Где-то около Бреста…»
Где-то около Бреста Вдруг вошла к нам в вагон Невеселая песня Военных времен. Шла она по проходу – И тиха, и грустна. Сколько было народу, – Всех смутила она. Подняла с полок женщин. Растревожила сны. Вспомнив всех не пришедших С той последней войны. Как беде своей давней, Мы смотрели ей вслед. И пылали слова в ней, Как июньский рассвет. Песня вновь воскрешала То, что было давно. Что ни старым, ни малым Позабыть не дано. И прощалась поклоном. Затихала вдали. А сердца по вагонам Все за песнею шли. 1963 Дочь Новый год стучался веткой ели В дом, где тяжко заболела дочь. Мы с тобой уже какую ночь Не отходим от ее постели. А в углу игрушки в полном сборе Тихо ждут Маринкиных забав. Девочка, уставшая от боли, Жарко спит, ручонки разбросав. В этот миг нет ничего дороже Повзрослевших, молчаливых глаз. Доктор утешает нас как может, И в душе тревожится за нас. А когда болезнь вдруг уступила, Дочка этой радости в ответ Так нам улыбнулась через силу, Словно мы не виделись сто лет. Поманила нас к себе неслышно. Я присел неловко на кровать… Мама встала и на кухню вышла, Чтобы дочке слез не показать. 1955 «Я возвращаюсь улицей детства…» Я возвращаюсь улицей детства В город по имени Тверь. И вершится в душе моей действо, Чтоб в былое открылась дверь. – Здравствуй, мама! Как ты красива – Ни морщинок, ни седины… – И глядит на меня Россия Фотографией со стены. Это я подарил когда-то Свой наивный тверской пейзаж. Мать торопится виновато Стол украсить на праздник наш. Батя режет тугое сало. Белое, как за окном мороз. – Баба Сима тебе прислала, Чтоб здоровым и сильным рос. – На столе довоенный чайник И крахмальная белизна… Как мне горестно и печально Сознавать нереальность сна. 2002 |
