«Мне кажется, что всё еще вернется…» Мне кажется, что всё еще вернется, Хотя уже полжизни позади. А память нет да нет и обернется, Как будто знает в прошлое пути. Мне кажется, что всё еще вернется И чуда я когда-нибудь дождусь… Погибший брат на карточке смеется, А брату я уже в отцы гожусь. Мне кажется, что всё еще вернется, – Как снова быть июню, январю. Смотрю в былое, как на дно колодца. А может быть, в грядущее смотрю? Мне кажется, что всё еще вернется. Что время – просто некая игра. Оно числом заветным обернется, И жизнь начнется заново с утра. Но возвратиться прошлое не может. Не потому ль мы так к нему добры? И каждый день, что пережит иль прожит, Уже навек выходит из игры. 1975 «Под Новый год, когда зажглась звезда…» Под Новый год, когда зажглась звезда На елке, что мы украшали вместе, Я упросил отца купить дрозда, Пусть до весны поет он в доме песни. И в тот же день отец дрозда принес. И стало как-то веселее в доме. Как брали летом мы птенцов из гнезд, Так взял дрозда я в теплые ладони. И дрозд нам пел, как будто тоже знал, Что он свободу обретет весною. И только кот, настырный, как шакал, Был недоволен – и дроздом, и мною. Прошла зима… Последний спал мороз. Настало время с птицей расставаться. Я вынес клетку… И веселый дрозд Вдруг почему-то начал волноваться. В прихожей было, как всегда, темно. Пылала печь и освещала своды. И дрозд решил, что этот свет – окно, И что за ним желанная свобода. Влетел он в пламя, словно в небеса. И я от ужаса и боли замер. Отец ладонью мне утер глаза. И молча бросил клетку в то же пламя. 1998 «Как все на свете мамы – перед сном…» Как все на свете мамы – перед сном Она мне пела простенькие песни. И наполнялся музыкою дом, И папа замирал над книгой в кресле. И, засыпая, я их обнимал… Но оставаясь в материнской власти, Наверно, я тогда не понимал, Что с этих песен начиналось счастье. Любили с ней мы посидеть впотьмах, Когда она рассказывала сказки. И столько было нежности в словах, Что страхи все я слушал без опаски. Прошли года… Теперь вот я сижу У заболевшей мамы в изголовье. И мелочами Бога не сержу. Молю ей жизни и чуть-чуть здоровья. Но Бог не услыхал моих молитв. Остались только траурные звуки. И жизнь ее теперь во мне болит, Та жизнь, что прожита была в разлуке. 1998 «Ничего не вернешь…» Ничего не вернешь… Даже малого слова. Ни ошибок, Ни радости, Ни обид. Только кто-то окликнет меня Из былого – И душа замирает, И сердце болит. Мы когда-то о жизни своей загадали, Да сгорели ромашки на прошлой войне. Не мелели бы души, Как речки, с годами. Я хотел бы остаться на той глубине. Ничего не вернешь… Оттого все дороже Переменчивый мир. И морозы, и зной. Мы судьбою не схожи, Да памятью схожи. А поэтому вы погрустите со мной. 1975 Памяти мамы Повидаться лишний раз Было некогда. Я теперь спешить горазд, Только некуда. Было некогда, стало некуда. Если можешь, то прости… Все мы дети суеты, Ее рекруты. Прихожу в твой дом пустой. Грустно в нем и тихо. Ставлю рюмочки на стол И кладу гвоздики. Сколько праздников с тобой Мы не встретили. А теперь лишь я да боль. Нету третьего. Посижу и помяну Одиноко. Ты услышь мою вину, Ради бога… 1998 «Чужому успеху завидовать грех…» «Чужому успеху завидовать грех…» – Когда-то мне дед говорил. Прекрасная песня – Ведь это для всех. Спасибо тому, кто ее подарил. Чужая удача вам сил не придаст, Коль зависть вам душу горчит. И чей-то успех не обрадует вас. Простите, скорее он вас огорчит. Написан роман. Установлен рекорд. Неважно, что автор не ты. Над залом звучит гениальный аккорд. Он ждет и твоей доброты. 1982 «– Ну что ты плачешь, медсестра?..» – Ну что ты плачешь, медсестра? Уже пора забыть комбата… – Не знаю… Может, и пора. – И улыбнулась виновато. Среди веселья и печали И этих праздничных огней Сидят в кафе однополчане В гостях у памяти своей. Их стол стоит чуть-чуть в сторонке, И, от всего отрешены, Они поют в углу негромко То, что певали в дни войны. Потом встают, подняв стаканы, И молча пьют за тех солдат, Что на Руси И в разных странах Под обелисками лежат. А рядом праздник отмечали Их дети – Внуки иль сыны, Среди веселья и печали Совсем не знавшие войны. И кто-то молвил глуховато, Как будто был в чем виноват: – Вон там в углу сидят солдаты – Давайте выпьем за солдат… Все с мест мгновенно повскакали, К столу затихшему пошли – И о гвардейские стаканы Звенела юность от души. А после в круг входили парами. Но, возымев над всеми власть, Гостей поразбросала «барыня», И тут же пляска началась. И медсестру какой-то парень Вприсядку весело повел. Он лихо по полу ударил, И загудел в восторге пол. Вот медсестра уже напротив Выводит дробный перестук. И, двадцать пять годочков сбросив, Она рванулась в тесный круг. Ей показалось на мгновенье, Что где-то виделись они: То ль вместе шли из окруженья В те злые памятные дни, То ль, раненого, с поля боя Его тащила на себе. Но парень был моложе вдвое, Пока чужой в ее судьбе. Смешалось всё – Улыбки, краски, И молодость, и седина. Нет ничего прекрасней пляски, Когда от радости она. Плясали бывшие солдаты, Нежданно встретившись в пути С солдатами семидесятых, Еще мальчишками почти. Плясали так они, как будто Вот-вот закончилась война. Как будто лишь одну минуту Стоит над миром тишина. 1972 |
