— А где она теперь?

— В госпитале. С ней говорят психиатры. На вопросы она не отвечает. Говорят, по ее глазам видно, что она в своем уме. Она сделала то, что поставила целью своей жизни. Что теперь будет — для нее безразлично.

— Бедная женщина…

Страйкер посмотрел сердито:

— Эта бедная женщина чуть не убила меня, беби, не помнишь? И убила шестерых, включая Эберхардта. Так в тебе нет ненависти?

— Нет, — ответила Кейт.

— Это хорошо, — сказал Страйкер. — Где ненависть — там все идет кувырком для копа. Или для жены копа.

Они дошли до машины.

— А знаешь самое худшее? — спросил он. — Это было тогда, когда Майк Ривера приехал в место заключения своей бывшей жены. Майк стоял, голова у него тряслась, он плакал и повторял «Почему?» А Карла смотрела прямо сквозь него, будто Майка и не было вовсе. Как будто он не существует и никогда не существовал. А ведь Дэвид был и его сыном тоже. Это окончательно добило меня, Кейт. Это было хуже всего.

Кейт взяла его за руку. Страйкер постепенно успокоился и улыбнулся ей.

— Самое невероятное — нас навели на след слова самого Риверы.

— В самом деле?

— Да. Он сказал Неду Пински; именно то, чего мы не делаем, часто оказывается самым важным.

Кейт сбоку посмотрела на него, затем достала из своей большой летной сумки новенькую на вид книжку, которая была озаглавлена «Семантика Соблазнения». С обложки глядел Ричард Коттерелл, красивый и погруженный в размышления. Она бросила книгу в мусорный ящик и подошла к своему невозможному полисмену.

— Он так прав, — сказала Кейт.