Кэп даже не ругался – он заорал так страшно, что в округе разбежались, наверное, все звери.

Боевики из головного дозора, возвращающиеся с вылазки, услышав взрыв и дикий вопль, эхом разлетевшиеся по долине, залегли.

У оставшихся наемников в запасе было минут пять, чтоб оценить ситуацию, оплакать товарищей, спрятать их тела и смыться. Они сделали все правильно и быстро, уложившись в четыре минуты. Пара резких команд Кэпа – один с пулеметом на рубеж, двое к трупам снять снарягу, БК и облить мертвые лица кислотой. «Диких гусей» не должна вычислить ни одна спецслужба мира – кто, откуда, от кого.

Кэп пнул шест палатки, истерзанной шрапнелью. Негодованию и злости не было предела. «Ничего, еще сочтемся! Скоро уже».

– Уходим. Живо.

Ободранные, изуродованные осколками и кислотой тела остались лежать в листве. Ни шлемов, ни спецприбамбасов, ни оружия. Ничего. И тишина.

Кэп, ощущая мысли оставшихся в живых товарищей, прыжками преодолевал перекаты ручья против течения. Океан злости, мести, негодования готов был выплеснуться наружу, но командиру нельзя психовать и паниковать, показывать слабость перед подчиненными. «Я сердце выну из того, кто это устроил, – думал он, а еще мозг точила другая мысль: – Вот влипли! Шли так тихо, осторожно, и на тебе – обнаружили себя, потеряли двоих и сейчас оказались между двух огней. Атас».

– Ходу, ходу, парни. Мы отомстим еще за Тукана и Увара. А щас шевелимся. На хвосте банда злых чеченов, жаждущих крови и мести. И они сейчас винят во всем нас. Живо, парни, живо-о!

Боевики проникли в свой лагерь с привычной осторожностью, но быстро. Окружили периметр, пошли на сближение. Сначала на растяжке у ручья подорвались двое молодых ингушей. Не успели еще предупредить остальных криками, а дыму и земле дать осесть, как на «лягухе» насмерть подорвался араб, причем ранило еще двоих.

Поняв, что их родное, насиженное место заминировали, всех убили, остальное разгромили и украли, озверевшие «воины Ичкерии» попытались вершить правосудие срочным поиском неверных и их смертью. Пока старший отдавал команды, предостерегая от мин и растяжек, разбивая банду на группы и пытаясь подбодрить уставших после похода соратников, время водой утекало сквозь камни. Старший понимал, что нужны срочные меры для преследования противника, но сумятица в разношерстных рядах многонациональной группировки, лень, тяжесть двухдневного рейда до Шатоя и обратно, заминированный лагерь – все это разлагало боевой настрой и отдаляло их от безнаказанного врага.

Неимоверными усилиями, где угрозами, а где обещаниями, напоминанием о мести и возможном раскрытии их базы главарю формирования удалось собрать полвзвода воинов и пуститься по следу налетчиков. Оставшиеся начали осмотр лагеря и выявление взрывных устройств, уборку территории и утилизацию мусора. Но не прошло и семи минут, как один из них, афроамериканец, пересек внутри землянки пятачок, контролируемый ДО-5У. Датчик объема специального взрывного устройства получил информацию об изменении плотности пространства в двух метрах перед собой и пустил искру в заряд. Землянка глухо вздыбилась и осела, похоронив все, что в ней было, включая неудачливого негра. А также замкнула цепь детонации по периметру.

Серия последовательных взрывов разворотила почти весь лагерь и задела большинство боевиков. Облако грязного дыма, почвы, листьев заполонило местность, неохотно оседая и смещаясь от ручья к скалам восточного рубежа.

База Садулаева перестала существовать.

Точка назначения оказалась полулысой степной площадкой на подъеме очередной горы. Пологий холм, поросший альпийской травкой и редким низкорослым кустарником, имел крутой обрыв только с западной части, со стороны Ингушетии. Кстати, в оптику полевого бинокля едва различимо виднелись хижины пограничного аула и пост со шлагбаумом. Людей было не видно, только отара овец с чабаном серой волной стекала по пригорку к высокой башне времен Средневековья.

Приближающийся грозовой фронт напоминал о себе далеким эхом раскатов и всполохами молний. Весной в этих местах Кавказа дожди – обычное явление.

– Не помешает нам гроза? – с неким беспокойством спросил ученого Рогожин, разминая пальцы ног.

– Нисколько. Даже в помощь, – ответил Мешков, позабыв про отдых, ужин и пронизывающий ветер здесь, на отметке почти две тысячи метров. – Успеем, должно все получиться.

Ученый очкарик, поглощенный работой, еще бормотал что-то невнятное. Помочь себе он разрешил только Козубу, и теперь они оба корпели над монтажом установки. Ящики и ранцы с элементами секретного оборудования образовали ровный пентагон на лужайке и сейчас потихоньку разбирались. Сначала Мешков долго и тщательно что-то мерил на лужайке, сверял с картой, компасом и еще каким-то геодезическим приборчиком. Потом вместе с Козубом приступил к сбору установки.

Рогожин окинул взглядом лежащих загнанных бойцов, сам припав к камню спиной. Назначил на пост Орка, разрешив ему скинуть весь БК и даже покурить. Остальным отдал распоряжение отдыхать, принимать пищу, а сам связался со спинного ранца-рации Пыть-Яха со штабом.

Доложился. Расслабленные мышцы лица в преддверии похвалы командования вдруг напряглись, лоб сморщился, а глаза сощурились.

– Как? Повторите. Я Шурави. Прием. Тюльпан? Я Шурави. Не понял вас. Повторите.

– Что там еще? – взволнованно спросил военхимик Семаков, привстав с травы и глядя то на Рогожина, то на Пыть-Яха.

Командир долго выслушивал речь генерала. Бледность его лица и пот на висках почему-то не радовали. Теперь это заметили все офицеры, штатские и сборщики установки, приостановившие работу.

– Понял вас, Тюльпан. Есть выполнять. Конец связи.

Рогожин протянул наушники с гарнитурой Пыть-Яху и надул щеки, глядя в горизонт. Лицо его из-за бледности сливалось с камнем за спиной. Он задрал рукав, посмотрел на часы. Снова уставился в горизонт. Опять на время. Затем вскочил на ноги. За ним поневоле и инстинктивно повставали офицеры.

– У нас новый приказ. До часа «Ч» срочно разыскать и вернуть группу Истребителя. Всех. Сюда. В точку назначения. И немедленно, еп!

Немую сцену прервал ученый.

– Вы с ума сошли! Там что, в штабе, спятили все? Дайте мне связь с Центром, я узнаю…

– Отставить, Мешков! – зло прервал его Рогожин. – Связь ему, ядрена корень! Так. Группа, слушать всем сюда.

Бойцы придвинулись ближе, чтоб слышать каждое слово командира, но тот подключил связь шлема.

– Орк, как слышишь меня?

Тишина.

– Орк, мать твою…

– Я Орк. На связи, командир.

– Хватит жевать. Всем внимание! – Рогожин снова посмотрел на наручные «командирские». – Нас восемь единиц. Двое – Козуб и Мешков – продолжают монтаж установки. Справляться самим. Вам в охранение остается майор Семаков. Да, майор. Займи скрытый пост вон у того валуна, оружие наизготовку. Бинокль возьми мой. Ни одного чужака не допускать к точке назначения. Но и нас не подстрели. Ясно?

– Товарищ… – засмущался Семаков, покраснев.

– Так. Остальным. Разбиться на две подгруппы. Первая – я, Пыть-Ях и военврач, вторая – Орк и Баллон. Все тяжелое оставить здесь. Долой БК, рюкзаки, шлемы. Снять средства связи с полусфер и на черепушки. На себе только легкое стрелковое оружие. Задача – найти визуально либо в эфире группу Истребителя и отозвать ее обратно. Вернуть наших к точке назначения. На все про все три часа. Это сто восемьдесят минут. Так. Две минуты на сборы. Работаем, парни!

Пока разгружались, вечер начал напоминать о себе. Смеркалось. Особенно в долинах. Да еще синева надвигающейся грозы омрачала краски местности.

– Япона маха. Темнеет. Парни, живее! Пошли.

– Командир. Разреши вопрос? – капитан Полозков, заправляя за уши и шею гарнитуру связи, следил за Рогожиным.

– Валяй, капитан. Только я знаю, что вы все хотите знать. Отвечаю, что понял сам. Приказ штаба я вам озвучил. Более того инфы не имею. Но группе нужно быть здесь всем составом, изначальным.