Ложкин с любопытством посмотрел на Ломакина.

– Вы забыли добавить важную деталь, полковник, – сердито сказал профессор. – Я прекрасно стреляю из пистолета по движущимся мишеням. А вот по тем, кто не двигается, сохраняет рассудок трезвым и готов со мной договариваться, не стрелял никогда.

– Вопросы есть? – спросил Кудыкин у Ложкина.

– Никак нет!

– Тогда забирай профессора и веди на выгул в лабораторию.

Костя растерянно озирался по сторонам, пытаясь найти выход, но ничего осмысленного в голову не приходило. Оставалось ждать начала атаки силовой группы, а потом уже действовать по обстоятельствам. Видимо, к той же мысли пришла и Марина.

– Ну что ж, ваши мотивы ясны и достаточно прозрачны, – сказала она, отставляя в сторону тарелку. – Но не пора ли уже показать нам пленника? Хотелось бы удостовериться, что он действительно в ваших руках.

– Вижу, вижу, как вам не терпится увидеть эту тварь, – вполне добродушно и явно красуясь отозвался Хантер. – Ну что ж, пойдемте. А то ведь скоро так спокойно посмотреть на него уже может и не получится. Это же Зона. Здесь никогда ничего не бывает стабильного надолго.

«Ты и сам не знаешь, как близок к истине, – злорадно подумал Костя, поднимаясь на ноги и кладя камеру на плечо. – Еще полчаса, максимум час, и все здесь очень сильно изменится».

Хантер направился в сторону хижины, обмотанной колючей проволокой. Марина и Костя двинулись за ним. Замыкал процессию Колыч. А вокруг костра тут же начали рассаживаться бандиты, и, судя по их тихим репликам, готовились они после завтрака к какому-то переходу.

Это показалось Косте странным, но додумать эту мысль он не успел – ему вдруг пришло в голову, что Топор может невольно выдать их с головой раньше времени. Одного возгласа будет достаточно, чтобы Хантер сообразил, что перед ним не настоящие журналисты. И почему-то раньше эта мысль ни Косте, ни Марине в голову не пришла.

Надо было что-то придумать. Подать какой-то знак, чтобы Топор все понял и притворился, что не узнает жену и ученика-сталкера. Но как это сделать? Подмигнуть? Хантер тем временем уже раскрутил проволоку на большой толстой деревянной палке, блокирующей дверь снаружи. Как назло, Колыч держался рядом, поглядывая на Костю, и для того, чтобы подать условный знак Топору, теперь требовалась особая осторожность.

Наконец дверь открылась, и Хантер первым шагнул внутрь. Следом осторожно протиснулись Марина и Костя. Сперва, по контрасту с улицей, Косте показалось, что в хижине слишком темно, но потом глаза привыкли, и оказалось, что света, свободно проникающего сквозь многочисленные щели, вполне достаточно даже для съемки.

В пустой хижине с хорошо утоптанным земляным полом не было ни малейшего намека на мебель. Только в центре стоял сучковатый столб, поддерживающий кровлю, а под ним, со связанными сзади руками, сидел худой и грязный человек. Судя по склоненной на грудь голове, он находился без сознания или спал. Несмотря на видеозапись, которую накануне ему показывала Марина, Костя с трудом узнал Топора.

– Эй ты, пес! – громко сказал Хантер. – Просыпайся, к тебе гости.

– А ты чего не снимаешь? – удивленно спросил Колыч у Кости, глядя на него в упор подозрительным взглядом.

Опер нажал на кнопку, имитируя, что начал запись, но Колыч продолжал пристально смотреть на него. Тем временем Топор медленно поднял голову и уставился на Марину. Костя буквально почувствовал, как сердце перестало стучать, затаившись где-то в груди. Буквально одно слово или даже просто выражение лица Топора могло мгновенно обострить ситуацию до предела. А Колыч словно только и ждал, когда Костя начнет подавать пленнику тайные сигналы.

– Смотри, кого я к тебе привел, – издевательским голосом сказал Хантер.

Топор посмотрел на Костю, мельком скользнул равнодушным взглядом по Колычу и только тогда медленно сказал:

– А, понятно. Падальщики пера и камеры слетелись, чтобы попировать над трупом важного чиновничка.

– Вы были правы, – с радостным облегчением в голосе сказала Хантеру Марина. – На редкость отвратительный тип.

– Следи за языком, журнашлюшка, – неожиданно обиделся Топор. – А то, после того как за меня жена выкуп внесет, я тебя еще найду ведь. И тогда поговорим.

– Напугал ежа голой жопой, – хамским тоном сказала Марина. – Ты сперва вылези отсюда живым. А женушка твоя уже, наверное, скачет по чужим спальням, а не деньги собирает. Нужен ты ей больно, в твоем-то положении.

Костя незаметно перевел дыхание и принялся изображать бурную операторскую деятельность: оттеснил в сторону Колыча, чтобы «заснять крупный план», чуть не наступил на ногу Хантеру, присел на колено, «снимая» хижину и пленника в «правильном ракурсе».

– Всегда считал журналистов абсолютно безмозглыми, бесполезными и предельно наглыми тварями, – с раздражением в голосе сказал Топор.

– Ого, как ты завелся! – весело удивился Хантер. – Делов-то было, журналистов сразу позвать. А то ведь все шутил да смеялся, героизм демонстрировал. А как стало понятно, что незавидное твое положение скоро вся страна увидит, – задергался, аки карась на сковороде.

– Простите, Хантер, а мы можем взять интервью у вашего пленника?

– Почему нет? Пусть потенциальная вдова увидит по телевизору, как плохо ее мужу. Может, быстрее деньги начнет собирать.

Он сделал шаг вперед и со всей силы пнул Топора в бок. Тот скривился от боли, а Хантер повернулся к Косте и сказал:

– Снимай быстрее, пока он опять бычить не начал.

Костя послушно повернул камеру, а Хантер наклонился к Топору и наставительно сказал:

– Я очень от тебя устал, тупоголовый маразматик. Очень. Мне уже так хочется тебя убить, что при первом намеке на отсутствие денег в срок лично пущу тебе пулю в голову. И не думай, что возможная потеря денег меня остановит.

Он отошел от пленника и повернулся к Марине, скромно стоящей в стороне с потупленными в пол глазами:

– Не бойся, красавица, этот упырь и не такого обхождения заслуживает.

– А я и не боюсь, – подняла насмешливый взгляд Марина. – Полностью с вами согласна.

– Что за женщина! – восхищенно сказал Хантер, уже откровенно разглядывая Марину в упор. – Всегда буду рад тебя видеть в своем лагере. А пока – не буду мешать. Колыч! Присмотри тут за процессом, пока журналисты будут интервью брать.

Он вышел из хижины, а Марина присела на корточки рядом с Топором. Костя с камерой пристроился рядом, но заметив, какими глазами Марина и Топор смотрят друг на друга, вдруг ощутил прилив странного стыда, словно заглянул в чужую спальню, и потупил взгляд.

– Чего молчите-то? – обеспокоился Колыч. – Ты спрашивай, а ты – отвечай, так интервью обычное делается. А не то выметайтесь, да я замкну сараюшку.

– Как вы себя чувствуете? – мягко спросила Марина, разглядывая синяки и ссадины на лице мужа.

– Сейчас – просто великолепно, – с легкой улыбкой ответил Топор. – Давно не чувствовал себя так хорошо.

– Он все время так шутит, не обращайте внимания, – прокомментировал Колыч.

– Вы сами можете ходить? Или вас переносят с места на место? – спросила Марина. – Километров десять, к примеру, сможете пройти?

– Да кто его носить-то будет, такого кабана? – снова встрял Колыч. – Ходит, конечно. А если ходить не будет, то таких гостинцев получит, что ходить после этого будет только под себя.

– С ногами у меня все в порядке, – сказал Топор. – Если, предположим, за меня внесут выкуп, сам до Периметра доковыляю без проблем.

– Ну ты и дурааак! – засмеялся Колыч. – Кто ж тебя теперь отпустит? Выкуп, гы-гы!

Внезапно он осекся и виновато посмотрел на Костю.

– Это я пошутил, чтобы попугать чинушу. Можешь вырезать потом из записи? А то меня босс убьет на фиг. Никому же не объяснить до передачи выкупа, что это шутка была.

– Вырежу, без проблем, – заверил его Костя.

В этот момент он вспомнил о забытом было подкреплении. Прислушался. Ни выстрелов, ни паники, ни даже криков. Отряд силовой поддержки словно растворился без следа. Передумали? Нет, невозможно. Столкнулись с противником раньше и завязли в бою? Попали в большую аномалию? Нарвались на мутантов?