– Звание! – крикнул он, направляя на человека пистолет.

– Генерал! – заорал тот, вынося вперед руку с обрезом карабина.

– Разжалован! – рявкнул Кудыкин и выстрелил чужаку в лицо.

Слева выдвинулся Ложкин, и снова пулеметная очередь сбросила несколько ползущих наверх фигур. Стреляные гильзы веселым звонким ручейком скакали по броне вагона и сыпались вниз. Уже во всех вагонах раздавались одиночные выстрелы и хриплые вопли дерущихся людей.

– В окна! Живо! – скомандовал Кудыкин и лег на живот. – Придержи за ноги!

Солдат вцепился в лодыжки полковника, и тот, не раздумывая, скользнул на животе вниз и заглянул в открытое окно.

Первым, что заметил в слабом мерцании аварийных светильников Кудыкин, были спины нескольких сталкеров, стрелявших по очереди в открытую дверь куда-то вдоль вагона. Полковник тут же направил на них пистолет и за пару секунд опустошил обойму. Несколько человек рухнули на пол и забились в конвульсиях, но как минимум двое развернулись и, еще не сориентировавшись, открыли огонь наугад.

– Тяни! – заорал Кудыкин и спустя мгновение оказался на крыше.

По голове текло что-то теплое и заливало глаза. Полковник обтерся рукавом, оглядел, насколько позволяла темень, своих солдат и жадно спросил:

– Гранаты есть?

В соседнем вагоне вдруг началась отчаянная стрельба, словно несколько человек с автоматами стреляли наперегонки.

– Есть, – сказал один из солдат, – вот!

– Оформи вагон, – распорядился Кудыкин.

Ложкин поднял пулемет и длинной очередью сбил сразу две темные фигуры на тепловозе.

Солдат послушно лег на живот с гранатой в руке, второй держал его за ноги. Короткое движение вниз, словно они пытались ловить в ночи рыбу на гигантского живца, и в тот момент, когда хозяина гранаты втянули обратно на крышу, под ногами утробно бумкнуло и тут же пронзительно закричали люди.

– Вперед! – крикнул Кудыкин и первым полез вниз, в окно.

Ложкин сунул пулемет в руки еще подоспевшему из штабного вагона солдату и тоже заскользил на животе ногами вниз, стараясь сразу попасть в окно.

Они шли по вагонам, готовые убивать, но оказалось, что в основном бой уже почти закончился. Будь в охране поезда обычные солдаты, все могло получиться иначе, но огромная масса сталкеров, привыкших жить в постоянной опасности и регулярно получающих опыт боев, в том числе в помещениях, оказавшихся в охране, оказалась нападавшим «не по зубам».

– Мне нужен пленный! – кричал Кудыкин, переходя из вагона в вагон и убеждаясь, что разозленные неожиданным нападением и смертью товарищей сталкеры из охраны бронепоезда безжалостно перебили всех чужаков.

Через полчаса, получив все доклады, Кудыкин, морщась от досады и непроизвольно трогая рукой забинтованную голову, подводил итоги. На бронепоезде потеряли двенадцать человек и еще два десятка получили ранения. Чужаков вырезали добрых семь десятков с хвостиком и повыбрасывали трупы на улицу, оставив лишь несколько тел для внимательного изучения поутру.

А потом Кудыкин велел выставить часовых и обязал всех ложиться спать приказом.

– Завтра у нас трудный день, – сказал он по общей связи. – Всем понадобится очень много сил. Приказываю спать, даже если очень сильно не хочется.

За ночь Топор так и не сомкнул глаз. Проснувшийся лишь начало светать Костя обнаружил его все также сидящим по ту сторону от раскаленного шара аномалии. Марина спала рядом, свернувшись калачиком.

Заметив, что Костя проснулся, Топор помахал ему рукой и принялся будить Марину.

Стоило отойти от раскаленной аномалии подальше, как сразу становилось понятно, что ночью заметно похолодало. Поэтому вскоре все трое стояли, протянув руки в сторону огненного шара, торчащего из обугленной и спекшейся в корку земли.

– Завтрак сегодня не предусмотрен, – весело сообщил Топор, – что значительно сокращает время на сборы.

– Нам бы сегодня найти проход в аномалиях, чтобы перейти на одну сторону. А потом придумать, как выбираться отсюда, – сказала Марина.

Несмотря на то что волосы ее были спутаны, одежда испачкана грязью, а лицо выглядело опухшим, говорила она спокойно и уверенно.

– Мы забыли вчера сделать самое главное, – сказал Топор. – Договориться на тот случай, если не сможем перейти на одну сторону. Ничего страшного в этом нет. Костя уже вполне самостоятельный сталкер, я тоже еще не все забыл. Поэтому, если в какой-то момент встретиться нам не удастся, просто начинаем самостоятельно выбираться наружу. По выходу ищем полковника Кудыкина и все излагаем ему. Мне он показался умным человеком, а полномочий у него, насколько я знаю, с прошлого года меньше не стало.

– Я что-то пропустила? – с недоумением спросила Марина, переводя взгляд с Кости на мужа и обратно.

– Есть подозрение, что наши доблестные ученые, проведя эксперименты со временем, запустили какие-то процессы внутри Зоны. И она теперь пытается повторить эксперимент Ломакина. С теми же последствиями, что мы испытали на своей шкуре год назад.

– Не может быть! – ахнула Марина.

Только в этот момент в голове у Кости сложилось окончательное понимание того, о чем они ночью говорили с Топором.

– Погоди, – сказал он. – Ты что же, намекаешь, что все время с того момента, как Ломакин запустил свою установку, Зона продолжает непрерывно повторять этот эксперимент?

– Не совсем. Мне кажется, что все началось еще с эксперимента Версоцкого, в котором Ломакин тоже принимал участие. То есть в то время, когда молодой сталкер Ромка-Топор печально и бесславно заканчивал свою карьеру в Зоне, – сказал Топор.

– В таком случае все эти странности начались бы именно тогда, – возразил Костя.

– А они и начались именно тогда, – сказал Топор. – Теперь-то для меня очевидно, что я стал одним из первых, над кем научный гений Версоцкого сыграл злую шутку.

– Что-то не сходится, – сказал Костя. – Если Зона повторяла этот эксперимент за Версоцким, должны быть и другие последствия.

– Уверен, что они были. Просто тот эксперимент длился недолго, и поэтому все последствия оказались очень слабыми. Ломакин же поставил эксперимент с более высокими энергиями, да еще и запустил его несколько раз.

– Но это же еще не значит, что Зона повторяет его…

– Мальчики, что это? – Марина стояла к ним спиной и показывала на что-то позади Топора.

Костя присмотрелся и замер, ошеломленный увиденным.

Даже в скупом освещении раннего утра заснеженный лес позади его друзей выглядел настолько же ярко и выпукло, как фонтан с водой посреди знойной пустыни.

Это было невозможно в принципе, но не потому, что еще вчера никакого снега там не было, и даже не потому, что вокруг относительно небольшого участка леса все выглядело по-старому. Просто Костя еще ни разу не видел снега в Зоне.

– Обрати внимание, – сказал Топор, внимательно разглядывая перемену в пейзаже. – Это не просто осадки на небольшом участке, что можно было бы списать на аномалию. Деревья под снегом – без листьев. Да и толщина стволов отличается от тех, что стоят без снега.

– Чувствуете? – спросила Марина. – Запах странный. Словно пороховой гарью тянет. Но выстрелов я что-то не слышала.

– Надо уходить, а то и сами можем под действие этой штуки попасть – решил Топор. – Смотри, Костя, вот тебе яркое подтверждение тому, что процесс действительно идет без участия людей. Если я прав в своих подозрениях, вот этот кусок леса попал сюда из другого места. В лучшем случае.

– А в худшем? – спросил Костя, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Из другого времени.

Над голыми верхушками заснеженных деревьев поднялось черное пятно, и громкое карканье разнеслось над утренней тишиной. Как зачарованный, Костя проводил ворону взглядом. Ведь судя по всему, это была первая птица над Зоной за много лет.

Утро наступило тяжелое и безрадостное. Большая часть выживших все еще спала, когда Феоктист Борисович тихо поднялся с дивана в штабном вагоне и, стараясь не шуметь, отправился в лабораторию. После ночного боя повсюду виднелись пятна крови, а баррикада, которой накануне его сотрудники закрывали огромную дыру, оказалась по большей части разрушенной. Теперь прямо из лаборатории Ломакин видел несколько сотен метров буро-зеленого пространства с огрызком железнодорожных путей и стену леса, появившуюся на этом месте буквально вчера.