– Много они наснимают, – усмехнулся Игарт. – У них в Зоне перестанет работать техника.

– Да? – вскинул бровь Артюхов.

– Даже автоматы не стреляют.

– Забавно. Еще вот что. Ольга, когда мы захватим журналистов, пригонишь наш тарантас? Надо ведь где-то хранить заложников. Ладно, пошел я делать ди-версию.

Ольга прошептала:

– Удачи!

Артюхов, не оборачиваясь, зашагал по сырой траве к дороге, чтоб разбросать шипы, и его камуфляжные штаны намокли до колен. Лишь сейчас Ольга заметила, что дрожит уже не от страха – она промочила ноги. Игарт встал, сгреб в охапку маскхалаты и веревки, понес к небольшой насыпи.

– Готово, – сказал Артюхов, спустился к Игарту.

Они легли в траве, накрывшись маскхалатами. Ольга пригнулась, попятилась за деревья. Наряд у нее уж очень яркий.

В назначенное время вдалеке зарокотал мотор. Звук все нарастал. Когда появилась машина, Ольга сглотнула, замерла. Сейчас…

Раздался хлопок, завизжали тормоза, что-то заскрежетало. Мгновение – и снова тишина. Хлопнула дверца, донеслось неразборчивое бормотание.

Ольга выглянула из укрытия: качая головой, водитель сидел на корточках, украдкой озираясь по сторонам. Женщина из машины спросила взволнованным голосом:

– Кость, что случилось?

– Прокол, – ответил он и поднялся.

Будто из-под земли вырос Игарт, поднес к его виску муляж ТТ:

– Это ограбление. Выходите из машины. Руки за голову! Живо!

Артюхов обходил машину с другой стороны, в одной руке он держал пистолет, в другой – нож.

– У нас нет денег! – проблеял невидимый Ольге оператор.

– Из машины! – взревел Артюхов, распахнул дверцу.

Телевизионщики подчинились. Вышла испуганная женщина, за ней – трясущийся оператор.

– Вам это с рук не сойдет, – бормотал он.

Игарт бросил на асфальт маскхалат и скомандовал:

– На землю, лицом вниз!

Водила подчинился с готовностью. Женщина встала на колени с видом приговоренной к казни Марии Антуанетты, потом легла рядом с ворочающимся оператором, которого уже связывал Артюхов.

«Пора», – подумала Ольга и сквозь лес рванула к дороге в дачный кооператив. По пути порвала колготки и оцарапала ногу.

Машину поставили недалеко от поворота, у обочины. Ольга уселась на водительское сиденье, завела мотор и рванула с места.

Когда она подъехала, пленников погрузили в салон «форда», Артюхов с Игартом уже поменяли проколотые передние колеса. Ольга подъехала к «форду», открыла дверцу в салон, и мужчины принялись снимать сиденья, чтобы сложить пленников на полу.

Сиденья бросили тут же, у дороги. Пока Игарт проверял, надежно ли связаны журналисты, Ольга открыла бардачок, нашла там страховку и документы на машину. Потом выпотрошила черную, довольно вместительную, сумочку журналистки – выпал паспорт, удостоверение, ключи от квартиры, немного денег, косметика, блокнот, айпад и прочая лабуда. Ольга сгребла все обратно, открыла паспорт. На первой странице была фотография русоволосой девочки с тонкой шейкой и узкими губами. Вторая фотография – нынешняя дама, только брюнетка, губы силиконовые, ресницы наращенные.

Анна Александровна Величаева.

Москва, двадцать девять лет. Отлично!

Пока она проводила ревизию, Артюхов отогнал машину с пленниками в лес, вернулся пешком и уселся за руль, потер руки:

– Ну, с богом!

Повернул ключ, но мотор не завелся. Выжал сцепление, повернул ключ – мотор взревел и выключился. Так же – второй и третий раз.

– Черт, что за ерунда? – возмутился он, снова и снова поворачивая ключ. Машина заводилась и тут же глохла.

– Какой-то датчик загадился, – резюмировал Игарт.

Ольга протянула руку:

– Дайте мне ключ. Кажется, я знаю, в чем дело. – Она взяла брелок, кивнула, усмехнувшись. – Не заведется, пока не нажмете кнопку справа, «unlock», и авто разблокируется. У родителей на «крайслере» так было.

Артюхов сделал, как она сказала, и машина завелась. Игарт громко вздохнул. Ольга уставилась на дорогу. Скоро должен быть первый пояс оцепления, и ее снова затрясло: вдруг возникли накладки, и телевизионщиков будут досматривать?

– Игарт, ты представляешь, как работает камера? – пролепетала она. – Поучись, что ли. А то проколемся в самом конце – обидно.

– Да, надо бы. – Игарт полез в салон осваивать профессию оператора.

Впереди появился «кирпич», за ним угадывались перекрывшие дорогу БТРы защитной расцветки. Ольга вцепилась в подлокотники, зашипела – разболелся травмированный палец… Палец! Она принялась разматывать бинт, отцеплять лонгету. Палец распух и покраснел. Пришлось заклеивать его лейкопластырем из водительской аптечки.

Еще колготки разорваны. Она стянула их и запихнула под сиденье.

Пост приближался, стали видны столбы с колючей проволокой, КУНГи и автоматчики. До Ольги дошло, что она не удосужилась глянуть, какое телевиденье представляет, она раскрыла удостоверение: ТВ «Центр». Отлично. Не самый популярный канал.

– Игарт, готовь камеру. Будем снимать военных. Лучшая защита – нападение.

– Блин, не могу разобраться…

– Просто сядь рядом! Ну же! И направь на них объектив.

Пост приближался. Руки немели, кровь стучала в висках. Только бы не охрипнуть со страха! Она направила на себя зеркало: ну и рожа! Улыбнуться. Вот так ничего.

Подъезжая к знаку «стоп», Артюхов сбавил скорость. Игарт уселся рядом и взял поудобнее камеру.

Машина остановилась. Подошел военный в камуфляже, с автоматом в руках. Ольга затараторила:

– Здравствуйте, я Анна Величаева, ТВ «Центр»…

– Уберите камеру, предъявите ваши документы, – проговорил вояка мрачно.

Вот так, допрыгались. Доставая удостоверение, Ольга продолжала:

– С чего все началось и насколько причастны западные спецслужбы? – она протянула удостоверение и улыбнулась.

– Нельзя снимать! – проворчал военный, раскрыл удостоверение, скользнул взглядом по фотографии, вернул его. – Уберите камеру и езжайте. Расчехлите ее, когда разрешат.

– Убери, – велела Ольга, и Игарт послушался.

– Пронесло, – сказал Артюхов, когда отъехали от поста.

Игарт поднял камеру и принялся снимать сосны, стоящие стеной, колючую проволоку вдоль дороги, предупреждения, что объект охраняется, посещение объекта, как и выпас скота, запрещено.

Второй кордон напоминал военный лагерь: колючая проволока под током, стальные, еще не покрашенные ворота, сторожевые вышки с автоматами, бронетехника. У ворот – охрана.

– Дубль два, готовь камеру, – скомандовала Ольга, охваченная нездоровым азартом.

Но военные замахали руками, едва завидев камеру:

– Снимать запрещено! Немедленно уберите оборудование.

Игарт счел разумным подчиниться. Артюхов остановил автомобиль, Ольга высунула удостоверение из окна. Пока военные открывали ворота, один постовой нехотя глянул в удостоверение и улыбнулся:

– Опаздывать нехорошо, все ваши уже на месте.

Симпатичный парень, открытый, совсем молоденький, видимо, сразу после академии. Щеки розовые, подбородок с ямочкой.

– Кто-то гвозди рассыпал на дороге, пока колесо поменяли…

– Понятно, проезжайте.

За воротами кишели журналисты. Да тут просто заповедник журналистов! Справа, у наскоро сколоченного барака, припарковались автомобили телевизионщиков. Людей было так много, что Артюхов решил оставить авто у ворот: лучше частично перекрыть проезд, чем вклиниваться в толпу и привлекать внимание.

Артюхов остался, Ольга с Игартом углубились в кашу из человеческих тел.

Игарт, похоже, разобрался с камерой и теперь снимал все подряд: конкурентов, военных, оцепивших репортеров кольцом, брезентовые кузова и КУНГи, лес, утрамбованную землю. Объемный рюкзак с маскхалатами, накинутый на плечо, постоянно спадал и мешал ему, но он почему-то не надевал его на спину.

Если сначала Ольгу трясло, то теперь, в толпе, она успокоилась, понимая, что здесь затеряться просто, никому ни до кого нет дела.

Репортеры атаковали военных из оцепления, но те игнорировали их вопросы. Наконец впереди началось движение, Ольга встала на цыпочки, но все равно ничего не увидела. Игарт поднял камеру над головой, снял происходящее сверху, перемотал запись. Было видно, как военные расступаются, и всё.