Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Две точки фиксации – это закон, – сказал мне Фарт. – Вариантов немного: рука и один карабин или же просто два карабина. Выбирай, Макс, что больше нравится, не стесняйся. Стеснительных уносит в пустоту космоса. Стеснительные становятся искусственными спутниками Земли. Это понятно? – При этом у него за забралом было такое серьезное лицо, что я едва сдержался от подколки.

Люди на грани гибели, по сути уже живые мертвецы, у которых шанс выбраться из передряги унизительно неправдоподобен, не должны так серьезно относиться к себе. Себя ведь уже, считайте, что и нет. И потому можно расслабиться и получать от танца со смертью удовольствие. Самое время улыбаться и даже хохотать.

Два ремешка, карабины… Это слишком медленно. У нас просто нет времени на эти реверансы и шаги вперед с двумя назад. «Союз» тысячу раз долетит до поверхности планеты, пока мы будем ползти к нему. План Савелия Фарта неприемлем.

Однако жестко критиковать предложение профи я не стал.

Прогулка по поверхности МКС – не самое плохое времяпровождение перед встречей с Костлявой. Разве мог Макс Край еще вчера мечтать о таком удовольствии? Асфиксия в космосе… А ведь круто, черт побери! На миг я поддался очарованию суицида.

Но только на миг.

– Да, дружище. Спутники – это понятно. Даже более чем.

И тогда Фарт расхохотался – взахлеб, с присвистом, похрюкивая и подвывая. Лицо его под забралом побагровело. Он закрыл глаза от удовольствия. Он хлопал себя лапками в перчатках там, куда мог дотянуться.

– Ты чего?! – наконец успокоился он. – Ты всерьез поверил, что я буду заниматься тут черт знает чем, дожидаясь, пока «Союз» умчит к Земле?! Я же пошутил! Макс, ты разве не понял, что я пошутил?

– Конечно, понял, – не моргнув, соврал я. – И потому пошутил в ответ. А вот у тебя явно с чувством юмора проблемы, если ты…

Савелий Фарт махнул рукой, намекая, что разговор окончен. Не для того мы здесь собрались, чтобы устраивать конкурс скетчей и прибауток.

Он объяснил мне, что сейфер – система одноразовая. Ну да нам и не надо в космосе каждый день порхать. Сжигая сжатый газ, с помощью двух десятков реактивных двигателей и системы управления, в работе которой разобрался бы даже грудной младенец, мы должны добраться до «Союза» и, пристыковавшись к нему, проникнуть внутрь.

– Ведь если мы тупо промажем мимо «Союзов», никто и ничто не сумеет нас спасти. Понял, Макс?

– Даже господь бог, существуй он на самом деле, окажется бессилен, – кивнул я.

И мы начали маневрирование в направлении ближайшего к нам СА.

Это было очень непросто, скажу я вам. Чисто инстинктивно пытаешься развернуться так, чтобы закрытая облаками Земля была под ногами. До нее четыре сотни километров, но все равно я надеюсь опереться о твердь родной планеты.

А еще у меня зачесался нос.

Вот не чесался бог знает сколько времени, вообще не помню, чтоб он у меня когда-нибудь чесался, а тут, стоило только примерить скафандр да выйти в открытый космос… Очередная шутка моей злодейки-судьбы, которая внимательно за мной наблюдает и, радостно хохоча, подбрасывает очередную неприятность, после чего, лопая попкорн, наблюдает за тем, как я буду разруливать тему…

И ведь так зачесалось, что мочи нет терпеть!

Я посреди бесконечной пустоты, осознать и принять разумом которую не способно ни одно человеческое существо, бросил вызов самой человеческой природе, возвеличился настолько, что смог отринуть смирение тварей земных, покинул удел, на который обрекла меня сама моя природа, а тут – мерзкий хрящ на лице, всего лишь нос, чтоб его!

И я, наплевав на желание жить, на величие места и момента, принялся вертеть башкой так, чтобы зацепиться своим многострадальным носом за какую-нибудь неровность внутри гермошлема и хоть частично унять проклятый зуд! Рукой ведь не почешешь, разве что перчаткой по забралу похлопаешь. Каким-то неимоверным образом я умудрился повернуть голову чуть ли не на девяносто градусов. Как только шейные позвонки не вывихнул?! Но главное, я справился с зудом.

И при этом умудрился не промазать мимо «Союза».

* * *

– Все в порядке, Алекс. Этот парень со мной, – поручился за меня Сава, но, как мне показалось, командира МКС это не очень-то успокоило. Именно в борт его СА мы врезались, пролетев с помощью сейферов немало по космосу. И если я вовремя отключил ранец, то Фарт, как мне показалось, замешкался, поэтому его куда сильнее ударило об аппарат.

Ну а для того чтобы попасть внутрь, нам пришлось отказаться от приветственных речей, салюта в нашу честь и хлеба-соли. Мало того – понадобилось пригрозить тем, кто занял салон и не хотел подвинуться: если не откроют шлюз, мы сделаем так, что никто никуда отсюда не улетит вообще. Ну, то есть Фарт молчал и морщился, а вот я использовал весь свой дар красноречия и дипломатическое умение для того, чтобы в конце переговоров прийти к консенсусу с теми, кто не обрадовался незваным гостям. И хорошо, кстати, что не обрадовались, ведь могло оказаться так, что нас бы попросту не заметили, как это было на МКС. Но, видно, в экстренной ситуации программа пришельцев не загружалась в мозг землян-космонавтов.

Короче говоря, нас впустили-таки внутрь.

В нашем «Союзе» подобрался интернациональный состав. Имперцы были одеты в герметичные скафандры с оранжевым покрытием. Я так понимаю, цвет специально выбран, чтобы космонавта издалека было видно и было легче его обнаружить, если ему, вернувшемуся из космоса, захочется покинуть блок и пройтись по пустыне или, к примеру, по тайге. А вот американцы в сравнении с имперцами казались просто инфантильными подростками, потому как вырядились в легкие скафы, и смотровые щитки их гермошлемов были открыты – парни, похоже, свято верили в герметичность блока и спецов Имперкосмоса, этот блок построивших. Наив-ная простота. Были тут и блондинка с ботаном.

Мы закрепились в свободных катапультных креслах – поближе к народу, так сказать.

Пока продолжались и завершались предстартовые процедуры, я пялился в иллюминатор. Это было глупо и неправильно, ведь я в прошлом, когда еще ничего плохого с моей семьей не случилось, но я почему-то отчаянно надеялся увидеть за иллюминатором Милену и Патрика. Типа они, величаво помахивая ангельскими крыльями, подлетят к прозрачному, но очень крепкому стеклу, ну или из чего там делают иллюминаторы, и помашут мне ручками, а Милена еще и наградит воздушным поцелуем, хотя поцелуй этот правильнее назвать безвоздушным. И тогда мне сразу станет легче, ведь я смогу верить в жизнь после жизни, и стану праведником, и буду замаливать грехи, чтобы присоединиться к родным моим однажды и не расставаться вечно…

Увы, к иллюминатору никто не подлетел.

Расстыковка со станцией прошла нормально. Громко щелкнули пиропатроны, и меня будто перевернули вниз головой, скрутив так, что пятки оказались у висков, хотя на самом деле ничего такого никто со мной не делал, я по-прежнему сидел в кресле.

А потом командир начал ориентацию для входа в атмосферу и включения тормозных двигателей. На груди у него была эмблема NASA, на рукаве – звездно-полосатый флаг. Красавчик. Лицо всегда искажено улыбкой. В прошлом, небось, преподавал математику в средних классах где-нибудь во Флориде, потом работал гидрогеологом и в качестве представителя Корпуса Мира годик-другой проторчал в Доминикане, наблюдая за действиями украинских миротворцев и всячески критикуя их в своем блоге. Ну и при этом он, конечно же, в молодости отслужил в Морской пехоте США, о чем скромно умалчивает и вообще не любит говорить. В свободное время катается на горном велосипеде и сплавляется на каяке.

Пока что, судя по его уверенным движениям и самодовольной роже, все шло нормально. Он сыпал непонятными мне терминами, вроде «система ориентации спускаемого аппарата» и «радиаторов системы терморегулирования», а ему отвечали цифрами и категорически утверждали, что твердотопливные тормозные двигатели – все четыре! – в полном порядке, ажуре и шоколаде, оборудование связи работает на пятерку с плюсом, насосы для подачи хладоагента насосят, а криогенный кислородный бак вовсю криогенит. С каждым таким докладом рожа командира становилась все противнее. Эх, стереть бы с его лица эту высокомерную улыбку…

197
{"b":"252464","o":1}