– Так ночь же почти уже, какие следы?! – опять напомнил о себе Роман.

– Ядрен батон, слышь, ты, умник? Смотри и запоминай, – с этими словами Тагил бросил пустую банку метра на три в сторону, – видишь ее?

– Ну да, – шепнул очкарик, конфузясь в очередной раз, – блестит.

– Вот-вот. Ночью многое видно, несмотря на темень. Плюс она щас сожрала тушенку, а это запах мяса. Нож вытерла о штанину, пальцы в жире. Да от нее хавчиком полкилометра нести еще будет. Тут любой мутант пристроится в кильватер, мля. Еще есть вопросы или предложения?

Тишина была ему ответом.

– Все, покурили, пожрали, языками покалякали – теперь подъем. Пока не спустилась ночь, дойдем до укрытия – и спать до утра. Завтра трудный день будет, чую. Сегодня прогулка была, да и только. И окурки замаскировать живо. Все, пошли.

Попутчики засуетились, готовясь к выходу, пряча следы перекура. Только Герда хмыкнула и тихо шепнула почти в затылок Тагилу:

– Не пожрали, сталкер, а покушали.

Проводник цыкнул и пошел первым. За ним поплелись остальные, причем женщина тщательно вытирала на ходу губы, пальцы и бедро, внемля замечанию профессионала.

Четыре фигуры скрылись в темноте парка, слегка освещаемого всполохами воздушных аномалий и слабо пробивающейся сквозь тучи луной. Следов на старом асфальте не осталось, только отливала жестяным блеском банка из-под тушенки, лежащая в траве в стороне от дорожки.

Прозвище Бодайбо к сталкеру прилипло еще пару десятков лет назад, до Зоны. Он тогда нанялся в старательскую артель «Саха» дизелистом, работал вахтами. Сезон золотодобычи короткий – с мая по октябрь, у некоторых специалистов типа его – месяцем раньше и позже, так как нужно приезжать раньше всех с геологом и мастером настраивать драгу к летней работе. После октября – демонтаж. И на зиму до апреля – лафа-а! На Большую землю. С карточкой, на счету которой пол-«лимона». Но и судьба золотодобытчика – не сахар. Непогода, комары с мошкой, отсутствие нормального быта и при этом тяжелая работа с насосами и в дизельной, где всегда что-нибудь ломается, а мастер орет, словно медведь-шатун в тайге. Начальник артели ваще царь и бог – и премией одарить может, и кулаком по морде, если план срываешь или портачишь со своим железом.

Вкалывал в районе «Золотого треугольника» Бодайбо – Алдан – Олекма. Девять лет бобылем, без семьи, без дома, черствея душой и старея телом. Прокуренный, закодированный три раза от проклятой водки, отчаявшийся и уставший больше морально, чем физически, Бодайбо, как его прозвали местные друганы по артели и якуты, решил покончить со всем этим одним махом. Как-то знакомый поведал о таинственной территории под Сретенском, где «поле дураков», романтика и адреналин, что полностью завладела его разумом. Он собрал пожитки и с товарищем рванул на запад. Так Бодайбо стал сталкером, причем неплохим, на счету которого в Калининграде, в отличие от вскоре погибшего товарища, имелась неплохая сумма, а благодаря навыкам и знаниям, полученным еще со времен таежных «туров», авторитет и слава его в Зоне росли.

Уже здесь он сдружился с Тагилом, вместе излазили Зону вдоль и поперек, позже появился пацан, которого отец привез с Большой земли для становления личности. Общие дела у Бодайбо с Тагилом случались редко, в основном Полтора бродили вдвоем, но если они нуждались в прикрытии, а на кону маячили хорошие бонусы, то Тагил звал в помощь товарища. Либо Бодайбо просил их составить компанию. Часто приходилось выступать в роли проводников, но заказы на артефакты или органы мутантов тоже появлялись нередко.

На этот раз Полтора пошли одни и повели в Туманск трех заказчиков с Большой земли. Странного в этом ничего не было: они постоянно предупреждали друг друга о планах и предстоящих маршрутах. Так, в целях взаимовыручки, на случай возникшей необходимости в помощи. Полной надежды на КПК не было, поэтому и пользовались простым проверенным способом. Это как уезжающая в отпуск семья оставляет ключи от квартиры соседям – только надежным и честным людям.

Тагил вкратце поведал товарищу о своих планах: когда, куда, с кем. Вовчик торчал здесь же, рядом, почти не обращая внимания на шепот мужчин, потягивающих пивко, вяло ковырял вилкой макароны и думал о своем.

Полтора ушли с троицей клиентов рано утром, сразу после Вспышки. Обещали вернуться через три дня. Вроде ничего подозрительного и опасного ни в их компании, ни в маршруте. Но вечером того же дня на КПК Бодайбо, который и сам отправился в недалекий поход, пришло сообщение. Странное и непонятное: «…Если и дойдем до места… обратно никак. Они не те… не одни».

Бодайбо затушил угли, расправил нахмуренный лоб и в который уже раз послал запрос товарищу. Связи с Полтора не было, либо сообщения просто не доходили до адресата по каким-то причинам. Район их маршрута от «Теплого стана» через Неман до Туманска слыл ясным и чистым эфиром и прекрасной связью. Это не Болота или АЭС, где хрен достучишься до абонента.

Бодайбо смачно высморкался, вытер лицо платком и подхватил снарягу и оружие. Выглянул в щель, осмотрел местность, вылез наружу из старого ржавого баркаса и осторожно, но сноровисто снял и прибрал в рюкзак сигналку – обыкновенную растяжку, только вместо гранаты – жестяная банка из-под кофе, набитая горючей смесью и петардой. Кстати, такие штуки его когда-то научил мастерить Тротил – не зря в ВДВ служил, причем в десантно-штурмовом полку.

После того как Вспышка ночью временно разогнала тучи и свинцовый тон небосвода Зоны, сейчас пасмурное утро и моросящий дождик вмиг вернули сталкера в явь и обыденность типичных будней. Он накинул капюшон брезентовой куртки, поправил респиратор на лице и, взглянув в сторону разбитой понтонной переправы через Неман, зашагал к ней вдоль берега.

На помощь Тагилу и его сынишке, которые явно нуждались в таковой. Это Зона! Здесь так.

Китайская армия. Азиатский корпус. Войско Чингисхана. Золотая Орда. Как только не называли их те немногие, кто узнал про двигающийся внутрь Зоны, в район Туманска, сводный отряд рекрутов-интернационалистов.

Всего неделю назад в торговых рядах Калининграда появились люди монголоидной расы, в черных коротких кожанках, кепи, в золоте, на дорогих тачках и объявили набор в некую коммерческую структуру недалеко от города.

Они также посетили строительные и овощные базы, трущобы пригорода, палаточный городок гастарбайтеров на окраине Калининграда. Под видом нанимателей от учредителя фирмы, занимающейся якобы сельхозработами, они записывали всех подряд – молодых и пожилых, здоровых и больных, но всех только азиатской внешности. Обещали хорошие заработки в короткий срок, а главное – помощь в продлении временной прописки, что было очень важным в среде эмигрантов. Для пущей уверенности и спокойствия каждому явившемуся в условленное время на сборный пункт выдавали подъемные – по пятьсот рублей. Одежду посоветовали взять потеплее. И все. Все-е!

Набралось сто семьдесят человек – выходцы из Средней Азии, Монголии, Китая, частично из Бурятии и Тувы. Были и кавказцы, и молдаване, и калмыки. Не все раскосые, но все полубомжи, бездомные и безработные.

На КП у Рубежа построили, выдали противогазы ГП-5, вещмешки и рюкзаки, пайки, аптечки, дождевики-клеенки и оружие. Последнее не отличалось добротностью – дробовики разных калибров и размеров, мелкашки, пистолеты, ракетницы, ящик гранат на ораву и колюще-режущее. Палки, шесты, факелы, фонарики, лопатки. Сделали всем по уколу от радиации. И сообщили истинную цель и маршрут. Зона отчуждения. От Рубежа к Туманску между Пустырем и Болотами пешим ходом восемь километров по пересеченной местности до НИИ, где им определят основную работу. Оружие и прочую снарягу – для возможной обороны от зверей и бандитов.

Сразу с десяток гастарбайтеров зароптали, заволновались. Им сразу пояснили – пусть, дескать, валят к черту. Но сдадут деньги, барахло – и своим ходом до Калининграда, а это сто с лишним кэмэ. А здесь, кто дойдет молча, по пять тысяч на месте и по три в обратку, в Калининград. Народ покивал, поплевал, пошушукался, но согласились все.