Ночь прошла спокойно, а с утра мы опять ввязались в схватку. В складках гор волны рации тонули, были бессильными. И мы не знали, что в это самое время у Берндорфа наша дивизия вела ожесточенный бой.

И еще один день прошел в бесконечной драке. Только к утру 24 апреля подразделения батальона соединились с соседним батальоном нашего полка, наступавшим по долине вдоль дороги. Те роты сразу же устремились к горной дороге, чтобы перерезать ее. Но наткнулись на яростное сопротивление. Оттуда неслась бесконечная пальба.

— Достается братскому батальону, — заметил Белоусов. — Самое лучшее сейчас — это ударить вдоль долины на лесопильный завод, а потом захватить стык дорог. И немцам будет каюк…

Именно такую задачу мы получили от командира полка. Красным карандашом полковник Данилов прочертил тогда на карте пунктир, вывел его к строениям лесопильного завода и закончил крутой скобкой у стыка дорог. Нам теперь ничего другого не оставалось делать, как захватить этот завод со штабелями досок и горами бревен. Это мы без особого труда сделали.

Стрелковые роты заняли позиции по периметру ограждения, минометчики установили в лощине минометы, в окне двухэтажного здания пристроили станковый пулемет.

Не ожидая команды, пулеметчик открыл огонь по выкатившемуся по горной дороге немецкому автомобилю, на прицепе которого была пушка. Очередь была удачной: автомобиль остановился, задымил, из крытого тентом кузова стали выпрыгивать солдаты орудийного расчета.

— Может, открыть огонь из минометов? — появился командир минроты.

— Давай беглый огонь по развилке, — скомандовал командир батальона.

Из-за поворота дороги выполз танк — «тридцать-четверка», догнал цепь наступающих и повернул башню с длинноствольным орудием в сторону лесоильного завода, занятого нами.

Послышался выстрел. Снаряд угодил в стену, рядом с окном, где был станковый пулемет. Наводчик поспешно стащил пулемет со стола, выкатил за дверь.

И тут в комнате, сотрясая стены строения, разорвался второй снаряд.

Молчавшая рация ожила:

— «Кама»! «Кама»! Как слышишь? Где находишься? Я — «Волга». Прием.

Я схватил трубку:

— «Волга». Вас слышу, нахожусь в квадрате 45–70. Прекратите стрельбу из танка. Как поняли? Я — «Кама». Прием.

Поблизости от «Волги» находился начальник штаба полка майор Переверзев. Он понял ситуацию: танкисты прекратили стрельбу. В бою случалось всякое, было и такое, когда разгоряченные схваткой бойцы стреляли по своим…

Переверзев передал приказ комбату и мне незамедлительно прибыть в штаб полка для получения боевого задания.

— У вас все в порядке? — встретил нас полковник Данилов.

— Как всегда, — ответил Белоусов.

— Тогда к делу. Через сорок минут батальон должен вступить в бой. Батальон Матохина атакует противника по дороге на Гутенштейн, до него около десяти километров, а твой — опять по горным тропам в обход Гутенштейна. Атаковать одновременно. Все… Спешите выйти на исходный рубеж. — Он взглянул на часы. — Осталось тридцать минут.

Нам нужно было преодолеть обстреливаемый участок. Немцы били из противотанковых орудий: звук выстрела почти сливался с хлестким разрывом.

— Ну что? Напрямик или в обход? — спросил Белоусов.

— В обход далеко. Авось пронесет…

— Тогда за мной! — Николай пружинисто вскочил и бросился вперед.

Я бежал за ним, стараясь не отстать. Видел широкую спину, сумку на ремне. Сзади слышал топот и тяжелое дыхание командира минометной роты и ординарца Забары.

Залитая солнцем стена дома, за угол которой нужно скрыться, была совсем рядом. И тут прогремел выстрел и послышался звенящий разрыв. Полетели комья земли, лицо осыпало пылью.

А где комбат? Николай!

Он лежал ничком, прикрыв рукой голову. Шапка сбилась на затылок, льняные волосы выбились из-под нее. Всего секунду назад он говорил, двигался, а теперь был безжизненным.

У шоссе, где батальон должен был развернуться для боя, нас встретил командир полка. С пистолетом в руке он набросился на меня:

— Почему задерживаетесь? Пять минут, как уже должна начаться атака! Матохин едва отбивается!

— Белоусов погиб, товарищ полковник, — виновато сказал я. — Вот и заминка получилась…

— Как погиб? Что ты говоришь? Как же вы допустили? — И, видимо, поняв неуместность упреков, он махнул рукой: — Эх…

Развернувшись в цепь, батальон устремился по косогору вдоль шоссе. Мы бежали под огнем, не замечая ни разрывов снарядов, ни частого посвиста пуль. Бежали с одной целью: скорей сблизиться и схватиться с врагом. Казалось, что тогда наступит разрядка от внезапного потрясения.

К вечеру, преследуя гитлеровцев, мы вышли к монастырю, огражденному высокой каменной стеной. Преследуемые нырнули в широкие ворота и как в воду канули. Появившийся монах в камилавке заявил, что дойч золдатен из монастыря ушли, и показал в противоположной стороне стены небольшую калитку, от которой уходила в лес тропа.

— А куда ведет тропа? — спросили у монаха.

— В Карнер, — отвечал он.

У этого небольшого селения с высоты обрывистого склона мы увидели садившихся в автомобили эсэсовцев.

В Карнере и настиг нас приказ о сдаче рубежа батальону подошедшей из фронтового резерва 93-й стрелковой Миргородской Краснознаменной дивизии. Самим следовало срочно возвращаться в Гутштадт. Там нас ожидали автомобили, которые и доставили полк в район Санкт-Пелтена, находящегося вблизи Вены.

Это было в конце апреля.

В отличие от 9-й гвардейской армии, действовавшей на правобережье Дуная, 46-я армия 2-го Украинского фронта наступала на равнине левого берега реки. Руководимая генералом Петрушевским армия должна была быстро выдвинуться в район северо-западной окраины Вены, перекрыть там пути отхода противника из столицы на север и северо-запад, завершив тем самым полное окружение оборонявшихся в Вене дивизий и полков.

Следуя этой задаче, войска генерала Петрушевского со 2 по 8 апреля переправились на левый берег Дуная в районе Братиславы и начали наступление в западном направлении.

Форсировав с боями реку Мораву, армия встретила упорное сопротивление до полутора пехотных дивизий противника, усиленных десятью батальонами фол ьксштурма.

Отбрасывая противника, войска армии к исходу 9 апреля с боями продвинулись вперед. Оттеснив неприятельские силы, они позволили переправиться через Дунай к главным силам армии 2-му гвардейскому механизированному и 23-му танковому корпусам.

9 апреля Ставка Верховного Главнокомандования обратила внимание командующего 2-го Украинского фронта на недостаточно быстрое продвижение войск 46-й армии и потребовала ускорить их наступление с тем, чтобы не позднее 10 апреля отрезать противнику все пути отхода от Вены на север.

На северном берегу Дуная в районах Флоридедорф и Корнейбурга разгорелись ожесточенные бои. Обороняя Флоридедорф, противник поставил на прямую наводку 82 мощных орудия; для переброски своей пехоты им были использованы бронетранспортеры.

За толстыми стенами заводских строений противник оказывал упорное сопротивление. Неся потери, он закреплялся в ближайших укрытиях. Нашим войскам пришлось применять тяжелую артиллерию, бомбардировочную авиацию, танки.

Выйдя к шоссейной магистрали Вена — Брно, танковые части, не задерживаясь, продвигались, преследуя врага. За танками устремились стрелковые части, артиллерия. Преследуя противника, часть наших войск повернула на юг, к Дунаю, главные же силы продолжали преследование врага в указанном направлении.

Немецкое командование, учитывая создавшуюся опасность для венской группировки, в течение 10 апреля усилило войска, действовавшие против 46-й армии, частями 101-й горно-стрелковой дивизии, 6-й танковой дивизии СС «Великая Германия» и 93-й Кавалерийской дивизии СС, а позже и частями 2-й танковой дивизии СС «Рейх» и 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».

Встретив значительно возросшее сопротивление противника, 46-я армия в течение 10–12 апреля смогла продвинуться лишь на отдельных направлениях.