— Какое превосходство мы имели перед русскими?

— По людям — в четыре раза, по пулеметам — в семь, по минометам — в пять, по орудиям — в четыре…

— По танкам?

— В семнадцать, мой фюрер, — виноватым голосом произнес Гудериан.

— И вы считаете это превосходство недостаточным? — Лицо Гитлера передернулось. — В Венгрии мы должны драться до победного конца. На днях я послал телеграмму в Будапешт: «Держаться до последнего»! — приказал я. — Вы слышите — держаться до последнего! И ничто не заставит меня отказаться от принятого решения. Объявите офицерам и солдатам, что семьи тех, кто сдастся в плен или оставит свои позиции, будут расстреляны… Я должен иметь нефть, нефть и нефть! А для этого без Венгрии не обойтись! Сохранение венгерской территории имеет для нас настолько важное значение, что его вообще нельзя переоценить!

Нефть и в самом деле была нужна гитлеровской армии как ничто другое. После уничтожения на территории Германии советской авиацией нефтескладов и нефтеперегонных заводов оставались лишь нефтяные месторождения в Австрии и Венгрии, под Балатоном. Их потеря была недопустимой.

Гитлер ходил вокруг стола, размахивая руками.

— Война еще не проиграна! Все, все должны взяться за оружие. Битву в Венгрии мы во что бы то ни стало, любой ценой должны выиграть! И должны пробиться к нашим окруженным в Будапеште войскам. Вы слышите меня, Гудериан? Наступать! Приказываю: операцию продолжать!..

Бесконечно длинные казачьи колонны двигались к озеру Веленце. Кони шли ходко, дробно стучали копыта. Накануне весь день шел мокрый снег, к вечеру ударил мороз. Дороги покрылись коркой льда, лошади скользили, сбивали ноги.

Шли тремя колоннами: справа — 63-я дивизия под командованием генерал-майора Крутовских, слева — 11-я генерала Терентьева, а в центре — 12-я, сформированная в Ростове и неофициально именовавшаяся «ростовской». Командовал ею генерал Григорович.

На западе полыхало зарево огня, оттуда доносился нескончаемый орудийный гул. Туда, обгоняя кавалерийские колонны, мчались автомобили с орудиями на прицепе.

Навстречу шли машины и обозные повозки тыловых подразделений, отходивших к Дунаю. Во многих были раненые.

— Ну как там? — спрашивали казаки. — Прет фашист?

— Прет. Танками да самолетами, сволочь, давит. Тяжело вам придется, против танка на коняке не устоять…

На рассвете грохот боя стал явственней, и перед казаками открылась белая равнина с линией телеграфных столбов вдоль дороги, тянувшейся по низкому берегу реки. Дорога шла к селению Адонь, от которого до Будапешта было менее сорока километров.

Первыми в Адонь вошли головные эскадроны 37-го кавалерийского полка, которым командовал майор Недилевич. Эти эскадроны и завязали бой.

Танки немцев шли по дороге колонной. Они двигались без опаски, не выслав вперед даже охранения. Казалось, что экипажи были в полной уверенности в безнаказанности их стремительного бега. За танками с небольшим разрывом катили бронетранспортеры.

— «Тигры», «тигры»! — полетело по казачьей цепи.

Воздух наполнился треском автоматов, басовитой дробью пулеметов.

Танки стали медленно сползать с дороги. С бронетранспортеров запрыгали солдаты. За первой линией машин и людей показалась вторая…

В тот же день 20 января эскадроны 214-го полка из дивизии генерала Крутовских завязали бои на правом фланге, у озера Веленце. Здесь также проходила дорога на Будапешт, которой не преминули воспользоваться немцы. Однако у небольшого населенного пункта Гордонь они наткнулись на казаков.

Не добившись успеха в первой атаке, немецкие танки обошли город справа, отрезав полк от остальных частей дивизии. Но оставшийся в Гордоне полк не отошел, а перекрыл дорогу, засев занозой в обороне врага. И на него обрушились главные силы эсэсовской танковой дивизии «Викинг». Весь день и ночь продолжался бой, однако противнику не удалось овладеть неказистым селением с высокой колокольней.

В ночь на 21 января немцы предприняли разведку боем. С вечера ничто не предвещало этого. Стихли бои у Адоня, на берегу Дуная, где отбивался в окружении 37-й полк. Прекратились атаки и у озера Веленце, где находился в окружении 214-й полк. Усталость свалила казаков. Только у орудий и пулеметов бодрствовали дежурные.

И вот среди ночи послышался далекий гул. С каждой минутой он нарастал, приближался: шли танки. Ночная тьма их скрывала.

Ударила артиллерия, минометы, стреляли даже из автоматов, наугад посылай очереди в ночную темень. А танки все ползли и ползли. Уже слышался лязг гусениц. А потом на позиции выплыли огромные тени машин.

Атака была отбита. Только по дороге, что вела к господскому двору Агг-Сентпетер, танкам удалось прорваться. Господский двор представлял собой помещичью усадьбу с хозяйственными постройками и немногочисленными домами. Вблизи него находился советский резервный полк с танками. Едва немцы ворвались в господский двор, как сами попали в окружение. В глубине нашей обороны образовался боевой очаг. Там вспыхнул ожесточенный бой.

На рассвете на позицию казаков обрушился шквал огня: началась артиллерийская подготовка. Она продолжалась целый час. Оглохшие от грохота люди лежали на дне окопов в ожидании начала атаки.

Позиция эскадрона лейтенанта Шалина находилась на главном направлении. На нее шло одиннадцать танков и три бронетранспортера.

— Танки пропускай и бей их в корму! — командовал лейтенант. — Отсекай пехоту!

Шалину не впервые приходилось отражать вражеские танки. Он знал, что главное — отсечь пехоту от танков, а затем машины по отдельности уничтожать.

Тяжелые «тигры», оторвавшись от бронетранспортеров, миновали первую траншею. Один прошел неподалеку от наблюдательного пункта. Танк остановился. Все дальнейшее произошло в короткие секунды. Не мешкая, лейтенант бросился к танку, швырнул гранату. Грохнул взрыв. На корме заплясали язычки огня. Заклубился черный дым.

На орудие сержанта Скрыпника шли четыре танка. Головной он подбил. Остальные заходили с фланга.

— Разворачивай влево! — приказал расчету сержант.

Наводчик Вихмянин, заряжающий Шашков, подносчик Чернов под огнем повернули орудие. Танк был совсем близко. Он шел прямо на пушку, огромный, непроницаемый. До него пятьдесят… сорок… тридцать метров.

— Огонь! — махнул рукой сержант.

Взрыв разворотил корпус танка. Далеко в сторону отлетела башня…

Бой стих к вечеру. На поле темнели угловатые корпуса подбитых танков и бронетранспортеров. От некоторых еще исходило тепло и вились в небо ленивые дымки.

Особенно напряженные бои разгорелись в полосе обороны 12-й дивизии. На узком фронте в районе Фельшебешнье противник сосредоточил главные силы дивизии «Викинг»: более 100 танков и штурмовых орудий, два полка мотопехоты.

За первой волной танков и бронетранспортеров накатилась вторая.

Танки лейтенанта Коробченко вступили в бой с «тиграми». В течение нескольких часов «тридцатьчетверки» сдерживали немецкие танки.

К огневой позиции противотанковой пушки приблизились гитлеровцы. Вскоре они оказались вблизи орудия. Увидев это, лейтенант Кащеев залег с автоматом. Один он вел бой против немецкого взвода, а в это время расчет отвел орудие на новую огневую позицию.

Казак Решетников, выдвинувшись далеко вперед, увидел вражеский танк. Гитлеровцы, не ожидая опасности, открыли верхний люк. Решение возникло немедленно. Не мешкая, Решетников вскочил на танк и бросил в открытый люк противотанковую гранату. На помощь танкистам бросились автоматчики. Но меткими очередями Решетников заставил их отступить.

Артиллеристы Героя Советского Союза лейтенанта Сапунова оборонялись на дороге. Подпустив танк почти вплотную, они в упор расстреляли его, а экипаж уничтожили. Потом подбили еще два танка. Один здесь же отремонтировали и открыли огонь по противнику из орудия…

Казаки делали все возможное, чтобы остановить врага, однако немецким танкам и пехоте удалось вбить клин в нашу оборону. Тогда позвонил командующий фронтом Толбухин, потребовал доложить обстановку.