— Поздравляю, мой друг, с возведением в высокий ранг бригадного генерала, — пожал он руку новоиспеченного воинского чина. — Ты давно достоин этой чести. Рад за тебя и еще рад, что в предстоящем деле нам придется действовать сообща. Давай обсудим, что и как предстоит сделать твоим орлам.

Генерал Дитрих в мае отметил свое шестидесятилетие, но старался казаться молодым, полным энергии и сил военачальником. У него, как у фюрера, были нафабренные усики. Над глазом небольшая отметина, полученная в штыковой атаке еще в Первой мировой войне, второй шрам — от осколка французского снаряда — повыше виска.

После капитуляции Германии в той давней войне рядовой Дитрих возвратился в Баварию, в Мюнхен. Зарабатывал продажей табака, был официантом, служил на бензоколонке. Дородный и сильный, он обратил внимание местного партийного вождя Адольфа Гитлера. В поездках тот брал его с собой, слушал побасенки и анекдоты, до которых верный Зепп был мастер.

Придя к власти, Гитлер присвоил телохранителю чин группенфюрера СС, что соответствовало воинскому званию генерал-лейтенанта. Подразделение охраны, которым Зепп командовал, насчитывало всего 117 человек, но с каждым годом численность личной охраны Гитлера увеличивалась и к началу войны в Европе достигала 20 тысяч человек. Это была привилегированная 1-я танковая дивизия — «Лейбштандарт «Адольф Гитлер». Командовал ею по-прежнему Йозеф Дитрих, остававшийся для фюрера Зеппом.

Во время войны в Европе дивизию бросали в самые жаркие места, о ней писали в газетах, вещали по радио, естественно, упоминая имя Дитриха как одного из самых талантливых полководцев.

Так продолжалось до ноября 1941 года. Осечка произошла под Ростовом.

Действуя в составе 1-й танковой армии генерала Клейста, дивизия Зеппа Дитриха в числе первых ворвалась в Ростов. Однако продержалась в городе она всего неделю. Понеся потери, дивизия отступила почти на восемьдесят километров.

Узнав о том, Гитлер пришел в неистовство:

— Как можно допустить, чтобы немецкая армия бежала с занятого рубежа!

Не доверяя главкому, он сам вылетел на юг. В Мариуполе его встретил Дитрих, командир эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер».

— Что случилось, мой фюрер?

— Почему, Зепп, мы оставили Ростов? Кто в этом повинен? Клейст?

— Клейст тут ни при чем. Он выполнял приказ.

— Чей приказ? Рундштедта? Так, значит, это он отдал непозволительный приказ?

Фюрер тут же полетел в Полтаву, где его ожидал фельдмаршал Рундштедт. Там оказался и Дитрих. Фюрер потребовал:

— Доложите, Рундштедт, чем вызвано ваше нелепое решение отвести дивизии Клейста на Миус?

Рундштедт начал объяснять, что за последние десять дней танковые дивизии преодолели страшное сопротивление русских и овладели городом, что немцы отражали на севере контрудар, но все же русские угрожающе продвинулись к побережью моря, и что игнорировать опасность в этих условиях было более чем легкомысленно.

Ох, как ненавистен был Гитлеру в те минуты фельдмаршал Рундштедт, его величавая манера доклада.

— Почему вы сдали Ростов? Никогда еще немецкая армия ни перед кем не отступала. А здесь, под Ростовом, позорно бежала!

Гитлер подступил к вытянувшемуся Рундштедту и дернул висевший на его шее фельдмаршальский крест. С треском лопнула лента. Гитлер бросил под ноги крест и начал его топтать.

— Вот! Вот ваше достоинство! Я отстраняю вас от командования группой армий «Юг»!

Немного погодя, когда пыл у Гитлера сошел, Зепп вступился за фельдмаршала:

— Напрасно с ним так. Ведь он же честный и преданный нам человек. И не лишенный разума военачальник. Неужели для него не найдется достойного места?

— Ладно, Зепп, не уговаривай. Я сам решу, что делать.

Через неделю Рундштедт был направлен в Париж, руководить Западным фронтом.

После Ростова Дитрих, командуя дивизией «Лейб-штандарт «Адольф Гитлер», а затем танковым корпусом, участвовал во многих боях Восточного, а позже и Западного фронта, получил немалые награды.

Своей боевой деятельностью он напоминал известного из истории престарелого прусского фельдмаршала Блюхера, который, не отличаясь полководческим даром, умел выбирать для себя умных и опытных начальников штабов. Эти незаметные генералы и полковники и создавали ему славу непобедимого.

В конце сентября 1944 года состоялось новое назначение — Дитрих вступил в командование 6-й танковой армией СС, которая формировалась во Франции…

16 декабря в 5 часов 30 минут тишину морозного утра разорвал грохот артиллерийской канонады. Тысячи снарядов и мин обрушились на позиции американских войск, штабы, места нахождений резервов.

Солдаты в панике выбегали из укрытий, ошеломленные внезапностью нападения. Никто толком не знал, что произошло, что нужно делать. Неслись истошные крики, слышались команды офицеров, вокруг гремела пальба. Напрасно командиры подразделений пытались выяснить в штабах обстановку: в телефонных трубках было глухое молчание.

В артиллерийский гул вплетался нарастающий грохот немецких танков. Ведя огонь на ходу, они атаковали боевые позиции американской обороны, за ними двигались бронетранспортеры с пехотой. Ворвавшись в расположение противника, танки и мотопехота устремились по дорогам к населенным пунктам. Они прошли главную полосу сопротивления, словно нож масло.

— Немцы! Немцы! Спасайтесь! — слышалось отовсюду. И в тыл устремились американские «Форды» и «Студебеккеры», штабные легковые автомашины, повозки перепуганных селян с женщинами, детьми, наспех загруженным скарбом.

Обгоняя немецкие танки и бронетранспортеры, в панике бежавших в тыл американских солдат, по дорогам мчались быстроходные джипы с людьми в американской форме.

— С дороги! С дороги! — неслись оттуда команды, требуя освобождения пути. Все шарахались в стороны, принимая сидящих в машинах за большое начальство.

Но там его не было. В сорока джипах находились диверсанты Скорцени, что вряд ли кому приходило в голову.

Проникнув в глубину неприятельского расположения, они нарушали телефонные линии, захватывали узлы связи и офицеров связи, встречали на переправах колонны американских частей и направляли их в разные направления, сея неразбериху и панику.

Но действия бригады Скорцени были бы более успешными, если б не случай. В одну из ночей американской разведке удалось захватить в плен немецкого офицера, направлявшегося из штаба к боевым частям. В его портфеле обнаружили несколько экземпляров приказов группе «Грейф».

Ознакомившись с ними, американское командование тотчас разослало предупреждение, что в расположении американских войск действуют переодетые в американскую форму немецкие диверсанты. Были приняты конкретные меры по их обнаружению и ликвидации.

Главнокомандующий Брэдли по этому поводу писал: «Ни чин, ни удостоверения, ни протесты не освобождали проезжающего по дорогам от допросов на каждом перекрестке. Трижды бдительные солдаты приказывали мне удостоверить мою личность». Еще в более трудном положении оказались английские офицеры связи и приезжие штабные офицеры. Сотни американских и английских офицеров и солдат, вызвавших у патрулей подозрение, были арестованы.

Сами же диверсанты оказались малоуязвимыми. Всего семь экипажей джипов были перехвачены, остальные по выполнению задачи возвратились. Пленные диверсанты на допросе заявили, что некоторые экипажи имели задачу убить Эйзенхауэра — главнокомандующего союзными войсками.

Успех предпринятого немцами наступления во многом объяснялся его внезапностью. Подготовка проводилась в глубокой тайне, о ней американское командование было в полном неведении. Вспоминая те дни, американский генерал Брэдли писал: «Сообщение о немецком контрнаступлении застигло меня в верховном штабе экспедиционных сил союзников. Сначала я решил, что Рундштедт предпринял наступление с ограниченной силой… Только при допросе военнопленных выяснились подлинные цели Арденнского контрнаступления, мы узнали, как сильно я ошибался и в какой степени недооценил намерения противника, приняв контрнаступление большого масштаба за отвлекающий удар… Я не думал, что немцы смогут сосредоточить силы с такой поразительной быстротой…»