Тури и Джованни вцепились друг в друга; каждый старался положить противника на обе лопатки. Пыль вокруг них стояла столбом.

У Джованни из носа текла кровь, а на Тури рубаха была порвана в клочья и все плечо расцарапано. Наконец Тури очутился на земле.

— Зануда победил! — закричали мы в один голос.

Но Тури пинком сбросил его, и он повалился навзничь.

Вдали раздался сигнал трубы; мы вскочили, как подхлестнутые.

— Солдаты! — крикнул я. — Сейчас сюда придут.

— Слыхали? — обратился Кармело к дерущимся. — Кончайте, уходить надо.

— Уймитесь! Баста! — один за другим начали кричать мы.

Но эти двое опять сцепились, как бешеные собаки.

Я первым подошел к ним. Остальные за мной. Начали их разнимать, и каждому из нас крепко досталось. Тогда и мы рассвирепели; завязалась общая свалка. Вконец обессиленные, мы с трудом растащили Тури и Джованни за ноги и бросили в чертополох, подальше от острых камней.

— Вот черти! — сплюнул я, усаживаясь рядом с ними.

Тут мы заметили, что уже совсем стемнело. Коза больше не шевелилась — видно, издохла.

— Э, смотрите-ка! — воскликнул Чуридду.

Но мы смотреть не стали: нагляделись за день всего, так что сил на новые зрелища уже не было.

— Да взгляните, балбесы, — тормошил нас Чуридду, указывая на неподвижную тушу. — У нее кровь побелела.

И впрямь, из-под козы теперь сочилась какая-то густая белая жижа.

— Молоко, — догадался Агриппино.

— Ты что, какое молоко? — не поверил Кармело.

— Говорят тебе, молоко!

Агриппино подошел к козе, обмакнул палец в белесую жидкость и сунул палец прямо в рот недоверчиво скривившемуся Кармело.

— Да пошел ты… — запротестовал было Кармело, но тут же воскликнул: — Ого, вкусное!

— Ну что, убедился, дурак?

Мы уставились на козье вымя, откуда струилась густая жидкость.

— Литра полтора можно было надоить, — заметил Агриппино.

Тури и Джованни по-прежнему неподвижно сидели на колючках друг против друга; на них никто уже не обращал внимания.

Ветер усилился, и мы вдруг вспомнили, что пора по домам.

— А что это там? — спросил Нахалюга. — Словно бы пыль летит.

Золотничок и я проследили за его взглядом, а Чуридду демонстративно повернулся на бок, как будто укладываясь спать.

— Никакая это не пыль, — сказал я.

— Как не пыль? — отозвался Нахалюга, прищурив глаза. — А что же это, по-твоему?

Тучка в вышине все сгущалась — из желтой сделалась серовато-лиловой.

— Что бы это могло быть? — всполошился Золотничок.

— Эх вы, ослиные головы, это же семена репейника! — объяснил Агриппино, который знал гораздо больше нас, потому что был сыном крестьянина. — Ветер рассеивает их по земле, оттого-то репей такой живучий.

Возразить было нечего. Нахалюга пинком разбудил Чуридду. Принесенные ветром хлопья уже накрыли куполом всю лощину вместе с нами.

— Эге, да нас тут сейчас живьем засыплет! — вскрикнул Карлик.

Он не ошибся: туча обрушилась на нас, как мы ни старались сдуть ее в сторону.

— Ой-ой-ой, да их тут тьма-тьмущая! — Чуридду побелел от страха.

Все в один миг покрылось этим пухом — и наши головы, и ветви олив.

Джованни и Тури наконец поднялись; Джованни оглушительно свистнул и приказал своей шайке:

— А ну пошли! Хватит прохлаждаться!

Кармело, Карлик, Пузырь и Агриппино покорно сгрудились вокруг него.

Джованни склонился возле молочной лужицы и хлебнул из нее.

— И впрямь вкусное.

На носу у него запеклась кровь, и, видно, в горле пересохло. Он и его дружки полезли вверх по склону и вскоре скрылись в облаке репейных хлопьев.

— Скатертью дорожка, — сказал я.

— А мы что, рыжие? — встрепенулся Тури. — Нечего тут рассиживаться.

— И правда пора, — согласился Нахалюга. — Темно уж. Пошли по домам.

— Куда скажу, туда и пойдете, — отрезал Тури.

— Мы тебе не овцы! — вспылил Чуридду.

— Поговори у меня, морду расквашу!

— Кишка тонка!

Мы разозлились и бросили Тури одного.

— Видали, король нашелся! — возмутился я.

Возле источника мы настигли шайку Джованни.

— Только подойдите! — угрожающе зарычал он.

— Так, еще один король выискался, — сказал я. — Хватит с тебя твоих дураков, мы тебе не слуги.

Мы повернулись и пошли самым коротким путем к дому, но не успели сделать и десяти шагов, как нас нагнали Агриппино, Карлик и Кармело.

— А вы чего?

— Да ну его, мы не нанимались дохлых котов искать.

— Ну что, по домам? — спросил я.

— По домам!

По пути мы встретили крестьян верхом на ослах.

— Война идет, а вам бы все спину гнуть! — насмешливо бросил им Нахалюга.

— А тебе, стервецу, хлеб, видно, даром достается! — отвечали они.

На деревенских улицах было темно: время военное и окна полагается занавешивать.

У всех нас подвело в животе. Мы сговорились забежать домой, перехватить по куску хлеба и потом встретиться на площади.

Но в условленное место явились лишь Чуридду, Золотничок, Чернявый, Кармело и я.

— А где же остальные?

— Да тебе-то что до них? — сказал мне Кармело.

Народу на темной площади было мало.

— И чего мы сюда приперлись? — вздохнул Чернявый.

Может, приятели наши умно поступили, оставшись дома? Но тут нас привлек тусклый свет в окнах дома по виа Луиджи Капуана, где размещалась фашистская партия.

— Чур я первый! — заявил Чернявый.

— Нет, я! — крикнул Золотничок.

Мы все вместе облепили приоткрытое окно, откуда доносился нестройный гул голосов.

Нас сразу заметили: видно, чья-то тень упала на стену комнаты. Дверь резко распахнулась, и в глаза нам ударил свет.

— Атас! — вскричал Чернявый.

— Заходите, ребятки, заходите, — пригласил кто-то. — В нашем доме дверь для всех открыта.

Мы остановились в замешательстве, вспомнив, как нам прежде доставалось, если фашисты застигали нас возле этого дома.

— Как же, открыта! — буркнул Чернявый. — Надо сваливать, а то затащат внутрь да так отдубасят…

Но было поздно: у итель Салеми по очереди взял каждого из нас за руку и ввел в дом, ласково приговаривая:

— Входите, детки, не стесняйтесь, будьте как дома.

В комнате сидело человек десять. Стены были увешаны портретами, на одном из которых мы узнали короля.

— Вот кто нам поможет, — услышали мы голос Пирипо.

Он стоял возле бильярда, а рядом маячил в черной рубашке Брачилитоне.

Пирипо указал на портрет дуче, висевший в рамке под стеклом против портрета короля. На стеклах играли световые блики.

— Ваша родина и дуче требуют от вас помощи, — сказал секретарь.

Взгляд у дуче был свирепый.

— Ишь ты, прямо насквозь пронзает! — шепнул Чуридду.

Пирипо вскинул руку.

— Мои юные друзья, страна нуждается в вашей поддержке!

Остальные фашисты помалкивали, уставившись в пол и лишь изредка согласно кивая.

— А чего надо-то? — спросил в упор Чернявый.

Пирипо укоризненно взглянул на него и еще выше поднял руку. Но Чернявый был не робкого десятка.

— Мы ведь знаем, что американцы уже высадились и скоро будут в Минео.

Хмурое лицо Пирипо вытянулось в неестественной улыбке, глаза гневно сверкнули, но тут же потухли.

— Ишь ты, — сказал кто-то. — Этим сорванцам палец в рот не клади!

— Довольно! — прогремел Пирипо. — Говорите, будете вы нам помогать или нет? И учтите, вам за это воздается.

— А что делать? — спросил я.

— Дело простое, — с готовностью объяснил Салеми. — Надо сбегать ко мне, к Рачинедде и к нашему секретарю и забрать продукты, которые дадут вам наши жены. Только по-тихому.

— Знаем, знаем, — выпалил Чернявый, прикидываясь дурачком.

— Что вы знаете?

— Ну, про солдат: они уходить собираются и им провиант нужен.

— Дожили! — воскликнул Пирипо, обращаясь к портрету дуче. — Сосунки нас уму-разуму учат!

— Да, дорогой Пирипо, — заметил Салеми, — видимо, слухи уже пошли по деревне.

Брачилитоне, кажется, готов был убить нас на месте, а другие так и остались сидеть разинув рот. Но Чернявому все было нипочем.