— Ладно… А как твое дело, разбирали уже?

— Нет еще. Пока только лишили звания. — Эразмо вскинул голову: — Ты должен дать мне шанс, Мендес, ты должен дать мне шанс…

— Поставить тебя во главе группы? А если не выйдет, если ты провалишь операцию?

— Тогда расстреляй меня, — сказал Эразмо сухо.

— Ну конечно! Не говори ерунды.

— Ты прав, но по мне уж лучше так, — пробормотал Эразмо.

— Что?

— Да ничего. Ты ведь меня знаешь. Мендес. Неужели ты не понимаешь, как мне тяжко? Слышал, что сказал Карменати?

Мендес ударил себя по ляжке, а затем потер рукою лоб:

— Пятнадцать человек?

— Пятнадцать.

Они вернулись к отряду. Мендес что—то произнес тихим голосом. Потом Эразмо стал называть фамилии, и люди отходили в сторону.

— …Росалес, Хуанчо, Карменати.

— Карменати?

— Карменати.

Мендес пожал плечами.

Группа во главе с Эразмо свернула направо. Оставшиеся глядели им вслед до тех пор, пока они не скрылись за поворотом.

— Странный человек этот Эразмо, — обронил кто—то.

— Просто эти бандиты у него вот где, — пояснил Мендес и провел ребром ладони по горлу.

В конце тропинки показался просвет. У подножия начиналось заросшее сорняками поле, а чуть дальше — плантация сахарного тростника. Изнемогая от усталости, они с трудом добрались до дороги и остановились на мгновение, чтобы осмотреться.

— Бежим!

Сахарный тростник бьет в грудь и обжигает лица, и солнце слепит глаза, и трескаются запекшиеся губы, и скрипит на зубах пыль, и не хватает воздуха, и беспрестанно мелькает под ногами земля, и жадно всматриваются в даль глаза, и осторожно раздвигают тростник руки, и слышится эхо выстрелов, и люди прячутся за деревьями, волоча за собой спутанные травы, и открываются в напряжении рты, и беззвучно шевелятся губы…

— Вон там! Там!.. Там!.. — закричал, услышав выстрелы, Эразмо.

Он отдал приказание, и люди начали окружать холм. Ползли молча, оберегая стволы винтовок от земли.

Карменати он оставил около себя и теперь следил за передвижениями бойцов, подсказывая, протестуя, подбадривая и направляя их одним только взглядом. Он провел рукой по лицу, словно хотел стряхнуть что—то раздражающее его. Потом посмотрел направо и встретился с глядящими на него в упор глазами Карменати.

— Ну что?

— Для начала в воздух?

— Можно.

— Но ведь нас только десять.

— Не важно, теперь я ученый — им не уйти, они у нас в руках.

— Не знаю, Эразмо, ведь… Не понимаю, после того, что… Странный ты…

Он снова посмотрел на Карменати. Потом огляделся по сторонам, словно пытаясь предугадать, откуда может возникнуть опасность. Посмотрел на часы.

— Все в порядке, Карменати, все в порядке…

Он еще раз посмотрел на часы. Поднял винтовку к плечу и прищурился. Карменати последовал его примеру.

Кольцо неумолимо сжималось и вскоре замкнулось. И тогда тишину разорвал оружейный залп. Он спугнул тех немногих птиц, которые еще здесь оставались, и опустился к земле вместе с листьями. Затем несколько раз повторился, с каждым разом все глуше и дальше, пока не затих совсем.

— Сдавайтесь, вы окружены!

На горле кричащего вздулись вены.

— Сдавайтесь!

— Иди бери! Иди, если ты такой смелый!

— Я же говорил, — прошептал Карменати.

Эразмо снова поднял винтовку. Прозвучал еще один залп. На этот раз — почти над самой землей. Эхо винтовочных выстрелов быстро стихло, но треск автоматной очереди все отдавался в горах. Наступившая вслед за тем тишина казалась наэлектризованной.

— Молчат.

— Да.

— Открываем огонь?

— Вообще—то… зачем рисковать людьми? Если они сдадутся…

— Если… А вдруг…

— Дадим им пять минут. Как ты считаешь? — Не знаю, у тебя опыта больше.

Эразмо прищелкнул языком и обернулся. Обернулся стремительно, словно его ужалили. Но Карменати смотрел бесхитростно и даже чуть удивленно. Эразмо отвернулся.

— Слушайте внимательно, слушайте внимательно! Вы окружены, у вас нет выхода. Если не сдадитесь, мы вас перестреляем. Внимание! Даем вам на размышление пять минут. По истечении пяти минут открываем огонь. Засекаем время…

Он впился глазами в циферблат и что—то зашептал. Секундная стрелка двигалась равномерными толчками. Капля пота скатилась у него по носу и упала на губу. Он слизнул ее. Карменати зашевелился, не меняя положения, и под тяжестью его тела зашуршали листья.

— Ты можешь лежать спокойно?

Шуршание прекратилось.

— Остается четыре минуты!

Он по—прежнему не отводил взгляда от часов. Карменати снова заворочался, и снова раздалось шуршание сухих листьев.

— Черт возьми, неужели нельзя…

И опять тишина.

— Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь… Три минуты!

Он смотрел все тем же настороженным, выжидающим взглядом. Внезапно Карменати начал ритмично постукивать кольцом о приклад ружья. Удары звучали в такт тиканью часов: раз—два, раз—два, раз—два.

— Тш—ш–ш! Раз—два…

— Две!

— От этих подонков можно ожидать любой подлости.

— Помолчи!

— Давай откроем огонь, а, Эразмо?

— Тш—ш–ш! Раз—два…

Глаза Карменати сузились, ноздри раздулись. Он весь сжался и согнул колено.

— Минута!

— Эразмо…

Эразмо медленно поднес винтовку к плечу.

— Я покажу им!

— Стой, Карменати!

Но тот уже поднялся. Эразмо бросился на него, и Карменати упал.

Грохнули два выстрела.

Он водил пальцем по ложбинке на подбородке, где у него никак не хотела расти борода, и смотрел невидяще на сидящего напротив. Его взгляд скользил мимо — к керосиновой лампе на столе, к заплесневелым доскам хижины и дальше — за стены, хотя окон не было, на дорогу и к темнеющим в ночи холмам.

— Ты что—то сказал, Мендес? — спросил он рассеянно, все поглаживая подбородок.

— Ты нездоров, Эразмо?

— Да нет, просто задумался. Когда же наконец?

— Завтра на рассвете, — ответил Мендес. — А твое дело?

— После обеда.

— Ну вы молодцы… просто молодцы! — сказал Мендес и поднялся, потирая от удовольствия руки. — Наверняка это учтут. Как ты считаешь?

Эразмо пожал плечами.

— Ведь должны учесть, а? — не унимался Мендес.

— Может быть, — ответил Эразмо, но не пошевелился.

— Нет, вы молодцы, черт побери! — Мендес обогнул стол и подошел к Эразмо: — Послушай, а это не те самые типы, которые… Ну те, с которыми у тебя тогда случилось?

— Нет, это не те, которых я упустил, — ответил Эразмо, делая упор на последних словах.

— Жаль. А было бы здорово, окажись они теми самыми… — Мендес вытащил сигары: одну он взял себе, а другую протянул Эразмо.

— Спасибо, не хочу, — отказался тот.

Мендес задумчиво перекатывал сигару из одного угла рта в другой:

— Было бы здорово, если бы они оказались теми самыми. — Он покрутил сигару над огнем, чтобы как следует раскурить ее. — Как ты думаешь?

— Конечно, конечно, — ответил Эразмо.

— Ну ладно, не это главное. Главное, что ты поймал бандитов. — Он глубоко затянулся: — Пришлось повозиться? Или все прошло гладко?

— Конечно, конечно, — повторил все тем же бесстрастным тоном Эразмо.

— Что «конечно»?

— Конечно все в порядке, — сказал, разводя руками, Эразмо.

— Ты меня совсем не слушаешь.

— Извини, я задумался. О чем ты говорил?

— Трудно было?

— Нет, не трудно, — ответил Эразмо и поднялся. — Так Карменати придет или нет? — спросил он совсем другим тоном.

— Я его вызвал, ведь ты…

— Да, у меня дел полно. — Эразмо заходил взад—вперед по комнате.

— Сядь ты, не мельтеши.

— Ничего, я подрасти хочу.

— Ну смотри. Так ты будешь рассказывать или нет?

— Я же тебе все рассказал.