— Тогда слушай внимательно, — сказал адмирал, — и запоминай. — Он поднялся, положил правую руку на голову сына и склонил свою.

— Тристан Луханик Середж, от имени Бога нашего и властью, переданной мне теми, кто пришел до меня, уверяю, что ты готов принять на себя миссию, ради которой призван.

Голос его звучал спокойно и негромко, как тогда, когда он читал молитву перед приемом пищи, но в то же время в нем чувствовалась властность и уверенность, которые Тристан хотел бы услышать на корабельном мостике в разгар сражения. От звука этого голоса юноша испытал трепет, как будто электрический заряд пронзил его с головы до ног.

— У тебя были хорошие учителя, — сказал отец, — и не только твой инструктор на Калео, но также мать и товарищи детства на Ганволде. Помни их уроки, пользуйся ими, и я обещаю, что ты сможешь выполнить все, что будет возложено на тебя, твое тело, разум и душу.

Я обещаю тебе мудрость, которая укажет, когда и какие действия предпринять, обещаю дать то, что тебе потребуется в нелегкий час испытаний. Обещаю, что ничто не помешает тебе выполнить свой долг. Обещаю, что ты не будешь одинок. Я, твой отец, буду с тобой в твоем разуме и твоей душе, помогая использовать твои знания и умения во благо тех, кого ты послан спасти. Обещаю тебе, что Тот, кто сотворил эту Вселенную, и чьим сыном ты являешься, будет с тобой и защитит от опасности, убережет от страха. Ему превыше всего ты можешь доверять, и я обещаю тебе это от Его имени.

Адмирал Середж умолк и убрал руку с головы Тристана. Юноша посмотрел на отца.

Лухан улыбнулся, обнял его и похлопал по спине.

— Все будет в порядке, сын, — прошептал он.

Внутреннее спокойствие, сошедшее на него с благословением отца, помогло Тристану перенести полет без душевных колебаний. Корабль пристыковался к военно-космической станции Карат, откуда шаттл взял курс на Состис. Прильнув к иллюминатору, юноша пытался рассмотреть за серыми зимними облаками приближающийся Рамискаль-Сити.

Через несколько часов он будет уже на борту другого шаттла, который вылетит из Гербрун Филд на станцию Шинчанг, а потом доставит его на «Тень».

А дальше — Иссел.

Тристан вздрогнул и отвернулся от иллюминатора.

Когда шаттл приземлился, их уже ждал офицер из Службы охраны. Он вручил Тристану запечатанный конверт.

— Ваше предписание, — сказал он. — Нам приказано немедленно доставить вас в оперативный отдел.

— Есть, сэр. — У Тристана сразу пересохло в горле. Он бросил взгляд на отца.

— Рэг поможет тебе во всем и отведет в отдел, а потом покажет, где ты будешь жить, — сказал адмирал. — А мне надо заняться своими делами. Мы с мамой придем тебя проводить.

Тристан кивнул — это было все, на что он оказался способен — и последовал за Рэгом.

Следующие три с половиной часа они провели весьма плодотворно, начав с посещения парикмахера, выбрившего Тристану затылок и виски так, что лишь на макушке осталась полоска светлых волос — «подушечка для шлема», как сказал мастер. После этого они отправились к интенданту, выдавшему со склада форму, оружие и все прочее, за что Тристану пришлось расписаться. Третьим пунктом стала клиника, где ему сделали прививки и взяли прядь волос для бюро идентификации. Далее последовали регистрационный отдел, юридический отдел, где Тристан подписал завещание, отдел безопасности, занимающийся проверкой допусков, и наконец транспортное бюро, которое зарезервировало ему место на шаттле и каюту на «Тени».

— Ну вот, — удовлетворенно прокомментировал Рэг, просматривая еще раз все бумаги с печатями и подписями, — у тебя еще осталось время, чтобы переодеться в эту форму, прежде чем мы направимся на посадку. — В его голосе прозвучало облегчение.

На посадочной площадке почти никого не было, и лишь когда Тристан и Рэг прошли через ворота, они увидели Лухана и Дарси. Юношу окатила волна смущения, когда родители поспешили ему навстречу. Бритая голова, новые ботинки… Но адмирал, похоже, не заметил этого. Лицо его светилось гордостью.

Мать, кусая губы, едва сдерживала слезы. Точно так же она провожала его на Калео, и сейчас Тристану вспомнилась ее реакция, когда ей стало известно о том, что Директорат обороны хочет обратиться к нему за помощью.

— О чем только они там думают? — возмутилась тогда Дарси. — Разве они не знают, через что пришлось пройти Тристану? И почему ты, Лухан, позволяешь им вести себя столь самоуверенно?

— Я сообщил им, что решать будет сам Тристан, — ответил его отец, — и что я поддержу его, каким бы ни было его решение. Он сделал свой выбор.

— Да… Трис? — Мать повернулась к нему, окинув беспокойным взглядом. — Ты… не позволил им оказать на себя давление?

— Нет, мама. — Он покачал головой. — Я очень долго размышлял об этом. Ты сама говорила, что исселианцы такие же жертвы, как и мы, но у них нет даже надежды на спасение. Помнишь? А еще ты сказала, что простые люди ни в чем не виноваты и им нужно помочь. Я вспомнил, что почувствовал, когда увидел… как б'Анар Ид Паан держит тебя в пещере, и понял, что именно мне нужно делать.

На мгновение Дарси словно окаменела, а потом обняла сына и заплакала.

Это было четыре месяца назад. Сегодня обошлось без слез, но в ее глазах Тристан видел ту же материнскую любовь и страх за него. И все же Дарси отважно улыбалась, не спуская с него глаз.

— Пулу был бы в ужасе от твоей прически! — сказала она. Затем сжала его голову руками, как это делают ганианские матери, и скороговоркой добавила: — Но он не одобрил бы то, ради чего ты это сделал.

Дарси замолчала, еще раз посмотрела ему в глаза, обняла за шею и прижала к себе.

— Я горжусь тобой, Трис! И так тебя люблю! Пожалуйста, будь осторожнее!

— Буду, мама. — На большее он оказался не способен и лишь наклонил голову, прижавшись ко лбу матери, как поступают на Ганволде дети, выражая свою преданность.

Потом он повернулся к отцу.

— Я тоже горжусь тобой, сын, — сказал адмирал и обнял его. — И всегда гордился. Уверен, что у тебя все получится.

Поднимаясь по трапу, Тристан не удержался и обернулся. Один раз.

Отдельные каюты на «Тени» имелись только у офицеров и назывались «офицерской деревней». И было две, размером два на два метра каждая, чего вполне хватало, так как четверо офицеров дежурили по двое и менялись через двенадцать часов. Остальным полагались длинные открытые ниши с двухъярусными койками и крохотными ящичками для вещей. Таков был корабль, предназначенный для доставки максимального количества войск и оружия в зону сражения.

Ниша Тристана, которую он с трудом нашел, напомнила ему гудящее гнездо тунги, только гудели люди, а не насекомые. Юноша отыскал свою койку, но ему пришлось подождать, пока его сосед закончит разбирать вещи, чтобы добраться до ящичка. Молодой человек, как и все остальные солдаты, снующие по узкому проходу, наградил его холодным оценивающим взглядом и отошел, не сказав ни слова.

Тристан запихивал форму в шкафчик, когда почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Он повернулся и наткнулся на протянутую руку.

— Керш!

— Тристан!

Девушка ничего не сказала насчет его прически, вероятно, потому что ее голова была выбрита точно так же.

«От этого зеленые глаза стали еще больше, а улыбка шире», — подумал Тристан. Он смотрел на нее, тщательно подыскивая слова, но Керш решила эту проблему за него.

— Давно не прыгал со скал?

— Ты имеешь в виду раппель? — Тристан усмехнулся. — Нет, с того самого раза не приходилось. А ты раньше была на этом корабле? Как здесь можно что-нибудь найти?

— Все легко, — ответила она. — Давай договоримся: сейчас я разложу свои вещи и проведу тебя повсюду.

— Отлично. — Тристан кивнул и проводил ее взглядом, чтобы выяснить, где койка его единственной знакомой. Он закрывал ящик, когда сзади подошел кто-то еще. Чья-то рука тронула его за плечо. Мужская рука. Тристан повернулся… и оказался лицом к лицу с крепкого сложения лейтенантом: светлые волосы, выступающий подбородок, сердитые глаза. На нашивке имя: «Сладский».