— Да… конечно… — пробормотал Тристан и опустил голову, чувствуя себя последним глупцом и стыдясь столь явно продемонстрированного беспокойства, охватывавшего его всегда, когда речь заходила о пещерах Иссела-2.

Однако генерал Питессон, похоже, ничего не заметил.

— Именно мазуки тревожат нас больше всего, — продолжал он. — У нас нет достоверной информации о том, сколько их на каждой из шахт, сумеют ли они воспользоваться подземными переходами для переброски подкрепления, хорошо ли они вооружены. Нам необходимо считаться с тем, что на каждой из шахт может сложиться уникальная ситуация.

У нас нет и твердой уверенности относительно того, чего следует ожидать от самих заложников. Вероятно, из-за голода и плохих санитарных условий появится определенное количество раненых и больных, но могут возникнуть и другие проблемы, в том числе психологические. Учитывая потенциальную опасность, каждый член группы — и ты, Тристан, в том числе — будет хорошо вооружен.

Питессон посмотрел в глаза юноше.

— Находясь на борту «Тени» тебе придется весьма тесно контактировать с ребятами из разведки. Планирование операции идет тяжело, у них почти ничего нет, кроме твоей информации. Любая деталь, касающаяся расположения шахт, состояния пещер, работы мазуков, может оказаться решающей. Постарайся еще раз все вспомнить.

Тристан не отвел взгляд, а лишь сглотнул и ответил:

— Есть, сэр.

Но тяжесть ответственности, добровольно принятой им на себя, оказалась столь сильной, что у него перехватило дыхание.

Наступила ночь. Свет погас, но Тристану никак не удавалось уснуть. Он уже давно лежал, растянувшись на койке и прислушиваясь к монотонному гудению двигателей, редким шагам в коридоре, приглушенным голосам, но в ушах все еще звучали слова генерала Питессона.

В конце концов, им овладело легкое полузабытье, из которого его вывело начавшееся ускорение, сопровождавшееся едва заметным изменением гравитации корабля. Тристан напрягся. Ускорение продолжалось, корабль, должно быть, готовился ко второму световому прыжку. Юноша закрепил ремни безопасности и закрыл глаза, стараясь сосредоточиться только на дыхании и поддержании тела в расслабленном состоянии. Предупредительная сирена не застала его врасплох: он не вскочил, даже не напрягся. Вместе с ускорением росло и давление, поэтому Тристан сконцентрировался на том, чтобы дышать медленнее, но глубже.

Ощущение было такое, словно его протаскивали через переборку. На какой-то миг остановилось дыхание, скрутило живот, но тут же неприятное чувство прошло, легкие наполнились воздухом, и Тристан открыл глаза.

Он продолжал лежать, когда вновь завыла и умолкла сирена, выравнивая дыхание и ожидая, пока пройдет тошнота и прекратится противная мелкая дрожь. Лишь затем он осторожно пошевелился, поднял руку и отстегнул ремни.

Уснуть уже не удалось. Из головы не выходили слова генерала Питессона.

ПЕЩЕРЫ ИССЕЛА-2.

В последний раз, когда Тристан шел по этим пещерам, ему было плохо: болели недавно сросшиеся ребра, ныла спина, подгибались ноги, но спасатели не разрешали останавливаться — за ними шла погоня. Воспоминание было столь реально, что Тристан перевернулся на бок, боясь острой боли в спине. Все тело словно натянулось, ладони стали липкими от пота.

Который час? Он повернул голову: 5.43 по стандартному времени. Сел. Посидел несколько минут, прежде чем смог подняться. Вышел в коридор и постучал в дверь отцовской каюты.

Ответа не последовало, и, постучав еще раз, Тристан вошел, предварительно нажав кнопку «открыто».

— Сэр?

Койка адмирала пустовала.

Он нашел отца в единственном на корабле просторном помещении — общем зале — где тот стоял в уже знакомой юноше позиции «лошадиная спина» со свисающим на грудь микроридером.

Увидев в дверях Тристана, Середж выпрямился и подошел к нему.

— У тебя все в порядке?

Юноша вздохнул.

— Не знаю, сэр. — Он помолчал, еще раз вздохнул и отвернулся. — Когда вы прилетели за мной на Калео и спросили, готов ли я, мне показалось… Я думал, что готов. Но… — Он заколебался. — Я все думаю о том, что сказал вчера генерал Питессон… теперь у меня возникли сомнения. Мне… я не совсем… уверен.

Середж положил ладонь на плечо сына. Рука его была тяжелой.

— Никто и никогда не чувствует себя уверенно перед первым заданием. То же было и со мной. Пройдет еще немало времени, прежде чем ты научишься применять то, чему научил тебя твой ишку. Уверенность придет позже. — Он помолчал.

— Я выбрал для тебя Фати Тоназо, потому, что знал: он обучит моего сына тому, что обязательно понадобится в жизни. Я знаю это, так как сам когда-то учил его, и уверен, что Тоназо пользовался моими методами, занимаясь с тобой.

Тристан изумленно посмотрел на отца.

— Вашими методами, сэр? — Он попробовал представить, как адмирал бросает камешки в Тоназо, или нападает на него в темной уборной, или тащит за собой в горы на голодный желудок и с пустой фляжкой…

Середж, наверное, понял, о чем думает Тристан, и улыбнулся.

— Также тренировал меня и мой ишку. Он считал, что кандидат в сферзахи должен понимать всю серьезность своего дела, а значит, немного боли не повредит. Ты узнал, что такое бдительность и послушание, а это те качества, которые помогут тебе выполнить свое задание и остаться в живых.

Это было правдой. Тристан понимал, но…

— Дело не в этом, сэр. — Он не знал, как объяснить свое состояние. — Тут другое… Я не знаю. Смогу ли… еще раз пройти через пещеры.

Адмирал ничего не ответил, а Тристан не смел поднять глаза. Он облизал пересохшие губы.

— У меня уже давно не было тех кошмаров… ну, как я убиваю б'Анар Ид Паана… Но совсем недавно они вернулись. Только теперь это пещеры, и люди губернатора Реньера преследуют нас. Не знаю, смогу ли я справиться, сэр.

Молчание затянулось. Наконец Тристан почувствовал, что не может больше стоять с опущенной головой. Лицо отца поразило его серьезным и даже каким-то торжественным выражением.

— Иди сюда, сын, — сказал адмирал, направляясь к скамье. Они уселись, и Середж открыл микроридер. — Не так давно я натолкнулся на один отрывок, который, может быть, поможет тебе. — Он включил «поиск» и через несколько секунд по дисплею поползли строчки. — Слушай.

«Когда ты пойдешь на битву во имя меня и за мое дело, я пойду с тобой. Я буду пред тобой и позади тебя. И рядом буду я в темных долинах, на высоких горах и за большой водой. Я буду тебе, как меч и щит, потому что защищу и спасу тебя. Слабых и робких я сделаю сильными и отважными, чтобы они совершили великие дела, потому что я могущественнее, чем те, кто выступает против тебя, и ты восторжествуешь во мне».

— Что это? — спросил Тристан, когда отец закончил читать и осторожно закрыл микроридер.

— Это называется «Закон пророков». — Середж осторожно закрыл микроридер. Его дал нам Бог.

Юноша задержал взгляд на лице отца, вспомнив, как один из его товарищей по Академии в Айри-Сити сказал, что все уроженцы Топавы религиозные фанатики. Тогда это прозвучало так, словно в этом есть нечто плохое, чего следует бояться. Теперь Тристан удивлялся, что мог так думать.

— Я уже слышал это, — сказал он наконец. — У мамы на Ганволде одно время был ридер, вроде этого, но потом случилось наводнение и все наши вещи унесло. Она часто читала мне, когда я был еще маленьким… Можно посмотреть?

— Мне бы хотелось, чтобы ты оставил его себе. — Сняв микроридер с шеи, Середж взял его за ремешок и протянул сыну. Читай каждый день. Укреплять душу правдой так же полезно, как и укреплять тело упражнениями.

Тристан еще раз неторопливо перечитал текст, останавливаясь и перечитывая особо привлекшие его строчки.

— Я хочу дать тебе кое-что еще, — негромко сказал генерал.

Юноша повернулся к нему:

— Что, сэр?

— Мое благословение.

Тристан знал, что это такое, хотя раньше никто и никогда не благословлял его.

— Хорошо.