Он покачал головой и снова уставился в пол.

Ни в чем нельзя быть уверенным. Да и что ему известно об отце? Только то, что говорят другие.

Адмирал.

Убийца.

Герой.

Предатель.

Пилот перехватчика.

Прекрасный стратег.

Религиозный фанатик.

Слова кувыркались в его мозгу, сталкивались…

Ему вспомнились рассказы матери об этом человеке. Она часто говорила о нем, укладывая сына спать.

И тут же их заглушали отзывы губернатора…

Тристан содрогнулся.

Он поднял глаза. Доктор Мозес смотрела на него. У юноши не хватило сил вынести ее спокойный, доброжелательный, внимательный взгляд. Он снова потупился и лишь махнул рукой.

— Пусть приходит.

— О'кей, Трис. — Она кивнула. — Увидимся после обеда. — И еще раз дотронувшись до его локтя, доктор Мозес вышла из комнаты.

Дарси приоткрыла глаза, щеки ее зарумянились, и вдруг Лухан почувствовал себя мальчишкой, которому довелось остаться наедине с самой красивой девочкой в классе. Он сидел у ее кровати уже несколько часов, дожидаясь, пока она проснется, и вот теперь обнаружил, что не может связать и двух слов.

— Дарси? — тихо позвал он.

С минуту она сонно смотрела на Лухана и наконец кивнула.

— Похоже, мне все это не приснилось. Ты еще здесь.

Лухан, забыв о стерильном костюме, попытался вытереть внезапно вспотевшие ладони.

— Надеюсь, тебе лучше?

Женщина не очень уверенно улыбнулась. Еще секунду ее взгляд цеплялся за его лицо, потом ушел в сторону.

— Ты теперь адмирал. — Она вздохнула. — А на меня и смотреть страшно. Кожа как у быка пейму, руки заскорузлые, а волосы… — Женщина закашлялась и отвернулась, прикрывая ладонью рот.

— Я ни у кого не видел таких длинных волос, — сказал Лухан и, поколебавшись, добавил:

— Я… мне так нравится.

Распущенные, непричесанные волосы разметались по плечам, и когда Дарси собрала их и опустила на грудь, Лухан с удивлением отметил, что, пожалуй, этот серебристый водопад закроет и колени.

— Совсем седые, — грустно произнесла она.

— Мои тоже, — возразил Лухан.

— Твои хотя бы выглядят… прилично.

Он рассмеялся, но Дарси уже смотрела на свои руки, и ему снова стало неловко.

Потянулись секунды молчания, тяжелые, угнетающие… Затем Дарси вскинула голову.

— Как Тристан? Ты уже видел его?

Лухан вздохнул с облегчением — от того, что она сменила тему, и с беспокойством — из-за состояния сына.

— Еще нет, — ответил он и подался вперед. — Доктор Мозес говорит, что у него все еще держится температура и его мучают кошмары. — Взгляд его оторвался от стола и встретился со взглядом жены. — Она… она рассказала тебе обо всем?

— Она сказала, что его избили, — ответила Дарси. Голос ее звучал чуть громче шепота, лицо болезненно исказилось.

Лухан кивнул, снова уставившись на свои ботинки.

— Мордан Реньер пытался оказать на меня давление. Он прислал мне голограммы. — Адмирал с трудом подавил дрожь, но при воспоминании о том, какой ужас и ярость ему пришлось испытать, глаза его сузились, на скулах выступили желваки. Он почувствовал на себе взгляд Дарси.

Мордан избил Триса, чтобы оказать давление на тебя? Но для чего? Чего он хотел?

— Чтобы я продал Состис. Сделал то же самое, что сделал он сам во время Войны Сопротивления. Я, конечно, не согласился, и вот… — Лухан замолчал, покачал головой и вздохнул. Ему никак не удавалось заставить себя смотреть на жену.

Последовавшее молчание затянулось на целую вечность, а когда Дарси заговорила, в ее тоне послышалась гордость:

— Он похож на тебя. Твои голубые глаза, твой рот, такие же песочные волосы… Через несколько месяцев ему исполнится девятнадцать.

Лухан поднял глаза и внимательно вгляделся в ее лицо. Оно было чуточку бледнее, чем когда он вошел.

— Извини. Я сделал все, что мог.

— Либби мне рассказала.

— Значит, нет смысла повторяться. — Он откинулся назад, затем встал. — Мне нужно идти. А ты отдохни.

Дарси ничего не ответила, лишь проводила его долгим взглядом, который жег ему спину.

В изоляторе, отделяющем палату от главного коридора, Лухан, стиснув зубы, стянул стерильный костюм. Паршивое это дело, знакомиться во второй раз. Почти такое же, как и в первый.

Он еще долго хмурился и бранил себя, пока не оказался в своей каюте.

— Леди и джентльмены, — объявил дежурный офицер, стоявший в дверях зала для совещаний. — Внимание, приветствуйте командира!

В прошлую ночь, когда здесь проводился разбор предстоящей операции, присутствующих можно было пересчитать по пальцам, сейчас же все места оказались занятыми. И если офицеры «Дестриера» сидели в креслах, так сказать, во плоти, то остальные, главным образом, капитаны других кораблей, были представлены своими голографическими образами. При появлении адмирала Лухана Середжа все встали по стойке «смирно».

Они застыли по обе стороны длинного темного стола, мужчины и женщины в военных мундирах с нашивками, обозначавшими их звания. На рукаве — силуэт хищной птицы с выпущенными когтями: калезийский сферзах, давший свое имя специальному подразделению Объединенных Миров.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Лухан, направляясь к своему месту во главе стола. Дождавшись, пока присутствующие сядут, он кивнул лейтенанту, которая осталась стоять возле подиума.

— Доброе утро, Петра.

— Доброе утро, сэр, — ответила молодая женщина. — Сегодняшнее совещание проходит по разряду «совершенно секретных», и информация предназначена только для представителей Объединенных Миров. — Она взяла электронную указку, и за ее спиной появилась голограмма — карта полуострова с несколькими светящимися точками. Цифры в нижнем углу показывали местное время, на которое были установлены все хронометры флота перед прибытием в систему Саэде.

— Прошлой ночью, — начала лейтенант, — силы Объединенных Миров приступили к «зачистке» милитаризованных зон. Перестрелка в районе космопорта на полуострове Ункай прекратилась вчера в 17.00 по местному времени. Теперь весь комплекс находится под контролем сил Объединенных Миров.

— Пункт по приему военнопленных располагается в главном базовом складе Ассака. В настоящее время там идет их досмотр и предварительный допрос. — Прежнее голографическое изображение сменилось новым — несколько вражеских солдат с поднятыми руками и обыскивающие их сферзахи. — Поступающие доклады свидетельствуют о том, что гуманоиды и умедо почти не оказывают сопротивления, а вот мазуки предпочитают самоубийство капитуляции.

— Не велика потеря, — пробормотал кто-то слева от Лухана, и многие засмеялись.

— Они могли бы снабдить нас кое-какой полезной информацией, — спокойно заметил Лухан.

Позади Петры появилась голограммная карта, показывающая Саэде по отношению к находящейся под протекторатом Объединенных Миров планете Ян и вражескому гнезду, планете Иссел.

— Станция слежения Катанского Круга на Яне только что подтвердила, что последние исселианские корабли покинули пределы системы Ян в течение прошедших полусуток. Траектория движения указывает на то, что они стремятся к пункту сверхсветового перехода Ян-Иссел. Хотя в последнее время исселиане понесли серьезные потери, их оставшиеся корабли могут служить значительным подкреплением другим флотам. Наиболее вероятный ход дальнейших действий противника — это попытка вернуть Саэде.

Лейтенант нажала кнопку, и перед собравшимися возник мужчина средних лет в форме генерала исселианского флота.

— Следует отметить, сэр, — продолжала докладчица, — что во всей системе введено военное положение. Никаких объяснений такому шагу со стороны властей дано не было. В сообщении не упоминается и генерал Мордан Реньер, поэтому логичнее всего будет предположить, что мы стали свидетелями военного переворота, особенно если учесть, что заявление подписано генералом Мануа Очакасом, главнокомандующим всеми внутрисистемными оперативными соединениями. Никакой другой информацией по данному вопросу мы в данный момент не располагаем.