Можно продолжать цитирование. Но хватит и этих примеров, чтобы поставить вопрос: «Против кого воевали партизаны?» Ответ очевиден — против гражданского населения.

Партизаны иногда обстреливали небольшие группы немцев, разрушали какие-то незначительные объекты. Все это делалось во исполнение бредового по своей сути указания высшего партийного руководства — «уничтожать всё, что может пригодиться врагу!» Расчеты московских партийных начальников были примерно такие же, как в случае с Зоей Космодемьянской: если все коммунисты, комсомольцы, вчерашние стахановцы и прочие советские «активисты» дружно начнут совершать диверсии во вражеском тылу, то земля «запылает» под ногами оккупантов. Советские «партайгеноссе» абсолютно не понимали, что партизанская война представляет собой нечто принципиально иное. На деле попытки «зажечь землю» приносили незначительный ущерб оккупантам. Но они («попытки зажечь») в то же время провоцировали немцев на репрессии против населения[49]. И эту мысль подкреплю ссылками на «Дневник…»:

«14 августа 1941 года сожжен мост в деревне Пудать. Немцы за это сожгли несколько домов.

28 октября 1941 года за связь с партизанами немцы сожгли деревню Захаренки».

А сейчас прикинем, сколько на территории Беларуси появилось летом 1941 года таких вот бездумных и бездушных «шмырёвых»? Как минимум, по одному на район, потому что в каждом районе был свой райком, и были свои партийные активисты, укрывшиеся в лесах и глухих деревушках.

Во время празднования одной из годовщин Дня Победы в телепередаче на одном из минских телеканалов прозвучали строки из стихотворения Аркадия Кулешова «Баллада о четырех заложниках».

Лично я не стал бы на колени перед Минаем Шмырёвым. Я сделал бы это и положил бы цветы на его могилу, если бы он спасал своих детей и своих земляков. Он этого не сделал, и делать не пытался. Потом он скажет, что не имел права рисковать жизнью партизан ради освобождения своих детей. Детей держали под арестом в райцентре Сураж. Но ведь нападал он на Сураж ради уничтожения «провокаторов», а однажды (13 сентября 1941 г.) хозяйничал здесь на протяжении трех часов. Тогда он про жизни партизан почему-то не думал.

Что ж, «батька» не захотел спасать своих детей. И 14 февраля 1942 года нацисты расстреляли всех четверых: 14-летнюю Лизу, 10-летнего Сергея, 7-летнюю Зину, трехлетнего Мишу.

На примере отряда «Батьки Миная» хорошо видно, что смертельная опасность для населения существовала и со стороны немцев, и со стороны партизан.

А вот другой случай «в тему».

«Буда, деревня в Дубровенском районе. Центр совхоза имени Ю.В. Смирнова. За (…) 2 км от железнодорожной станции Осиновка на линии Орша — Смоленск, на шоссе Минск — Москва. 429 жителей, 152 двора (1992 г.)…В октябре 1943 гитлеровцы сожгли 87 дворов деревни, погубили 34 человека…» (Энцыклапедыя гісторыі Беларусі, Том 2, Мінск, 1994, с. 111).

О произошедшем в деревне Буда в октябре 1943 года довелось услышать из уст одного из жителей этой деревни, поныне здравствующего. Дело было так.

Деревня Буда сто лет никому не нужна была, и немцам тоже. Но в один несчастливый день здесь пересеклись пути двух немецких велосипедистов, приехавших «за салом», и партизана из окрестных лесов, решившего навестить мать, проживавшую в деревне. Неизвестно какой частью тела думал партизан (возможно, рассчитывал на свою ловкость — убить обоих, а потом закопать где-нибудь), но открыв огонь по велосипедистам он убил лишь одного. Второй изо всех сил припустил до ближайшей комендатуры, после чего и последовало то, о чем сказано в энциклопедии. Во время этой «выборочной экзекуции» погибла и мать незадачливого «мстителя».

Казнь очередного «провокатора».

Неужели этого придурка можно назвать «мстителем» или героем? Советские партизаны, провоцируя немцев на репрессии против мирных граждан, осуществляли именно те шаги, за которые Гаагская конференция 1907 года и одноименная конвенция признавали партизан вне закона — за провоцирование оккупационных властей на репрессии против мирного населения.

Ежегодно 9 мая, в день Победы, правительственные чиновники в своих «дежурных» речах приводят одни и те же цифры:

«…немецко-фашистские захватчики сожгли 9200 беларуских деревень. В 4667 из них частично уничтожено и население. А 628 деревень были сожжены вместе с жителями».

Не секрет, что почти все деревни уничтожались по одному и тому же сценарию, сочиненному в Москве. Детали уточнялись на местах. Немцы исполняли заключительную кровавую роль в этом сценарии. Но часто и это они перекладывали на полицейские подразделения, укомплектованные недавними советскими гражданами.

Казалось бы, что давно уже сказана правда о Хатыни. Тем не менее, средства массовой информации продолжают распространять вымыслы о трагедии жителей этой деревни, произошедшей 22 марта 1943 года — более 70 лет тому назад.

Напомню: по официальным советским данным каратели уничтожили здесь 149 человек, из них половину (75) составили дети младше 16 лет. Почти все остальные — женщины и старики-мужчины. Это злодеяние совершил 118-й полицейский охранный батальон, полностью состоявший из украинцев.

Но вот читаю материал журналистки Светланы Еременко «Хатынская боль», опубликованный в апреле 2014 года в газете «Аргументы и факты в Белоруссии» (№ 16, стр. 6):

«Начиная с 1943 г. фашисты тщательно заметали следы своих злодеяний. История Хатыни в их изложении преподносилась как „тяжелый бой на краю села с партизанами“. Большая часть сельчан покинула Хатынь несколькими днями раньше».

И далее:

«Хатынь — это месть за убийство партизанами Ганса Вёльке, олимпийского чемпиона Игр-1936 в толкании ядра и личного друга фюрера. Вёльке ехал на аэродром в Минск, его сопровождали два грузовика с сотрудниками 118-го батальона. По пути им встретились женщины, которые валили лес. Колонна остановилась спросить, не видели ли женщины партизан. Они ответили, что не видели. Не проехав и 300 м, колонна попала под обстрел, Вёльке погиб.

Охранный батальон вернулся к женщинам и расстрелял их (23 человека). А потом запросил подмогу, к ним присоединился батальон „Дирлевангер“. Они вместе стали прочёсывать лес, искать партизан. И вышли на деревню Хатынь, где и расправились с местными жителями».

Спрашивается, откуда вдруг взялась это новая сногсшибательная версия? А вот откуда. Журналистка где-то нашла ветерана КГБ из города Куйбышев (ныне Самара) Леонида Колмакова. Он ей и «навесил лапшу на уши». Олимпийского чемпиона зачем-то приплел, а подлинный факт — длительный бой с партизанами, засевшими в Хатыни, изобразил «выдумкой немцев».

Самым первым автором, рассказавшим правду о Хатыни, была беларуская писательница Кобец-Филимонова[50]. Вот материал из минской газеты «Новы час» (№ 22 от 3 июня 2011 г.), посвященный этой истории, в переводе на русский язык:

«В 1970 году беларуская писательница Елена Кобец-Филимонова получила заказ московского издательства „Детской литературы“ написать книжку для детей о Хатыни.

— Заведующая отделом, башкирка по национальности, мне так и сказала: „Про Хатынь должны знать все дети Советского Союза“, — рассказывает писательница. — Им нужен был молодой автор, который знал войну. По крайней мере, я помнила войну, ибо жила под немецкой оккупацией в Минске. Сначала я отказывалась от предложения, так как до этого писала сказки для детей. Но меня убедили, что я сумею написать хорошее произведение. Таким произведением стала детская повесть „Жаворонки над Хатынью“.

Когда началась работа над книгой, информации о Хатыни практически не было. Писательнице пришлось заняться исследовательской деятельностью — ехать на место, находить и опрашивать свидетелей, работать в архивах. Так появилась возможность узнать о жутких обстоятельствах уничтожения Хатыни, Великой Губы, убийства крестьян из соседней деревни Козыри.