Изучение боевой деятельности советских украинских партизанских формирований дает любопытную картину. Оказывается, они были «кочевыми» или «блуждающими». К примеру, возьмем Путивльский отряд во главе с председателем Путивльского горисполкома Сидором Ковпаком. Путь этого отряда из Сумской области пролегал сначала в Курскую, а позже — в Орловскую область РСФСР. Именно там он превратился в достаточно крупное соединение Сумской области УССР и уже оттуда в 1942–1943 гг. совершил рейд по Гомельской, Пинской, Волынской, Ровенской, Житомирской, Киевской областям и в Закарпатье. Будучи разбитым, соединение Ковпака отступило опять-таки в Припятские леса.

Весьма примечательно то, что указанный маршрут (Орловская область — Гомельская область — Припятские леса — Волынь — Галиция — снова Волынь — снова Припятские леса) повторяли все крупные «украинские» формирования. Например, соединение А.Ф. Федорова, первого секретаря Черниговского обкома компартии Украины, называлось «Черниговско-Волынским». Но посмотрите на карту: где Чернигов, а где Волынь? От Чернигова до Луцка по прямой линии более 420 км. Их разделяют три области — Ровенская, Житомирская и Киевская!

Отряды только назывались украинскими. Возглавляемые представителями партийно-советской номенклатуры Украины, они формировались в Брянской, Орловской и Смоленской областях, состояли в основном из «окруженцев» и местного «партийно-комсомольского актива». Там же они и базировались. Затем совершался марш к месту постоянной дислокации — в Припятские леса (где имелась возможность укрыться, практически отсутствовали немцы), после чего совершали набеги на Галицию и Волынь.

Партизаны соединения Ковпака в походе.

Но почему партизаны не пытались проводить операции в других областях? А потому, что в других областях нет обширных лесов, где можно укрыться. Из Брянских лесов «украинские» соединения переходили в леса Припятские, а на территории собственно украинской от Припяти можно пройти только на Волынь и в Закарпатье — снова из одних лесов в другие. Как видим, указанный маршрут диктовался соображениями собственной безопасности, отнюдь не стратегической целесообразностью.

На Волыни и в Закарпатье советские партизанские отряды надолго не задерживались, их быстро «выдавливали» оттуда, так как Волынь и Галицию контролировали отряды украинских националистов, с которыми имелась договоренность «о ненападении». Да и поддержкой местного населения «советские» не пользовались.

Соединение Ковпака после выхода в Закарпатье было заблокировано крупными силами Вермахта, разбито и рассеяно. Партизаны в панике бросили тело комиссара Сумского соединения С.В. Руднева (по сути, являвшегося главой большинства операций), в кармане одежды которого немцы нашли не отправленную в Москву радиограмму о положении соединения:

«Срочно!

Строкачу и Коротченко. Находимся здесь уже сутки. Положение угрожающее. Нас бомбят немецкие бомбардировщики. Мы уничтожили орудия и пулеметы /т. е. уничтожили собственное тяжелое вооружение, чтобы оно не досталось врагу — М.П.). Против нас действуют 4, 13, 12 и 26-й полки СС; 102-й Кавказский батальон, венгры и подразделения неизвестной принадлежности. Просим начать бомбардировку Делятина, Надворной, Коломии, Львова и аэродрома.

1 августа 1943 г. 15.00.

Руднев» (там же, с. 422).

Только отряду «Победители» кадрового сотрудника НКВД Дмитрия Медведева удалось продержаться на территории Ровенской и Львовской областей с июня 1942 по март 1944 года[31]. Но о нем — особый разговор.

Официально задачи его отряда были обычными — «разжигание народной борьбы», разведка и диверсии. Однако летом 1942 года вдогонку отряду Медведева послали еще одну группу. Она состояла из сотрудников органов НКВД и бывших милицейских оперативников из Львовской области. Это Николай Гнидюк, Николай Приходько, Николай Струтинский, Борис Сухенко, Михаил Шевчук и ряд других «товарищей». Возглавлял группу сотрудник Наркомата внутренних дел СССР Николай Васильевич Грачев, ныне известный как Николай Иванович Кузнецов (1911–1944). По воспоминаниям ветеранов, специфика действий группы была исключительно террористической, поэтому главный акцент в ее подготовке делался на стрельбу (некоторые члены группы, как вспоминал Н. Гнидюк, поначалу стреляли плохо, и «Грачев» лично осуществлял их подготовку).

Дмитрий Медведев, командир отряда чекистов «Победители».

Каковы же были задачи «товарища Грачева»? Гнидюк сообщает, что «Грачев» имел особое задание, он наведывался в Ровно в мундире немецкого офицера. По свидетельству других ветеранов отряда Медведева, к Грачеву-Кузнецову приводили пленных немцев, чтобы он практиковался с ними в немецком языке. Значит, разведка? Вовсе нет, Кузнецов добывал сведения от случая к случаю, а его агентура играла роль местных осведомителей партизан, не более того. «Пауль Зиберт» (Кузнецов) терся среди немецких офицеров, но мало что мог узнать от них — «великосветский шпионаж» редко дает что-либо конкретное. И к чему тогда участие в силовых акциях на шоссе Киев — Ровно? А затем начались убийства чинов немецкой администрации в Галиции. Разведчику террор абсолютно ни к чему.

Среди ряда историков популярна версия о том, что основной задачей Кузнецова являлось провоцирование немецких оккупационных властей на репрессии против мирного украинского населения. Например, вот что пишет В. Батшев:

«Разведчик-террорист отряда Н.И. Кузнецов совершил несколько покушений на немецких чиновников. В ответ немцы расстреливали ни в чем не повинных людей, тем самым „выполняя“ приказ Сталина об „ожесточении населения против немцев“». Мерзко, не правда ли?

Однажды террорист убил прибывшего в служебную командировку на Украину имперского советника финансов Геля. На месте убийства Кузнецов «потерял» бумажник, якобы принадлежавший одному из эмиссаров Бандеры.

«Мы начали с того, — рассказывает Медведев, — что положили в бумажник десятка полтора рейхсмарок, столько же американских долларов, купюру в пять фунтов стерлингов, советские деньги». И дальше: «Что же касается директивы (в бумажнике этом, попавшем в руки Медведева от пленного или убитого бандеровца, была директива о борьбе против партизан), то ее заменили другой, написанной тем же почерком и гласившей:

„Дорогой друже! Мы очень удивились, что ты до сих пор не выполнил нашего поручения. Немцы войну проиграли. Это ясно теперь всем. Нам надо срочно переориентироваться, а мы скомпрометированы связью с гитлеровцами. Батько не сомневается, что задание будет тобой выполнено в самое ближайшее время. Эта акция послужит сигналом для дальнейших акций против швабов“.

Медведев пишет: „В Ровно, по подозрению в убийстве Геля, арестовано и расстреляно 38 виднейших украинско-немецких националистов. Был арестован редактор газеты „Волынь“. Аресты не ограничились только Ровно“.

О провокации против бандеровцев Медведев пишет потому, что уверен — к ним у его читателей не будет сочувствия. Почему же не будет? Бандеровцы проповедовали „третий путь“ и любили „нэньку Украйну“ не меньше других. И как могут быть националисты „украинско-немецкими“?

О провокациях, которыми он натравливал немцев на население, Медведев молчит. Достаточно и того, что признал — провокацией, как методом борьбы, партизанское руководство широко пользовалось.

Медведев — старый чекист, он работал в ЧК с 1920 года. В 1938 году был арестован и осужден как „перегибщик“. Каким же палачом надо было быть, чтобы в годы „Большого террора“ попасть в „перегибщики“! В 1941 году после начала войны по представлению начальника 4-го (партизанского) управления НКВД Судоплатова его освободили из заключения вместе с другими перегибщиками и отправили на фронт — в партизаны.