«Не лучше обстояло дело и с учетом партизанами немецких потерь в боевой технике. После войны Пономаренко утверждал: „На основании донесений партизан и документов противника можно сделать вывод, что партизаны во время войны на всей оккупированной территории путем обстрела, диверсий и нападений на аэродромы противника уничтожили 790 самолетов. Число уничтоженных партизанами и подпольными организациями самолетов в результате диверсий на железнодорожном транспорте и погибших при крушениях /т. е. при перевозке. — М.П./ близко к 350 самолетам. Таким образом, всего уничтожено партизанами и подпольными организациями 1140 самолетов противника“» (Соколов, с. 121).

«В начале марта /1943 г. — М.П./ в бригаду Соколова прибыли уполномоченные от НКВД, а потом прилетели самолеты с боеприпасами, продовольствием, рацией и двумя радистками. Позднее самолеты стали регулярно прилетать раз в неделю. В апреле в бригаду были парашютированы 5 советских офицеров с инструкциями по дальнейшему развитию бригады и ее действий. Под их руководством на юго-западной опушке леса, недалеко от сожженной деревни Баранки, партизаны превратили участок поля в импровизированный аэродром. В бригаде начинает проводиться регулярная военная подготовка. 500 человек, входящих в отряд, распределили по специализированным группам-отрядам.

(…) Самой крупной операцией за этот период надо считать попытку Соколова овладеть местечком Яновичи. Несмотря на то, что операция эта была подготовлена тщательно, а гарнизон местечка незначителен, попытка окончилась полной неудачей для партизан. Весть о готовящемся нападении дошла до жителей, которые тут же оповестили немцев. Потери Соколова составили 69 убитых и около 100 раненых и взятых в плен.

Где здесь эффективность диверсии? Разрушен только один вагон, а паровоз упал набок, его поднимут и снова поставят на рельсы.

Да, а сколько немцев уничтожили „партизаны“? (…) Вот что пишет Судоплатов:

„Подразделения 4-го управления (то есть, заброшенные в немецкий тыл „оперативные группы товарищей“ — В.Б.) и ОМСБОН (тоже заброшенные в тыл немцам якобы „партизаны“ — В.Б.) уничтожили 157 тысяч немецких солдат и офицеров, ликвидировали 87 высокопоставленных немецких чиновников“.

Значит, 47.500 чекистов уничтожили 157 тысяч немцев (соотношение 1:3,3), а 142.500 партизан уничтожили 143 тысячи немцев (соотношение 1:1). Ведь по Пономаренко 190 тысяч партизан уничтожили 300 тысяч немцев. Если из 300 вычесть 157, получим 143. Вот так арифметика разоблачает ложь пропаганды, советские мифы, бред мемуаристов с Лубянки». (B.C. Батшев. Партизанщина: мифы и реалии).

«Выдающуюся эффективность» советского партизанского движения эти липовые цифры и спорные факты никак не доказывают.

Добавим, что взаимосвязь между операциями партизан и боевыми действиями на фронтах отсутствовала:

«…командование Красной армии было недовольно уровнем координации действий различных отрядов. По оценкам немцев, отсутствие координации советское руководство считало главной помехой для успешных действий в войне с противником. С целью устранения этого недостатка в районы действий партизан направлялись более компетентные руководители для создания объединенного командования, которое должно было способствовать координации действий разбросанных партизанских отрядов, а также обеспечить более тесное взаимодействие с войсками Красной армии. Таким образом, командование Красной армии рассчитывало более эффективно использовать партизанские отряды для поддержки своих операций» (Армстронг, с. 115–116).

А вот какова была реакция партизан (весьма характерная, к слову) на попытку «армейцев» подвязать их к своим акциям:

«Автор дневника отметил, что 18 мая 1942 года командир отряда прибыл в штаб дивизии в Кирове (по всей видимости, штаб 330-й дивизии) для получения инструкций. Командование дивизии предложило отряду попытаться прорваться через позиции немцев. Но, как пишет автор, „мы на это не согласились“. После этого на командном пункте появился полковой комиссар и приказал партизанам захватить лесничество, где находился передовой пост немцев численностью до 40 человек. Этим можно было создать проход через линию фронта на занятую партизанами территорию в тылу у немцев. Отряд приступил к выполнению задания, но вскоре обнаружил, что пост находится между двумя занятыми немцами деревнями, откуда по флангам партизан могли быть нанесены удары. Поэтому командир партизан отказался от выполнения и этого задания» (Армстронг, с. 116).

В упомянутом выше отчете начальника тыла группы немецких армий «Центр» отмечается, что:

— в период с мая по октябрь 1942 года партизаны совершили 260 успешных подрывов (еще 301 был предотвращен) и 540 нападений на часовых;

— в период с ноября 1942 по апрель 1943 года совершили 236 успешных подрывов (еще 222 предотвращено) и 553 нападения на часовых;

— всего в период с мая 1942 по апрель 1943 года совершено 496 успешных подрывов (523 предотвращены) и 1093 нападения на часовых (Армстронг, с. 126, табл. 2).

Несмотря на все потуги «настоящих партизан» и заброшенных в немецкий тыл диверсионных групп, в конце 1942 года тыловое командование группы армий «Центр» доложило о том, что непрерывность движения по главным линиям коммуникации удалось сохранить.

«Лишь в одном случае отмечалось, что такое нападение вызвало существенные перебои в системе снабжения немцев. Это произошло в результате разрушения находившегося около Вигоничей железнодорожного моста через Десну, взорванного партизанами в ночь на 7 марта 1943 года. Нападение вызвало временное прекращение движения на одном из главных путей снабжения 2-й танковой армии немцев. Несколько дней все эшелоны приходилось направлять в обход по линии Смоленск — Рославль. Командование тыла 2-й танковой армии считало это „крупным успехом“ партизан» (Армстронг, с. 127).

«Трудно определить причины низкой эффективности партизанских действий по разрушению немецких линий коммуникаций летом и осенью 1941 года, но, по всей видимости, этому способствовал ряд факторов:

1) враждебное отношение населения вынуждало партизан действовать осторожно, избегая риска быть выданными противнику;

2) не имевшие боевого опыта партизаны были плохо организованы, не существовало централизованного руководства их действиями из советского тыла;

3) много времени уделялось оказанию давления на местное население с целью убедить его в том, что война еще не проиграна, и показать, что вовсе не немцы, а партизаны являются законной властью;

4) попытки усилить партизанское движение путем сбора бывших красноармейцев, обучения новобранцев и совершенствования организации в целом отвлекали партизан от выполнения задач по разрушению немецких линий коммуникаций;

5) действиям партизан, разумеется, мешали принимаемые немцами контрмеры.

В одном из немецких донесений говорилось:

„Попыткам партизан сплотиться удалось помешать… Удалось рассеять несколько крупных скоплений партизан в районах к югу от Лепеля и к северу от Старой дороги… При преследовании часть партизан была уничтожена, часть — лишилась своих командиров. В результате партизаны ограничили свои действия грабежами окрестных деревень… Несколько попыток диверсий были вовремя замечены и успешно предотвращены“…

Нет свидетельств того, что партизаны Полоцкой низменности хоть в чем-то оказывали поддержку советскому наступлению;…партизаны, похоже, бездействовали и стремились лишь реорганизовать свои силы» (Армстронг, с. 167–168, 170).

Стоило немцам с конца 1943 года перейти к крупным карательным операциям с привлечением большого числа армейских подразделений, как все советское партизанское движение «посыпалось».

«…немцы, воспользовавшись затишьем на фронте, бросили против партизан несколько пехотных полков Вермахта, подкрепленных частями СС и полиции, а также тремя полками бригады Русской Освободительной Народной армии Б. Каминского… В апреле 1944-го начали широкомасштабную карательную операцию „Праздник весны“ и в начале июня практически ликвидировали Полоцко-Лепельскую партизанскую зону. Часть партизан смогла прорваться в Минскую и Вилейскую области, но многие погибли.