Belinda Jones

I love Capri

© Belinda Jones, 2002

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2014

Grazie mille[1]:

маме, моей несравненной вдохновительнице, которая должна бы быть кинозвездой 50-х; соседу по квартире Джеймсу Бридсу, он же Чао-Чао, за то, что смотрел телевизор в наушниках, и за несметное количество безумно вкусных итальянских обедов; Кэббидж, бессменному хранителю чемоданов; Эмили О’Нил, она же Белла, за тот эпизод из «Вест-сайдской истории» на виа Эмануэле, настолько нелепый, что его и в книгу не вставишь; Антонио Какаче из «Масса Лубренсе»; восхитительным служащим отеля «Луна», особенно Андреа, Антонио, Луиджи и Винченцо. А еще всем-всем из ресторана «Фаральони», особенно мистеру Парадайзу.

Сколько угодно gelato[2]:

Ясмин Сэтна из «Вояджер пиар», Джанни из «Волшебной Италии» за первоклассный перевод; Фионе, Карен и Стивену из «Восточного экспресса»; Камилле из «Габиа Д’Оро»; Кристин и Хелен из «Веддинг & хоум», Карле Вайнер из «Л’Ореаль» за чудесное гостеприимство и за то, что она не замечала моей неуклюжести, и Саре Харви из «Старвуд» за историю с фисташками и безграничное joie de vivre[3].

Отдельное спасибо моему чудесному сводному брату Стивену Лейну за то, что благодаря его невероятной интуиции была спасена моя пармская ветчина, и за то, как он меня успокаивал за день до крайнего срока сдачи книги.

Капуччино с густой пеной всем:

Джил и Дереку, которым нравится балладжо; Грэму и Эндрю – любителям беллини; Санди Батталья, поглотителю амароне; весельчаку из Кардиффа Таири Якубу; мудрым валлийцам Тревору и Гарет Джонс; заядлому путешественнику Чарльзу Тому и дорогуше Саре Грин – надеюсь, вы со Стеллой скоро доберетесь до Майори[4]!

Поднимем по лимончелло за:

Кейт Элтон, мудрую, энергичную, проницательную и неунывающую – о таком редакторе можно только мечтать; а также за коллег из «Рэндом хаус» – Джо Крейга, Рона Биарда, Грэнни Эштон, Сару Хоризон и Элисон Грум.

А еще я благодарна Лиззи Кремер и «Эдд Виктор Лтд» за то, что они подбили меня заняться написанием романов, и за предложение окрестить Люка как-нибудь иначе!

И наконец, благодарю мою музу Клаудию Кардинале за то, что она вдохнула жизнь в образ Розы.

Вам хватит пяти тысяч фунтов, чтобы изменить свою жизнь?

Сумма не кажется такой уж огромной, если сравнивать ее с теми, что предлагают в нынешних телевикторинах, но я спрашиваю потому, что проснулась сегодня утром на пять тысяч фунтов богаче. Я ничего такого не сделала, чтобы их заслужить, – за границей умирает какой-то старик, и все эти деньги просто переводят на мой счет. Даже скорбеть не требуется – я своего благодетеля в жизни не видела, – я должна только потратить деньги.

И вот я стою, сжимая в руках наличные. Речь идет о сотне новехоньких, только из станка, банкнот по пятьдесят фунтов каждая. Мне хочется подбросить их вверх и сплясать что-нибудь радостно-восторженное, как в рекламе лотереи.

Это мама придумала получить деньги крупными купюрами – она сказала, что так я лучше почувствую, сколько они стоят. Тогда это прозвучало по-снобски: мол, только самые крупные банкноты заслуживают уважения, но она оказалась права. Клянусь чем угодно – пятидесятифунтовым банкнотам не приходится унижаться до того, чтобы изображать творения оригами-абстракциониста, как случается с пятерками, когда запихиваешь в кошелек сдачу в толкучке у кассы. Мне жаль этих трудолюбивых бедных родственников, пятерки и десятки, их потрепанные края, на них красуются жирные пятна и непонятные закорючки шариковой ручкой. Даже самый лучший специалист по отмыванию денег не вернет им былой чистоты.

Мама (которая не оставляет попыток изменить мое отношение к жизни) предложила мне хорошенько подумать над тем, что делать с этими деньгами, и заявила, что мой долг – потратить их на что-то особенное. Не могу ей отказать. Старик был ее отцом.

Я беру одну из девственно чистых банкнот и разглядываю на просвет перед цветным ночником. Голографическая фольга смотрится как переводная картинка, которую только что перенесли и разгладили. Могу поспорить, эти малютки предвкушают поход за покупками в «Вояж» или надеются тихо улечься на серебристой тарелочке рядом с чеком за бутылку шампанского «Кристалл», но у меня несколько иные планы.

– Смотри, я – стриптизерша! – хихикает Клео, засунув горсть бумажек в лифчик и демонстрируя мне свое декольте.

Клео – самое причудливое существо на свете и идеальная соседка по квартире, она вполне заслужила долю в моем наследстве. Два года назад, после чудовищного разрыва с одним типом, меня едва было видно из-под вороха мокрых носовых платков, и только она одна поняла, что мне необходимо спрятаться. Все остальные полагали, что я тут же встану на ноги и отнесусь ко всему, как боевая девица из известной песенки (я так и не дождалась, чтобы мое внутреннее «я» вдруг запело: «Я сильнее!/Умнее!/Смелее!»). Мы с Клео были едва знакомы, но она переехала из Шеффилда, чтобы утешить меня и поддержать, пока я умирала от горя, и с тех пор мы – лучшие подруги.

Я думаю, одна из причин, почему мы с ней так близко сошлись, заключается в том, что мать Клео вынашивала двойняшек, но вторая девочка не выжила, и поэтому Клео постоянно ощущала нехватку второй половины. Пока не появилась я. Во мне нашлось все то, чего ей не хватало. Вообще-то она такая хорошая и милая, что я иногда чувствую себя ее темной половиной. Не то чтобы я действительно злодейка, просто по сравнению с вечным искрящимся жизнелюбием Клео я кажусь несколько угрюмой. Но ей, похоже, это не мешает. Клео немногого просит от жизни, и в ответ жизнь дает ей все, что необходимо. Хотелось бы мне когда-нибудь сделать для нее столько же, сколько она сделала для меня. И все-таки я не желаю, чтобы она украшала драгоценными пятидесятифунтовыми бумажками нижнее белье.

– Перестань! Ты их помнешь! – С этими словами я забираю у нее пригоршню банкнот и аккуратно их разглаживаю.

– С каких это пор ты трясешься над деньгами? – Клео плюхается на наш огромный розовый диван. Мы с Клео не сходим с ума по всяким девчачьим штучкам, но это был самый несерьезный из имевшихся цветовых вариантов, а мама сочла его почти неприличным – и это окончательно решило дело в его пользу.

– С тех пор, как они у меня появились. Давай-ка поуважительнее, – отвечаю я.

– Извини, – хмыкает Клео, тут же выдает оглушительное аааа-пчхи! в одну из банкнот.

Я раздраженно вздыхаю и возвращаюсь к решению заковыристой задачи – на что потратить деньги.

– Можно спустить все сразу на роскошный круиз по Карибскому морю. Мне даже кажется, что каждый, кому вдруг досталась пара тысчонок, просто обязан это сделать.

– Только ты не выносишь влажности, – напоминает Клео.

– А у тебя аллергия на кокосы, – парирую я.

– И мы столько всего пропустим по телевизору.

– Если бы мы не купили в прошлом году домашний кинотеатр «Сони», можно было бы сейчас его купить, – вздыхаю я, отвлекаясь на минутку, чтобы окинуть взглядом сокровище с обратной проекцией и системой «звук вокруг». Он поглотил все наши сбережения, но если сосчитать, сколько часов удовольствия он нам подарил, то получается, что деньги мы вложили очень удачно.