С последними словами Горишняк Горыныч целиком и полностью исчез за стеной своего бревенчатого «дворца», источенного жуком–точильщиком. А Ваня вместе со змеенышем, от страха заползшим в его длиннющий сапог, оказался на спине Трехголового, который, ругаясь, как три сапожника, взмыл в небеса.
Глава 4. Лабиринт
Трехголовый сбросил скорость и завис над медным сооружением: с перегородками, с ходами и переходами, с тайными комнатами, с тупиками и коридорами, которое раскинулось там, внизу, во все стороны, на сколько хватало глаз, так что казалось, весь мир — это сплошной Лабиринт. Все ходы и отсеки Лабиринта раскинулись перед ними, как на блюдечке, но Ваня, бросая пытливые взгляды туда и сюда, никого внизу не заметил: блюдечко было пустым… Впрочем, Змей тут же полетел дальше: а за несколько мгновений обозреть всё не представлялось возможным. А Трехголовый подлетел к краю Лабиринта, куда вело великое множество ходов — выбирай любой, — опустился на землю и велел пассажирам слезать. Ваня соскользнул с чешуйчатой спины, а змееныш выбрался из сапога и принялся нудить, чтоб ему отдали проигранное, мол, ему домой пора, мол, его мама, небось, уже заждалась…
Ваня сунул руку в карман — приходилось держать слово: ведь Шеша выиграл спор! Но тут Трехголовый погрозил змеенышу длинномерным копьем, дескать, за свои поступки надо отвечать, дескать, он наказан за то, что провел человека к Змеиному царю — и теперь пойдет вместе с мальчиком… Выберется тот — выберется и Шеша, а нет — так нет… А маме его он обо всем доложит… Она поймет!..
Змееныш всхлипнул — и надулся. А Ваня сказал, что в Лабиринте он получит свой клубок — и Шеша немного утешился.
Трехголовый указал на Восток, где как раз всходило солнце, и провещал, дескать, у вас есть время до заката, вам повезло, государь расщедрился — и дал вам прорву времени. Ваня глянул в восточную сторону и едва не ослеп: вдали сияла одна из здешних чудесных рощ, правда, оттуда лились шибко печальные звуки — роща исполняла реквием.
— Ничего — выберемся, я мастак загадки‑то отгадывать! — шепнул мальчику Шеша.
Трехголовый объяснил, что любителей загадывать загадки в Лабиринте найдется немало, но, дескать, учтите: не после каждой отгадки бывает награда и не после каждого проигрыша бывает наказание. Одним словом: «Forse che si, forse che no![73]»
— Чего это? — удивился Шеша. — Это по–каковски?
А красный Змей важно перевел:
— Что означает: «Возможно — да, возможно — нет!» Дерзайте! — и Змей указал копьем на один из медных проемов, куда первым ринулся змееныш, посчитав это за подсказку. Ване ничего не оставалось, как двинуться следом за ним. Они уже пару раз свернули гулкими коридорами в какие‑то загогулины, когда со стороны входа раздался трубный голос Трехголового, который эхом прокатился по Лабиринту:
— Скоро по вашему следу пойдет Верлиока[74]! Берегитесь! Загадок не любит Верлиока — намнет бока, и всё‑ка!
Ваня с Шешей переглянулись, мальчик сказал:
— Кажется, я слышал про Верлиоку, а ты?
— Слыха–ал! Поползли скорее!
И они бросились вперед, то и дело попадая в тупики и возвращаясь назад. Долгонько они блуждали по медным коридорам, натыкаясь на преграды и перегородки, пока Ваня не допёр: клубок! А вдруг он знает дорогу?! Дорогу — куда, Ваня не стал уточнять, а бросил синий клубочек на медный пол: и тот резво покатился вперед, только знай поспевай!
Тупики на пути теперь перестали попадаться — клубок явно вел их куда‑то! Ваня держал нить в руке. А змееныш стал укорять мальчика, дескать, вот он держит конец нити от его клубка, а ему, бедному Шеше, не дает… Пришлось Ване сунуть леску змеенышу в пасть — и клубок потащил утконоса вперед, как на аркане. Мальчик стремглав бежал за Шешей.
Вдруг в очередном медном коридоре из‑за двух углов слева и справа выскочили одновременно двое — таких Ваня и во сне не встречал: туловище заканчивается единственной ногой с большущей ступней, из груди торчит рука, голова, как тыква, волосы топорщатся, во лбу над носом — круглый глаз. Двое, став плечом к плечу, образовали одного: двуногого, двурукого и двуглазого — и преградили путникам дорогу. Хорошо, что Шеша, проскользнув между босыми ступнями, успел схватить синий клубок. Правда, теперь он не мог говорить…
— Исполать вам, добрые молодцы, — делая вид, что ничего необычного не происходит, сказал Ваня — и протянул руку.
«Добрые молодцы» молча пожали руки друг другу, проигнорировав Ванину. Мальчик опешил. Почесав в голове, он неуверенно сказал:
— Может, вы нас пропустите… Или…
— Для начала не мешало бы познакомиться, — проворчал выскочивший справа и, угрожающе указав пальцем, представил товарища: — Не рыба…
— Не мясо, — продолжил выскочивший слева, ткнув в свою очередь в соседа.
— Ваня, — указал мальчик на себя.
— И давно вы бродите по Лабиринту? — спросил Нерыба.
— С самого утра, — с готовностью ответил змееныш.
— А мы с самого рождения, — вздохнув, сообщил Немясо.
Неожиданно Нерыба отскочил от соседа — и оба стали крениться: вот–вот упадут, но в последний момент половайники успели прислониться к стенкам друг против друга. Ваня заметил, что в боках у половайников: у одного отверстия, а у другого — в тех же местах — какие‑то стерженьки…
Один половайник постучал кулаком в медную стену — и Ваня напрягся: неужто за стеной кто‑то есть?! Нерыба тут же спросил у соседа:
— Чего к стене не приставишь?
Немясо уставился в глаз Нерыбы и, не ответив, задал свой вопрос:
— А чего из стены не вырубишь?
Половайники подскочили друг к другу — стерженьки вошли в пазы — и Нерыба с Немясом вновь воссоединились. И в оба глаза уставились на Ваню.
— Думай давай, шевели мозгами‑то, — шипел Шеша, забравшийся на Ванины плечи. Мальчик наконец сообразил, что половайники загадали загадки. Солнце стояло уже высоко, тени были короткими, но тень Шешиного утиного профиля как раз упала на стену…
— Из стены тени не вырубишь! — радостно закричал Ваня.
— Точно! — обрадовался Шеша. — Тени не вырубишь… А двери можно прорубить, и окна тоже! Всё‑ка — мы отгадали, — решил смазурничать[75] змееныш. — Давайте нам дорогу!
Половайники глянули друг на друга, вздохнули — и, взвизгнув, сиганули через путников… Ваня едва успел пригнуться. Мальчик обернулся: на своих общих двоих половайники мчались так, что запросто могли выиграть любые соревнования по бегу.
— Я их надул! — закричал Шеша, когда от половайников и след простыл.
— Не–ет, — засмеялся мальчик, — ты просто дал правильный ответ.
— Я–а–а? — удивился змееныш. — Когда?
— Когда попросил у них дорогу! Ведь это дорогу к стене не приставишь!
— Ну да, точно! Я это и имел в виду… — подумав, сообщил Шеша. — А теперь вперед за моим любимым клубочком!
К полудню путники сильно проголодались, змееныш весь изворчался, дескать, почему Ваня не догадался захватить с собой камень, вот Шешина мама, когда они идут куда‑нибудь, всегда берет в дорогу камушек — полижешь камень: ни есть, ни пить не хочется…
— А сейчас что: язык прямо к нёбу присох! — вздыхал змееныш. — Ох, я бы испил сейчас живой водицы‑то, или речного молока… Или хоть сильной воды…
Ваня попросил Шешу обогреть синий шарик, — и после того как на поверхности проявились материки с океанами да города с пригородками, — растворил его: и достал пару городских булок с докторской колбасой да бутылку газировки. Змееныш недоверчиво обнюхал угощенье, но потом умял и булку, и полпалки колбасы, а газировку всю выдулил — оставив мальчику на донышке.
Насытившийся змееныш лежал, пару раз обмотавшись вокруг синего шара, и уверял, что его пращур великий Шеша[76] тоже так делал: когда разделил небо‑то с землей… Ваня недоверчиво хмыкнул, но противоречить не стал, он попытался разузнать, что это за камешек такой, полижешь: и есть не хочется?.. Шеша отвечал, камень, дескать, как камень — белый такой, они тута на росстанях дорог поставлены, а у многих осколочки и дома имеются, вот у них, например… Ваня покачал головой: и чего, дескать, только на свете нет! Шеша согласился: на свете, де, очень много такого, что с первого взгляда даже и не знаешь — верить ли своим глазам! Вот разве думал он когда-нибудь, что будет путешествовать с двуногим — да ему такое и в страшном сне не могло привидеться! Ваня, покосившись на ползущего попутчика, подумал, что и ему никогда не снилась дружба со змеенышем… Синий клубок опять вел их запутанными ходами Лабиринта. Вдруг вдали послышался какой‑то то ли топот, то ли грохот… А может, и не вдали: звуки, ударяясь о медные стены, многократно усиливались, бесконечные коридоры, расходящиеся во все стороны, резонировали, — поэтому определить, где находится источник звука, было сложно. Ваня с Шешей переглянулись: неужто Верлиока? — и прибавили ходу, а клубок покатился со скоростью футбольного мяча, пущенного форвардом в ворота противника.
