«Первоочередная задача — установить личность шпиона, увязавшегося за нами вчера вечером. Я попросил бы вас, по меньшей мере, заняться этим делом. Познакомьтесь с дискриминаторами, вызовите персонал на совещание. Подчеркните, что Аун Шаррах больше не руководит Дискриминатурой, что все приказы теперь исходят от меня. Я хотел бы как можно скорее увидеть всех агентов, всех сыщиков и следопытов, штатных и нештатных. Если шпион — один из них, я его узнаю».

Финнерак колебался: «На словах все просто, но как это устроить?»

Этцвейн задумался на минуту. На столе Ауна Шарраха, вдоль правого края, в несколько рядов светились кнопки. Этцвейн нажал верхнюю. В кабинет сразу же зашел служащий, сидевший в приемной — толстенький беспокойный молодой человек не старше Этцвейна.

Этцвейн сказал: «Бывший главный дискриминатор смещен с должности по приказу Аноме. Отныне вы руководствуетесь только указаниями, исходящими от меня или от Джерда Финнерака — познакомьтесь. Все понятно?»

«Понятно».

«Как вас зовут?»

«Тирубель Архенвей, к вашим услугам. Я в должности секретаря-лейтенанта».

«Верхняя кнопка вызывает вас. Каково назначение других?»

Архенвей объяснил функции кнопок, Этцвейн записывал. «Необходимо сделать несколько вещей одновременно, — сказал Этцвейн. — Прежде всего представьте всех служащих Дискриминатуры Джерду Финнераку. Он займется проверкой персонала. Кроме того, я хочу, чтобы сюда вызвали, именем Аноме и как можно быстрее, трех человек. Во-первых, Ферульфио, главного электрика Гарвия. Во-вторых, техниста Донейса. В-третьих, арбитра Миаламбера, Октагона Уэйльского».

«Будет сделано в кратчайшие сроки, — Тирубель Архенвей поклонился Финнераку. — Милостивый государь, прошу вас следовать за мной...»

«Один момент», — прервал его Этцвейн.

Архенвей повернулся к нему: «Слушаю?»

«В чем заключаются ваши ежедневные обязанности?»

«Я выполняю поручения — главным образом примерно такие, как ваше. Еще я составлял повестки дня главного дискриминатора, организовывал совещания и аудиенции, просматривал почту, доставлял извещения».

«Хотел бы еще раз напомнить, что Аун Шаррах больше не работает в Дискриминатуре и не занимается делами, относящимися к этому ведомству. Никакая утечка информации не допускается. Распространение слухов, намеков и двусмысленных замечаний любыми служащими Дискриминатуры, в том числе вами, категорически запрещено. Поручаю вам немедленно распространить бюллетень, разъясняющий это требование».

«Будет сделано».

Ферульфио, главный электрик Гарвия, оказался человеком тощим и бледным, с бегающими глазами. «Ферульфио, — сказал ему Этцвейн, — в кафе на площади толкуют, что вы неразговорчивее устрицы и осторожнее морского веера-невидимки».

Ферульфио кивнул.

«Мы с вами направимся во дворец Сершанов. Я покажу вам помещение, где находится радиооборудование бывшего Аноме. Вы перевезете это оборудование сюда и установите его на скамье вдоль стены — так, чтобы я мог им пользоваться».

Ферульфио снова кивнул.

Этцвейну не нравился стол Ауна Шарраха. Он приказал его убрать. В кабинете поставили два зеленых кожаных дивана, два деревянных кресла из лиловой вайды, обитых кожей сливового оттенка, и широкий новый стол. Насмешливо поглядывая на Этцвейна, веселая и хорошенькая секретарша украсила стол букетом ируцианы и амариллей.

По вызову явился Архенвей, посмотрел вокруг: «Приятное обновление гарнитура! Не хватает только ковра. Дайте подумать...» Секретарь-лейтенант прошелся из угла в угол, заложив руки за спину: «Цветочный узор, пожалуй... в стиле «четвертой легенды», кораллы на фиолетовом фоне. Нет, слишком определенно, настойчиво, не тот размах. В конце концов, вы не хотите, чтобы ковер навязывал вам настроение... Лучше концентрический орнамент в духе Обри — попадаются изысканные экземпляры. Знатоки считают, что Обри пренебрегал пропорциями, но именно искусные искажения придают его эскизам забавное обаяние... Возможно, однако, суровому администратору больше подойдет традиционный буражеск, темно-серый с трацидом[32] и умброй».

«Вам лучше знать, — рассеянно сказал Этцвейн, — закажите буражеск. В приятной обстановке легче работать».

«Совершенно согласен, удивительно верное наблюдение! — заявил Тирубель Архенвей. — К сожалению, мой кабинет оставляет желать лучшего, приходится ютиться в крысиной норе. Я мог бы работать быстрее и плодотворнее в помещении, выходящем окнами на площадь, попросторнее и посветлее».

«Есть свободные помещения?»

«Пока нет, — признался Архенвей, — но я мог бы порекомендовать полезные внутриведомственные реформы. В самом деле, давно пора! Если позволите, я тотчас же подготовлю проект».

«В свое время, — сказал Этцвейн, — не все сразу».

«Надеюсь, вы не упустите такую возможность, — продолжал секретарь-лейтенант. — Я тружусь в душной, тесной каморке. Каждый раз, когда кто-нибудь заходит, дверь колотит мне по колену. А расцветка мебели? Несмотря на все мои усилия, ничто не скрашивает нелепую, унылую обивку! Эхм... между тем технист Донейс покорнейше ожидает приема».

Этцвейн изумленно выпрямился: «Как? Донейса заставляют торчать в приемной, пока вы рассуждаете о коврах и эстетических улучшениях интерьеров? Скажите спасибо, если завтра утром ваш кабинет, каковы бы ни были его размеры, не займет кто-нибудь другой!»

Побледнев, Архенвей поспешил удалиться и вернулся в сопровождении долговязого, костлявого Донейса. Этцвейн пригласил техниста сесть на диван, а сам сел напротив: «Вы не представили отчет. Мне не терпится узнать: что происходит, что уже сделано?»

Донейс не мог расслабиться. Он сидел на краю дивана, выпрямившись, как палка: «Я не представил отчет потому, что отчитываться пока не о чем. Не нужно напоминать мне о срочности проекта — я все понимаю, ситуация отчаянная. Мы делаем все, что можем».

«Вам больше нечего сказать? — настаивал Этцвейн. — В чем проблема? Нужны деньги? Дополнительный персонал? Требуются дисциплинарные меры? Вам не подчиняются?»

Донейс поднял редкие брови: «Денег и персонала достаточно — хотя мы не отказались бы от дюжины знающих специалистов с выдающимися способностями к проектированию. Поначалу были проблемы с дисциплиной — технисты не привыкли работать большими группами. Но дело сдвинулось с мертвой точки. Мы изучаем одну возможность — по-видимому, многообещающую. Вас интересуют подробности?»

«Да, разумеется!»

«Давно известен особый класс веществ, образующихся в ходе длительной реакции — в колбе остается очень плотный белый осадок, напоминающий на ощупь воск, слегка волокнистый. Мы называем эти вещества «халькоидами». Халькоиды отличаются исключительно интересным свойством. Под воздействием сильного электрического разряда вязкий, пластичный халькоид превращается в твердое, прозрачное кристаллическое тело существенно большего объема. В случае халькоида №4 объем увеличивается почти на одну шестую. На первый взгляд это немного, но преобразование происходит мгновенно, и возникающее при этом усилие молекулярного смещения практически непреодолимо. Фактически, если структура халькоида 4 не изменяется под большим давлением, поверхность вещества ускоряется настолько, что оно взрывается. Один из технистов недавно получил халькоид 4 с параллельно-волокнистой структурой. Мы назвали этот вариант «халькоидом 4-1». Подвергаясь электрическому разряду, халькоид 4-1 расширяется только продольно, вдоль волокон, причем торцевые поверхности волокон перемещаются с огромной скоростью, достигающей в момент максимального ускорения, по предварительным расчетам, порядка четверти скорости света. Предложено изготовлять на основе халькоида 4-1 снаряды для огнестрельного оружия. В настоящее время проводятся испытания, но я еще не могу сказать ничего определенного о результатах».

Этцвейн был впечатлен докладом: «Другие разработки тоже ведутся?»

«Изготовляются стрелы с наконечниками из декокса. Они взрываются при попадании, но это сложное в обращении и ненадежное оружие. Мы надеемся, что оно окажется эффективным на расстоянии от сорока до ста метров, и пытаемся сделать его безопасным для арбалетчиков. Других новостей нет — по существу мы только организовались и приступили к работе. В древности умели генерировать световые лучи, ослеплявшие противника, но эти навыки утеряны. Наши энергоприемники достаточно долговечны, но не позволяют создавать длительные разряды большой мощности».