— Все правильно,- соглашается Корнелий.- Но дело в том, что тот, который сделал мне предложение поставлять ему шедевры Рублева, такой же мошенник, как и мы. Не понимаете? Сейчас объясню.

— Давайте, может быть, сначала выпьем? — умоляюще произносит Вадим.- Без пол-литра, как: говорится…

— Потерпи! — машет на него рукой Корнелий.- Ты и в трезвом-то виде худо соображаешь. Ну, так вот, тот иностранец, с которым меня сегодня познакомили, сам предложил мне заняться таким мошенничеством. Он снабдит нас красками. По своему химическому составу они ничем не будут отличаться от тех, которыми пользовались современники Рублева. Нам остается только подыскать живописца. Я думаю, наш коллега Лаврентьев возьмется рисовать богов под Рублева.

— А на чем? Полотно тоже ведь должно быть старинным.

— Будем писать на старых иконах, пропитанных ладаном и запахом лампадного масла. Такие иконы можно раздобыть у тех же старушек, а за более приличное вознаграждение — и у служителей православной церкви.

— В крайнем случае можно и спереть,- предлагает Вадим.

— Нет,- категорическим тоном возражает Корнелий.- Мы не будем обострять наших отношений с милицией. И вообще — как можно меньше противозаконий. Даже торгуя с иностранцами, будем продавать только бога, а не родину.

— Нет, вы все-таки голова!-теперь уже совершенно искренне восклицает Колокольчиков.- С вами не пропадешь. Представляю себе, как бы вы развернулись за границей при их свободе предпринимательства.

— Да там нас с потрохами бы проглотили не только крупные, но и средние дельцы. Там без миллионных капиталов и мечтать нечего о настоящем бизнесе. Маркса нужно читать, дорогой мой мелкий предприниматель, Вася Колокольчиков!-дружески хлопает своего компаньона по плечу Корнелий.

— Да, пожалуй…- с невольным вздохом признается Колокольчиков.- А кто же все-таки этот иностранец, с которым будем мы иметь дело?

— Американский журналист Джордж Диббль, сотрудник научного журнала.

— Зачем же такой человек затевает…

— Понимаю, что вы имеете в виду, Вася. Мне тоже показалось это подозрительным. Но тот, кто познакомил меня с ним, дал мне понять, что ему это нужно не для коммерции, а для того, чтобы оставить кого-то в дураках. Американцы — они большие оригиналы, а мы на этом деле можем неплохо заработать.

Как только Алексей Русин просыпается на другой день, он сразу же идет к окну, в надежде увидеть Варю. В ее окне уже раздвинуты занавески, хорошо виден туалетный столик, но самой Вари нет.

Алексей смотрит на настольные часы. На них восемь. Значит, Варя уже завтракает, а потом уйдет на работу. Алексею известно, что работает она чертежницей в техническом отделе какого-то завода. Он никого не расспрашивал об этом — узнал случайно из разговора лифтерш.

Варя уже давно нравится Алексею, хотя он даже себе не признается в этом. Делает вид, что тут одно лишь любопытство.

В соседней комнате слышны тяжелые шаги отца, Встал уже, прохаживается по своему кабинету.

— К тебе можно, папа? — стучится Алексей в его дверь.

— Да, заходи, пожалуйста.

Отец в своем старомодном халате, подпоясанном толстым шелковым шнуром. Высокий, длиннолицый, он очень похож на Шерлока Холмса. Особенно когда держит трубку в зубах. Курить он давно уже бросил, а с трубкой все еще никак не может расстаться. Уверяет, что она помогает ему думать.

— Знаешь, зачем я к тебе? — спрашивает Алексей.- Читал ты что-нибудь о метеорите, упавшем недавно в Америке?

— В котором нашли транзисторное устройство?

— И ты веришь в это?

— Если обнаруженный в нем кремний действительно имеет ту химическую чистоту, о которой пишут американские газеты, то его искусственное происхождение несомненно. Сообщалось, что он содержит лишь по одному атому примесей на сотни миллиардов атомов кремния. Это именно та чистота, которая требуется для полупроводниковых приборов, применяемых в самой совершенной радиоэлектронике.

— Но ведь это бесспорное свидетельство…

— Я в этом не уверен,- перебивает Алексея Василий Васильевич.- Слишком мало данных для таких выводов.

— Ты скептик. Думаешь, может быть, что этот кремний попал в метеорное тело в результате столкновения его с каким-нибудь из наших или американских спутников? Кремний обнаружен ведь внутри массы метеорита.

— А я все-таки считаю, что это еще одна из загадок нашей Солнечной системы. Самая же большая загадка- наша Земля. Подлинная «Теггаinсоgnitа».

— Как и вообще все планеты.

— Да, пожалуй. И уж во всяком случае, они загадочнее звезд. Не случайно же кто-то из ученых сказал: «Нет ничего проще звезд». А выдающийся астроном Харлоу Шепли подтвердил^ это более обстоятельно: «Установлено, что химические соединения, имеющиеся в атмосфере Солнца, гораздо проще органических соединений гусеницы. Вот почему нам легче познать звезды, чем насекомых».

Василию Васильевичу нравится упрямство сына, хотя и кажется, что использовать его следовало бы Для достижения более высокой цели, чем писание научно-фантастических произведений.

Чтобы переменить тему разговора, он спрашивает Алексея:

— Помнишь, я рассказывал тебе историю исчезновения профессорского портфеля?

— Нашелся? — без особого интереса спрашивает Алексей.

— Профессор Кречетов просил меня никому не рассказывать о пропаже его портфеля. Имей это в виду и ты.

— А какие ты делаешь выводы из этого?

— Весьма возможно, что за научными секретами Леонида Александровича кто-то охотится.

— Какие же могут быть секреты у профессора, работающего над проблемами нейтрино? — удивляется Алексей.

— Возможно, он узнал о нем что-то новое.

— Но ведь такие открытия публикуются…

— Опубликует, наверное, и он, а до того времени… И потом, открытие его, может быть, таково, что о нем вообще не следует распространяться. Очень прошу тебя в связи с этим…

— Ладно, ладно! — смеется Алексей.- Можешь не волноваться — буду нем.

— И еще один тебе совет, но уже из другой области: ты не очень-то разбрасывайся. Сосредоточься на главном, а главное для тебя — поиск достаточно убедительной причины гибели Фаэтона. И я бы искал ее не в космосе, не в метеоритах и астероидах, а в недрах нашей планеты. В тайнах ее ядра.

— Ты не можешь познакомить меня с этим профессором? — неожиданно спрашивает Алексей.- Как, кстати, его фамилия?

— Кречетов, Леонид Александрович. Однако познакомить тебя с ним сейчас, пожалуй, не совсем удобно. В другой раз как-нибудь.

Раздобыв бланк путевки антирелигиозного общества, Корнелий Телушкин сам оформляет себе командировку в подмосковный поселок Тимофеевку. Там находится старинная церковь, в которой служит воспитанник духовной академии отец Никанор. Об этом рассказал Телушкину приятель его, художник-реставратор Михаил Лаврентьев. Он не раз уже помогал Корнелию обделывать его темные делишки. Привлек его Корнелий и к операции «Андрей Рублев», кратко именуемой теперь «А. Р.».

Официальная цель «командировки» в Тимофеевку — прочесть в поселковом клубе лекцию о современном православии и его идеологии.

— Ох, боюсь я этой лекции, Корнелий,- вздыхает дорогой тщедушный, прыщеватый Лаврентьев.- Черт ведь его знает, как после нее отнесется к нам отец Никанор…

— А он что — искренне верует в бога?

— В том-то и дело! А нельзя как-нибудь так сделать, чтобы он не слышал твоей лекции?…

— Наоборот, ему непременно нужно ее послушать. Это для тебя — задача номер один. И не скрывай от него, что я твой приятель. Постарайся намекнуть ему, что я человек верующий если не в бога, то в какое-то высшее существо. А главное, что я бывший студент физико-математического факультета и произвожу будто бы какие-то непонятные тебе эксперименты, пытаясь установить общение с этим высшим существом.

— Ну, а как же я ему объясню, почему ты антирелигиозные лекции читаешь? — недоумевает Лаврентьев, прозванный Богомазом, так как специализировался он главным образом на реставрации старинных икон и вообще иконописной живописи.