На душе лежала невыносимая тоска. Днём ещё можно было отвлечься, упражняясь с мечом, утром и вечером – поразмышлять в тишине храма, но ближе к ночи становилось совсем плохо. На него находило что-то тоскливое, одинокое, безнадёжное, настолько мучительное, что не раз возникало искушение залиться красным амархтонским вином, невзирая на гарнизонные запреты. Он не понимал, что происходит с ним в этот предночной час, и что за сила поднимается в нём, причиняя такую боль. Цели, планы, устремления, замыслы – всё смешивалось и расплывалось, и ничто не казалось важным. Без хранительницы всё теряло смысл.
«Ты ни в чём не виноват. Это была идеальная западня. Любой человек в тех условиях был бы так же бессилен. Ты должен забыть о ней. Или хотя бы отложи воспоминания на потом, – убеждал себя Марк. – Ты воин, а воин не имеет права оплакивать павших больше трёх дней. Вспомни Автолика, скольких друзей он потерял, если всех оплакивать, умом можно тронуться, а он бодр и весел. Жизнь продолжается. Теряя друзей, не теряй себя».
И всё же глас рассудка в это время был бессилен. Марк порой стоял так у окна до самого рассвета, и только тогда ложился спать. Физически он чувствовал себя превосходно – готов был тренироваться и по ночам, если бы ему позволили. Из всех полученных ран изредка беспокоили только помятые в абордажной свалке рёбра. От страшного ранения на ключице остался лишь розовый шрам – результат Взятия чужой раны. Тело было крепким и просилось в бой. Но легче от этого не было.
…Неожиданно Марк почувствовал, что он в комнате не один. Обернувшись, он увидел тёмную фигуру в мантии с вуалью, сидящую в источенном жучками кресле у кровати. Ни испуга, ни тревоги Марк не ощутил – одна лишь мысль о том, что надо быть внимательнее. Он ведь прошёл в трёх шагах от кресла и никого не заметил.
– Амарта? Как ты сюда попала?
Чародейка сидела, не шевелясь.
– Ты не выходишь из форта уже двенадцать дней. Мне пришлось воспользоваться магией отвода глаз, чтобы попасть к тебе… Не зажигай лампаду, нас могут увидеть со двора.
– Зачем ты пришла?
– Прежде всего, чтобы выразить сочувствие… Странно слышать такое от злобной ведьмы, не так ли?
Марк опустился на стул, словно в изнеможении.
– Ты прекрасно знаешь, Амарта, что я давно не считаю тебя злобной ведьмой.
– Я не так хорошо была знакома с твоей хранительницей, как ты, но Эфай мне многое о ней рассказывал. Мне кажется, он и смерть её предвидел. И даже колебался перед собственной смертью, стоит ли дарить ей зрение. В какую-то минуту я почти поверила, что я и Никта сможем вместе вернуться в сельву и хоть чуточку что-то исправить… Впрочем, чего это я? Мне никогда не разделить твою боль, так же как и тебе мою, так что не буду больше фальшивить. Нас объединяет общий враг – и это главное.
– Враг? – рассеянно прошептал Марк. – Кто именно? Саркс? Асамар? Акафарта? Теперь я не знаю, кто из них хуже, и кого я ненавижу сильнее.
– Ты уже слышал о том, что Асамар выкрал меч Саркса?
– Да, – ответил Марк, смутно припоминая, что ему пересказывал со слов Амарты Сурок.
– Сарксу этот меч ни к чему – сейчас он всего лишь бесплотный дух. Он не может обрести плоть, потому что Проклятие миротворцев разрушено. Вся его колоссальная сила – пустой звук, пока он не вынудит тебя принять её…
– Две недели назад у него это почти получилось.
– Ему помогал Асамар. Он могущественен, но не всесилен. Хотя бы потому, что он, как и твой Саркс, зависим от Акафарты.
– Значит, уничтожив Акафарту, можно лишить сил и Асамара, и Саркса. Однако неприятность в том, что ни ты, ни я не представляем никакой угрозы для Акафарты, пока не знаем о ней ровным счётом ничего.
– Тебе достаточно знать о ней то, что победить её невозможно.
– Подобное говорили и о Проклятии миротворцев, – твёрдо возразил Марк. – О нём тоже твердили, что такие проклятия не разрушаются никогда.
– Проклятие миротворцев – всего лишь одно семечко, посеянное Третьим миротворцем. Мой отец вместе с некромантами поливал и взращивал это семя, но почва, которая дала ему жизнь – и есть Акафарта. Ты понимаешь разницу между семечком и почвой, Маркос?
Марк посмотрел на тёмный силуэт чародейки долгим испытывающим взглядом.
– Если ты пришла мне помочь, Амарта… расскажи мне всё, что знаешь об Акафарте.
Чародейка вздохнула. Похоже, она почувствовала его решимость.
– Я была у Северных врат. В заболоченном лесу – месте, именуемым Мглой, собираются некроманты. Морфелонцы решили, что те готовят вторжение, и поспешили убраться из города раньше назначенного срока. Но цель некромантов – вовсе не вторжение. Они пытаются захватить контроль над Зеркалом Мглы. Как некогда Тёмный Круг пытался подчинить себе амархтонские тучи.
– А Акафарта? Зеркало Мглы – её оружие. Она что же, отдаёт его некромантам?
– Во всяком случае, она им не препятствует. Но то, что она сама присутствует там – это очевидно.
– До неё можно добраться?
– До её гнезда – да, если суметь проскочить мимо дурманящего тумана. Но не дальше.
Перед глазами Марка всплыло его видение, которое он увидел в тот день, когда столкнулся с Мелфаем на том приснопамятном дворе в Мглистом городе. Стена белой мглы. Неприступная крепость, сотканная из пелены тумана.
– Что за стена её окружает?
– Это ростки, взошедшие из других семян. И из моего семечка тоже. Акафарта сплела из них надёжный щит. Тебе не пройти через эту стену, Маркос. Не пережить боль и страдания тех людей, из чьих душ она создана.
– Ты поможешь мне?
Марк не видел в полутьме лица чародейки, но ему показалось, что она опустила глаза.
– Хотела бы. Но не могу.
Марк пристально смотрел на неё, пытаясь понять, какие перемены произошли с этой женщиной. Когда он видел её в последний раз – на погребении Эфая, почти три месяца назад – она была преисполнена яростной решительности бороться против ненавистного Кукловода и его Мглистой Богини. Неустрашимая, исполненная презрения к смерти, чародейка готова была схватиться с каким угодно врагом, даже без шансов на победу. Но сейчас она чего-то боялась. И это был не страх за свою жизнь. У неё как будто оставался кто-то ещё – очень близкий и родной – расстаться с которым было бы для неё величайшей мукой и скорбью.
– Понимаю. Спасибо за всё, что рассказала мне, Амарта…
– Ладно, я помогу тебе! – ожесточённо выпалила чародейка, будто оскорблённая его попыткой понять её чувства. – Я проложу тебе путь к Акафарте. Но только тогда, когда ты будешь к этому готов.
– Что значит «готов»?
– Узнай больше о своей силе, миротворец. Той самой силе, которой ты победил Проклятие миротворцев. Она – твой единственный шанс, – Амарта ненадолго замолчала, о чём-то задумавшись. – Если Всевышний и впрямь существует, ты должен узнать, действительно ли от него исходит твоё желание победить Акафарту. Если да, то сил у тебя должно хватить на эту схватку. Поднимись на Башню Познания. Туда, где ты однажды победил Саркса. Думаю, Сильвира тебе позволит.
Башня Познания. Место, где, согласно легендам, можно получить ответ на искомые мечты. Марк не слишком в это верил, но подумал, что лучше провести ночь на Башне, чем в опостылевшей комнате. В любом случае он ничем не рискует. Да и может ли он теперь чем-то рисковать, кроме бессмертной души?
– Я так и сделаю, Амарта. Где мне найти тебя, когда я действительно буду «готов»?
– Королева Сильвира любезно предоставила мне жилище недалеко от Аргоса. Любой укажет тебе дом вдовы Фосфероса.
Амарта плавно поднялась – без единого звука. Затем взяла деревянный посох, который всё это время стоял у кресла, и протянула его на вытянутых руках Марку.
– Возьми.
Марк сжал гладкое дерево – слишком тяжёлое и толстое для обычного посоха. Через секунду Марк уже понял, что держит в руках знаменитый меч-странника, с которым путешествовал Фосферос.
– Эфай ничего мне не сказал о том, кому передать его оружие. Оставил на моё усмотрение. Я слышала, ты потерял свой Логос. Пусть же тогда меч Эфая служит тебе.
