– Я уверена, что и в рекламе тебя ждет успех, – заметила она. – Ни секунды в этом не сомневаюсь.

Лори была рада, когда Дрейк предложил поиграть с Дженнифер, пока она будет готовить ужин. Как только отец и дочь вышли из кухни, она прислонилась к разделочному столу и закрыла лицо руками. Все эти разговоры о новой работе, о необходимости экономить… Дрейк фактически предупредил Лори, что собирается уволить ее в самое ближайшее время. Он не упомянул ни о сложившихся между ними особых отношениях, ни об их браке (впрочем, Дрейк наверняка считал его недействительным), зато он открытым текстом сообщил, что намерен проводить больше времени с Дженнифер, что, в свою очередь, делало присутствие Лори избыточным. И это было вполне логично: Дрейк платил ей довольно много, но, если его доходы упадут, ему придется как-то оптимизировать траты, а в его бюджете она была, наверное, одной из самых крупных расходных статей.

Что ж, если так случится, работу она всегда найдет. На рынке труда сурдопедагоги пользовались повышенным спросом, так что никаких трудностей Лори не предвидела. В крайнем случае она всегда сможет вернуться под крыло Марты Норвуд. Дело было в другом: Лори не хотелось бросать Дженнифер, к которой она стала относиться почти как к собственной дочери.

«А ведь ты прекрасно знала, как опасно слишком привязываться к ученику, – упрекнула себя Лори. – Вот теперь и расплачивайся за свою неосторожность!»

Единственным, что могло в сложившейся ситуации хоть немного утешить ее, было то, что Дженнифер – просто в силу своего возраста – должна вскоре позабыть свою наставницу. Конечно, в первое время ей будет очень не хватать Лори, но пройдет месяц или два, и Дженнифер станет вспоминать ее все реже и реже, а потом и вовсе забудет. Такой вариант казался Лори более чем реальным, и она пыталась убедить себя, что это только к лучшему, но особого облегчения ей эта мысль не принесла. Напротив, чем дольше она размышляла о том, сколько времени потребуется трехлетнему ребенку, чтобы забыть свою учительницу, тем тяжелее становилось на душе.

– Лори! – Голос Дрейка, раздавшийся у самых дверей, заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Лори резко обернулась и даже успела придать своему лицу бесстрастное выражение до того, как он вошел в кухню.

– Что?

– Коробки с вещами Сьюзен все еще в спальне наверху? – спросил он.

Руки Лори держала за спиной. Сейчас она сжала их в кулаки, так что ногти вонзились в ладони, причинив боль. В горле застрял комок, но Лори сумела достаточно спокойно проговорить:

– Да, они там, где ты их оставил. Я ничего не трогала.

– О’кей, – беспечно отозвался он и, хлопнув ладонью по дверному косяку, снова исчез.

Лори потребовалось довольно много времени, чтобы более или менее взять себя в руки. Как он осмелился спрашивать у нее подобные вещи? Неужели она ему настолько безразлична, безразличны ее чувства? Или, может быть, Дрейк полагает, что она легко уступила ему и что теперь она с такой же легкостью выбросит из памяти проведенные в его постели ночи, словно между ними никогда ничего не было?

Неужели, снова и снова спрашивала себя Лори, Дрейк действительно думает, что она сможет забыть прикосновения его нежных рук и страстные поцелуи? Она до сих пор помнила слова любви, которые он нашептывал, обучая ее простой и приятной науке наслаждения. Это Дрейк ободрял и хвалил Лори, когда она возвращалась из страны, где царил лишь ослепительный и жаркий, как вспышка сверхновой, свет. Каждый раз они отправлялись туда новым, доселе неведомым ей путем, и, когда Лори снова начинала осознавать себя в реальном мире, это он обнимал, нежил и ласкал ее разгоряченное тело. Нет, Лори была решительно не способна зачеркнуть все это одним махом, но Дрейк, по-видимому, не испытывал в этом отношении никаких затруднений.

И ей оставалось только смириться с этим.

За ужином Дрейк оживленно болтал и нахваливал ее стряпню, утверждая, что за все время, которое он провел в Нью-Йорке, ему ни разу не довелось поесть нормальной домашней пищи. Он пересказал Лори последние городские новости и сплетни: кого из знаменитостей заметили на той или иной модной дискотеке (и с кем), кто обзавелся новым партнером, а кто, напротив, расстался со старым. Лори, впрочем, слушала его не слишком внимательно и, только когда от нее требовалась какая-то реакция, машинально вставляла несколько слов. Когда же Дрейк поинтересовался, какие новости у Бетти, Лори рассказала ему довольно старую историю, в которой фигурировали Сэм и банка с краской. Дженнифер, внимательно следившая за разговором, который оба уже по привычке дублировали на языке жестов, в свою очередь, добавила несколько подробностей, о которых Лори даже не подозревала, и Дрейк хохотал от души.

После ужина он вознамерился помочь Лори с посудой, но она его прогнала.

– Тебе, наверное, хочется побыть с Дженнифер, – сказала она. – К тому же ты поможешь мне куда больше, если потом уложишь ее спать.

– О’кей, – покладисто ответил он. – Я все равно хотел рассказать ей кое-что важное, так что… – Не договорив, Дрейк отправился на поиски дочери, которая ускользнула из кухни еще раньше, а Лори продолжила загружать чашки и тарелки в посудомоечную машину. Она специально не стала спешить, и все равно с посудой было покончено за каких-нибудь пятнадцать-двадцать минут. Других дел у Лори не было, а это означало, что теперь ей волей-неволей придется уделить какое-то время Дрейку.

«Господи, дай мне силы!» – мысленно взмолилась она, направляясь в гостиную. Лори по-прежнему не представляла, как она сможет быть с ним, и в то же время – отдельно от него. Как она сможет сидеть на расстоянии считаных дюймов от Дрейка и не прикасаться к нему? Больше всего на свете Лори хотелось броситься к нему в объятия – хотелось с тех самых пор, когда он нежданно-негаданно возник на пороге особняка, но она понимала, что об этом не может быть и речи. Что это просто невозможно. Что все ее мечты и желания – чепуха и глупость, потому что через считаные дни она навсегда уйдет из его жизни.

Лори как раз проверяла замок на входной двери, желая убедиться, что она надежно заперта, как вдруг услышала голос Дрейка, который, как ни странно, доносился не из детской спальни и не из ванной, а из классной комнаты на первом этаже. За окнами, сотрясая стекла, по-прежнему бушевала метель, однако даже сквозь вой ветра Лори разобрала, как он сказал, отчетливо произнося каждый слог:

– Ма-ма… Ма-ма… Нет, Дженнифер, не так… Приложи-ка свои пальчики вот сюда, тогда тебе будет понятнее. Ма-ма… Видишь? Ну-ка, попробуй еще раз.

– Мы-а-мы-а… – с усилием произнесла Дженнифер, и еще раз, уже четче: – Мы-а-ма.

– Отлично! Молодец! – воскликнул Дрейк, и она услышала, как он одобрительно похлопал дочь по спине. – А теперь смотри, как это пишется… м-а-м-а. Просто, правда?.. Ну, теперь ты попробуй…

Только прижав к губам обе ладони, Лори сумела заглушить крик горя, который рвался, казалось, не из горла, а из са́мого сердца. Фотографии! Недаром Дрейк спрашивал, где лежат вещи Сьюзен! Должно быть, он достал из коробок несколько снимков, чтобы с их помощью объяснить Дженнифер, кем ей доводится изображенная на них женщина.

– Нет, я не в силах этого вынести! – простонала Лори и, прыгая через ступени, взлетела по лестнице наверх. Ворвавшись в бо́льшую спальню, она увидела то, что и ожидала увидеть: открытый стенной шкаф, в котором хранились коробки с фотографиями и вещами Сьюзен. Значит, Дрейк действительно покопался в них и взял то, что ему хотелось.

О, господи, всхлипнула Лори, значит, он по-прежнему любит Сьюзен! И всегда будет любить!.. До этой секунды она подсознательно надеялась, что внезапное возвращение Дрейка может означать готовность придать их отношениям более определенный характер. Что он, возможно, даже захочет сделать их фиктивный брак настоящим… Увы, теперь она точно знала, что это не так.

А еще Лори знала, что́ она должна сделать.

Не оставив себе ни секунды на раздумья и колебания, она выхватила из-под кровати чемодан и начала торопливо собирать вещи. В первую очередь Лори брала то, что было ей совершенно необходимо. Остальное она попросит Бетти переслать по почте, когда найдет комнату или квартиру. Пока же у Лори не было даже адреса, куда следовало направлять посылку.