Оторвавшись от картинок, которые она как раз раскладывала на столе перед девочкой, Лори с подозрением уставилась на него.

– Тебе действительно нужен шкаф для одежды или это очередная военная хитрость? – осведомилась она.

– Бог с тобой, при чем тут хитрость?! – с самым невинным видом воскликнул он. – Мне просто нужно запихнуть куда-то свое барахло. Шкаф маленький, а я вон какой большой! – И он выпрямился во весь свой незаурядный рост и тут же ослепительно улыбнулся, отчего на его щеках появились знаменитые ямочки.

Актер, подумала Лори. Лицедей… Она не сомневалась, что Дрейк способен в мгновение ока надеть ту или иную маску, убедительно сыграть любую роль – в том числе и роль человека, совершенно искренне озабоченного тем, что его брюки не помещаются в слишком маленький шкаф.

При мысли об этом она невольно улыбнулась.

– Один из шкафов наверху совершенно пуст, если не считать каких-то коробок в глубине. Если хочешь, я их уберу, и…

– Не смей их трогать! – неожиданно резко перебил Дрейк.

Услышав эти грубые слова, Лори, которая уже поднималась со своего низенького стульчика, повернулась к нему и увидела, что обаятельная улыбка Дрейка исчезла. Его черты словно окаменели, сделавшись жесткими, суровыми, абсолютно незнакомыми. Должно быть, потрясение, которое испытала Лори, отразилось на ее лице, поскольку Дрейк счел необходимым добавить – чуть мягче и совсем тихо:

– В этих коробках лежат вещи Сьюзен.

Это заявление заставило Лори похолодеть. На мгновение ей даже показалось, что весь мир вокруг замер, однако прошло несколько секунд, и земля под ногами снова стала вращаться, хотя и ощутимо медленнее, чуть ли не со скрипом.

– Да, конечно… – пробормотала она. – Я понимаю. Просто я хотела как лучше…

Но Дрейк уже исчез, и она обращалась к пустому дверному проему, где он стоял минуту назад.

Обычно Лори и Дженнифер проводили в классе все утро, если не считать небольшого перерыва, во время которого обе подкреплялись подогретым молоком, печеньем или фруктами. Эти полчаса Лори также старалась использовать для обучения. Благодаря этому Дженнифер уже знала названия и вкус различных видов еды. На этой неделе они «проходили» вишню: Лори начала с того, что научила девочку соответствующему знаку, показала, как пишется это слово, а во время речевых занятий несколько раз повторила его вслух. Потом настал черед вишневого сока, вишневого желе, вишневого джема и вишневой карамели, а поскольку эти занятия носили не только отвлеченно-теоретический, но и практический характер (больше всего Дженнифер понравилось вишневое желе, но и от джема она тоже не отказывалась), девочка очень быстро научилась ассоциировать вкус вишни с выученными словами.

Сегодня, впрочем, они занимались без «вишневого» перерыва и закончили несколько раньше обычного. Когда Лори и Дженнифер наконец вышли в кухню, оказалось, что Дрейк уже приготовил обед, состоявший из сандвичей и супа. На этот раз, однако, помимо тарелок, салфеток и большой фарфоровой супницы, на столе оказался довольно большой кролик из искусственного розового меха с забавно торчащими ушами. Увидев его, Дженнифер взвизгнула от восторга и, бросившись вперед, схватила игрушку обеими руками и прижала к груди.

– Кажется, ты угадал с подарком, – заметила Лори.

– Я так и знал, что ей понравится, – ответил Дрейк, улыбаясь дочери.

Опустившись рядом с девочкой на корточки, Лори спросила знаками:

– А как зовут твоего кролика?

Вопрос поставил Дженнифер в тупик. Некоторое время она напряженно смотрела прямо перед собой, нежно поглаживая огромные розовые уши. Ее губы чуть заметно шевелились.

– Давай назовем его Банни[5], – пришла на помощь Лори и передала незнакомое слово по буквам.

Дженнифер еще немного подумала и, рассмеявшись, повторила имя с помощью знаковой азбуки, а потом хлопнула Банни по макушке.

– Кажется, крещение состоялось, – удовлетворенно заметил Дрейк и улыбнулся. – А теперь прошу к столу. А Банни мы угостим морковкой, у меня, кажется, завалялась одна…

На протяжении всего обеда он был внимателен и нежен с дочерью, а вот с Лори если и разговаривал, то очень холодно и отчужденно. Это-то как раз понятно, успокаивала она себя. Дрейк расстроился после того, как она невольно напомнила ему о Сьюзен. Возможно, даже не просто расстроился, а впал в некоторое подобие депрессии, как свойственно многим артистическим натурам, когда им кажется, будто задеты их тонкие чувства. Сама Лори отлично помнила, как Пол ни с того ни с сего вдруг замыкался в себе и слонялся по дому, подобно Гамлету или какому-то другому страдающему герою. Когда ее муж бывал таким, Лори приходилось тщательно обдумывать каждое слово, взвешивать все, что она собиралась сказать или сделать, чтобы ненароком не задеть его самолюбие и не сделать ситуацию еще хуже.

Что ж, решила про себя Лори, не будем второй раз наступать на одни и те же грабли. И она сосредоточила внимание на Дженнифер, полностью игнорируя угрюмую подавленность Дрейка. И, кажется, это сработало, поскольку ближе к вечеру, когда Бетти с детьми пришли на очередной урок языка жестов, он сумел перебороть свою депрессию и присоединился к ним. Неизвестно, правда, что́ Дрейк продолжал думать про себя, однако внешне он был совершенно другим человеком – веселым, приветливым, радушным. Он сыпал шутками, обворожительно улыбался, а его зеленые глаза сверкали неподдельным весельем. Как он мог так перемениться всего за несколько часов, недоумевала Лори, но потом она снова вспомнила, что Дрейк – профессиональный актер и что игра, перевоплощение – его работа, за которую он получает деньги. Да что там Дрейк!.. Насколько она помнила, даже никогда не учившийся актерскому мастерству Пол мог во время встречи с продюсером или агентом довольно убедительно притвориться энергичным, рассудительным и деловитым, что не мешало ему уже на пути домой снова погрузиться в бездонное отчаяние.

Ей, однако, категорически не нравились внезапные перемены в настроении Дрейка, пусть она и знала – или думала, что знала, – их причину. Лори снова и снова спрашивала себя, каков Дрейк на самом деле? Может ли она доверять его словам, его поступкам? Был ли он самим собой, когда целовал ее, или же просто играл привычную роль? В конце концов, она своими глазами видела, как на съемочной площадке Дрейк обнимал актрису, которая была ему глубоко антипатична, и тем не менее выглядело это вполне убедительно.

Так неужели же она снова приняла актерскую игру за подлинные чувства?

И Лори дала себе слово, что больше не допустит ничего подобного. Если для Дрейка их объятия ничего не значили, то для нее они значили очень много. Практически все. Теперь Лори понимала это очень хорошо, и это ее пугало.

Эти мысли не оставляли ее все время, пока она вела вечерние занятия. И если Бетти и дети не заметили некоторой ее рассеянности, то Дрейк просто не мог не обратить внимания на то, что взгляд Лори то и дело останавливается на его лице. Сама она осознавала это, только когда, пытаясь взять себя в руки и сосредоточиться, вдруг обнаруживала, что смотрит на Дрейка, а он пристально глядит на нее. Лори несколько раз пыталась отвернуться, но его глаза словно обладали каким-то особым магнетизмом. Она просто не могла отвести взгляд, и в какой-то миг ей показалось, что Дрейк сумел прочесть в нем все ее потаенные желания.

А он уже что-то показывал ей на языке жестов.

«Я не забыл твои веснушки!» – прочла Лори и невольно порозовела, когда Дрейк едва заметным движением головы показал на ее груди, отчего она испытала иррациональное желание прикрыть их руками. Кое-как справившись с собой, Лори бросила быстрый взгляд на детей и Бетти, но те ничего не заметили: оживленно обмениваясь знаками, они обсуждали покупку новых ботинок.

Испустив легкий вздох облегчения, Лори снова повернулась к Дрейку и увидела, что его губы, частично скрытые усами, изогнулись в усмешке.