В штабе настроение верхов приподнято-неунывающее; представители Союза российских городов еще не разъехались. С одним из них обсуждали мы вопрос о желательности установлен[ия] для защиты России от проникновен[ия] в нее всяких зараз из армии – массовой дезинфекц[ии] по японскому способу, к[ото] рую Союз готов устроить, как уже это он сделал на Юго-Западном фронте…

С Сережей побродили по городу. Вечером были во всенощной, а Новый год встречали с ним в 495-м пол[евом] госпитале и Елизав[етинской] общине Красного Креста. В последнем учреждении организов[ано] было целое кабаре. Прилагаю печатную программу «художественного вечера»[538]. Домой вернулись около 4 часов утра, довольные, удовлетворенные.

1 января. Прегустой туман. +1°R[539]. Чувствование праздника. Относительный отдых. Приказ главнокомандующего, объявляющий нижним чинам, что семьи сдавшихся из них в плен не ранеными будут лишены казенного пайка.

Сегодня имел кислый разговор с командующим по поводу недостатков, найденных им в госпитале в 397-м госпит[але] в Ковалене, куда завтра отправляюсь с Сережей.

2 января. – 3°R[540]; метелица. Поехали с Сережей в Ковален, откуда к обеду возвратились. Приезжал сегодня в штаб Рузский. Побуждает всех командующих переходить в наступление, а им совсем не до того: только бы самих Господь уберег от наступления противника; недостаток в людях и в боевых средствах.

После полудня – мокропогодица[541].

3 января. +2°R[542]. Прекрасная погода, позволившая Сереже заняться фотографически[ми] снимками.

Мы «накануне великих событий». Думаем наступать! «Да, хорошо наступать, – говорят наши штабные генералы, – когда тебя подталкивают да подпирают!» Дело пахнет, значит, исполнением очередного № исходящего журнала! Стукнемся лбом – и опять стойка. Вот Плеве с 5-й армией стал наступать и уложил до 60 % людей! Паршивые команды прибывают на пополнение с такими бойцами, к[ото] рые учились всего-навсего недели лишь 2–3!

Масса всякой телеграфной и письменной работы. Вечером с санит[арным] поездом приехал «Резвой»; выезжал встречать. Сверх ожидания был со мной необычайно вежлив и любезен.

Вчера под Лыком было брошено с немецкого аэроплана 3 бомбы. Марграбово пока Господь хранит от вражеских злонамерений.

С Сережей обмениваемся мыслями по текущим вопросам; радуюсь, что он не такой пессимист, как я, и о вождях наших куда как лучшего мнения, чем я!

4 января. +2°R[543]. Погода «великопостная», располагающая к острому чувствованию своей родины… «В боренье силы напрягаю…» Заботы, беспокойство, сознание ответственности за санитарную часть в армии иссушают мою душу, опустошают мои внутренности до утери способности обычной для меня идеалистической настроенности, доводят до столь угнетенного состояния, что постоянно чувствуешь себя в чем-то виноватым.

В штабе циркулируют слухи о предстоящем переводе Сиверса на Млавский фронт, недовольны им сверху за то, что он все стоит и не наступает. В обращение пущено новое слово: «марграбировать»…

5 января. 0°R[544]. Погода ясная и прекрасная. Голубое небо, яркое солнышко заслоняются так навязчиво врывающимся в мой внутренний мир заботами и тревогами за санитарное благополучие сотен тысяч бойцов; прегрустное и безотрадное сознание, что все усилия сводятся к борьбе с ветряными мельницами.

Приехал из Петрограда Караффа-Корбут, привез сенсационную весть: Белорецкий эвакуировался, и начальником санитар[ной] части Юго-Западного фронта назначается некий прославленный по хищениям и судимый по ним Ухач-Огорович[545]! Мало того: во вспомогательные органы по управлению к Рейнботу будто бы назначается д-р Губерт[546], тоже известный по мошенничеству к[а] к председатель санитарной комиссии в Петербурге. Что это – действительность или сплошной кошмар? На место нашего полковника Завитневича назначается бывший командир полка (Анастасьев?), за что-то бывший под судом… Очевидна тенденция: военно-санитарную часть возглавлять бывшими арестантами или кандидатами на них.

К нам в санитарный отдел прибыл на должность секретаря некто Васютинский, протеже фон Будберга, до войны служивший во Владивостоке в какой-то немецкой фирме, у к[ото] рой кредитовался наш барон. Теперь передают, что глава этой фирмы – немец – за шпионаж казнен… Какой процент из нашей правящей клики можно было бы отнести в категорию изменников и предателей России?!

6 января. – 4°R[547]. Погода превосходная. «Во Иордане крещаюшеся Тебе, Господи…» Побывали с Сережей в церкви Св. Марка.

За обедом сообщил, что начальн[иком] санит[арной] части Юго-Запад[ного] фронта будет назначен Ухач-Огорович. Фон Будберг не удивился возможности этого, пояснивши, что, очевидно, этот арестант дал порядочную взятку кому-либо из клики верховного начальника санит[арно]-эвакуац[ионной] части принца Ольденбургского[548], добавивши, что наше санитарн[ое] ведомство на войне является своего рода к[акой]-то сушилкой для субъектов с подмоченной репутацией!! Да одно ли, пожалуй, лишь санитарн[ое] ведом[ств]о?!

Завтра хочу свозить Сережу поближе к «ужасам и безумию войны», как кто-то водил по аду Вергилия…

7 января. – 5°R[549]. Покатили в автомобиле с Сережей на Видминен; здесь мне, кстати, нужно было запломбировать зуб в имеющемся кабинете при лазарете 64-й див[изии].

Вчера в городе брошено было с аэроплана несколько бомб; видели сегодня с Сережей следы их действия. Со стороны Летцена – вялая редкая артиллерийск[ая] стрельба.

В штабе у нас настроение суетливо-озабоченное; фон Будберг чуть не кусается; к представителям Красн[ого] Креста наши военачальники любезны и обходительны, к представител[ям] же военн[о]-санитарн[ого] ведомства – хамски небрежны и невнимательны.

К вечеру чувствовал себя чрезвычайно разбитым, неспособным совершенно что-либо осмысливать.

8 января. – 8°R[550]. Погода благостная. В штабе замечается больше и больше шевеления. Съезжаются всякие генералы для совещания. Кажется, собираемся наступать! Ночью уезжает Сережа восвояси, и я остаюсь опять один.

9 января. – 4°R[551]. Метелица и сильный ветер. Утром выехал в Видминен, автомобиль еле-еле местами двигался – в снегу то и дел буксовал. В предвидении холеры и др. эпидемических заболеваний наши высшие военачальники только теперь забили тревогу, и уже сейчас заметна тенденция всю вину за могущие быть санитарные бедствия свалить на врачей[552]; командующий категорически сказал, что врачи ради санитарии не должны бояться ссориться с начальством.

Под туманным покровом наступившего относительного спокойствия, при выжидательно-наблюдательном положении враждующих сторон зреют для разрешения какие-то крупные стратегические планы, и кризис, по-видимому, недалек, а теперь пока интересы для непосвященных поневоле сосредотачиваются лишь на мелких деталях боевого значения. Наша армия все более и более ослабляется: из состава ее выделяется 22-й армейск[ий] корпус. Усиление войск продолжает идти на Варшаву.