Он пришел на фронт с необходимым для каждого летчика-истребителя стремлением — сбивать! Но на первых порах и сам испытал горечь поражения — был сбит в одном из осенних боев 1941 года. И что самое драматическое — над оккупированной врагом территорией. Две недели ночами выбирался к своим, не раз слышал вблизи немецкую речь. Судьба хранила. Днем прятался в чаще леса, в оврагах, у добрых людей. Однажды напоролся на вражеского солдата — успел выстрелить первым…

«Сколько раз увижу фашиста — столько раз и убью!» — вспоминает слова боевого товарища Миши Баранова маршал авиации Герой Советского Союза Иван Иванович Пстыго и продолжает: — А ведь добрейшей души был человек! Отменный певун и плясун. А как ожесточился! Причины тому были… Помню, в июле — августе 1942 года обстановка под Сталинградом накалилась, беженцы с западных областей страны и местные жители, не успевшие перебраться через Волгу, прятались с детьми по землянкам от бомбежек и артобстрелов.

Смотрим, Михаил раз, другой откладывает часть завтрака или обеда, заворачивает в бумагу и подается к землянкам. Заглянули и мы как-то следом. И что же оказалось? В течение месяца Миша подкармливал, спасая от голода, женщину с тремя малышами… И нам стеснялся признаться в своей жалостливости. Стали и мы урезать свой паек, поставили эту семью и их соседей на довольствие.

Я перед Мишей в неоплатном долгу, — признается маршал. — Много раз при выполнении боевых заданий нас, штурмовиков, прикрывало звено истребителей старшего лейтенанта Баранова. Не забуду, как под Севастополем на мой штурмовик набросилось сразу пять «мессеров». Одного подбил мой воздушный стрелок, а с четырьмя — повторяю: с четырьмя! — разделался Михаил! Изумительный ас!»

…После двухнедельной «прогулки по тылам врага», как называл шутливо Михаил свои мытарства на оккупированной территории, он только вернулся в строй, а уже 2 октября «положил в сумку», как образно выражались в полку, разведчик «Хеншель-126», соглядатаем висевший над линией фронта. Едва успел похвалить себя: «Молодец, Миша, так держать!» — как увидел двух свободных охотников — «мессеров», поджидавших у аэродрома возвращения с задания наших «ястребков». Один из них сразу пошел в атаку, второй делал заход для атаки. Но Михаил, сделав обманный маневр — будто бы уходит от боя, вдруг развернулся, прошил пулеметной очередью первого атакующего и тут же повернул ко второму. Но тот, увидев падающего на русский аэродром ведущего, предпочел удрать с поля боя.

…Сержант Владимир Лавриненков, будущий дважды Герой Советского Союза, прибыл под Сталинград, когда Михаил Баранов был уже известен всей стране — о его победах рассказывали радио и кинохроника, писали газеты и журналы. Много лет спустя в книге «Возвращение в небо» он так описал свою первую встречу с ним:

«В общежитии мы застали двух девушек. Они были одеты в легкие комбинезоны, какие тогда носили летчики, и о чем-то весело беседовали, усевшись на покрытом одеялом матраце. Увидев девчат, мы решили, что попали не по адресу, и растерянно остановились в дверях.

— Проходите, не смущайтесь, — сказала одна. — Давайте знакомиться. Лиля Литвяк. А это Катя Буданова.

Не успели оглядеться, как вслед за нами вошла группа мужчин. На их гимнастерках сверкали награды. Среди вошедших — три Героя Советского Союза! Один из них, блондин среднего роста, сразу привлек мое внимание знакомым лицом.

— Баранов, — назвал он себя.

Я с восторгом смотрел на него. Славные боевые дела Баранова были известны всем летчикам, мы знали, что служит он где-то рядом с нами, иногда встречались в воздухе.

Баранов в те дни был самым популярным истребителем на нашем Сталинградском фронте.

— Устраивайтесь, товарищи, кому где нравится, — показал Баранов на длинный ряд аккуратно застеленных матрацев на полу. — А вас, девушки-красавицы, прошу следовать за мной, найдем вам квартиру получше».

Вскоре маленькая хрупкая Лиля Литвяк и рослая красавица Катя Буданова стали известными на весь Сталинградский фронт летчицами. Обучали их боевой работе «старики», Михаил Баранов — в их числе. Обе замечательные девушки не дожили до Победы — погибли.

Дни и ночи шло великое сражение. Более двух миллионов людей с оружием в руках сошлись на узкой полоске вдоль берега Волги в смертельной схватке. Гул самолетных моторов, казалось, не стихал ни на минуту.

В жаркие дни июля в воздушном бою, в котором участвовали летчики разных авиаполков, по голосам в эфире узнали друг друга друзья юности Михаил Баранов и Николай Козлов. После боя поспешили найти друг друга и, укрывшись от зноя под крылом «яка», поговорили.

Страшную историю рассказал Николай: эшелон, в котором эвакуировалась его семья, разбомбили фашистские «юнкерсы». Живы ли жена и дочка, Николай не знал. Но к «юнкерсам» у него теперь свой личный счет, бьет их и огнем, и тараном. 24 сентября 1941 года над Брянском огнем подбил двоих, на третьего не хватило патронов — сразил тараном. 24 мая 1942 года уже здесь, на Сталинградском фронте, над станцией Морозовской догнал уходивший на малой высоте бомбардировщик и вогнал в землю ударом по хвосту.

(Только после войны нашел Николай Козлов семью — у красавицы жены в той бомбежке оторвало руку, дочку чудом спасли добрые люди. Пусть малым, но все же утешением был для Николая его личный счет истребителя: из 24 сбитых им самолетов врага 20 были ненавистные «юнкерсы».)

Михаил слушал рассказ друга, окаменев лицом. Оживился лишь, услышав о его двух таранах: «Расскажи подробнее, Николай, может, пригодится твоя наука».

Пригодилась, и очень скоро.

Бой Михаила Баранова 6 августа 1942 года во многих полках разбирали в дни войны, затем о нем не раз рассказывали преподаватели военно-воздушных академий и летных училищ. Однако о результатах этого боя существует несколько версий.

По официальным данным, в одном бою Баранов сбил три фашистских самолета огнем, четвертый — тараном. Однополчане, бывшие очевидцами этого боя, настаивают, что таранил Михаил два вражеских самолета.

Итак, версия первая.

В книге «Войска ПВО страны в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.» среди записей наблюдений постов ВНОС[2] находим краткий текст:

«6 августа 1942 года, четверг. Четверка истребителей 183-го иап, ведомая командиром звена ст. лейтенантом М. Д. Барановым, вступила в бой с 25 самолетами врага в районе переправы через Дон. В первой атаке Баранов сбил вражеский истребитель, затем сбил второй, затем атаковал подошедшие бомбардировщики, подбил одного из них и принудил совершить посадку в расположении наших войск.

В ходе боя фашистские истребители атаковали советских штурмовиков. Придя на помощь «илам», Баранов сбил третий самолет врага. Израсходовав, видимо, боезапас, таранным ударом сбил четвертый и спасся на парашюте».

Но и по этой записи получается, что Баранов вывел из строя все-таки пять фашистских самолетов!

Вот как описана схватка в официальной справке, хранящейся в музее-панораме «Сталинградская битва» (версия вторая):

«6 августа 1942 года командир звена 183-го истребительного авиационного полка старший лейтенант Михаил Баранов вступил в бой с группой «мессершмиттов». Подбив одного, он продолжил бой с двумя другими. Но в это время летчик увидел шестерку немецких бомбардировщиков. Они направлялись к переднему краю нашей обороны. Баранов мгновенно решает помешать бомбежке. Ловко уйдя от «мессершмиттов» (напомним: для советских летчиков главной целью всегда были бомбардировщики. — Л. Ж.)₉ летчик начинает преследовать «юнкерсов». С ходу атакует их. Одного поджигает, остальных заставляет повернуть обратно атаками. Вскоре он снова видит пятерку «мессершмиттов», преследующих отставшего от своих советского штурмовика. Он тут же поспешил на выручку, ввязался в бой. Подбивает одного из «мессершмиттов» (о том, что принудил его к посадке на наш аэродром, не сказано. — Л. Ж.), ложными атаками сковывает четырех оставшихся. Наш штурмовик благополучно уходит на свою территорию.