— Правда, — прошептал Мишель. — Еще и они. Вовремя мне напомнили, зачем я сюда прилетел…

Нет, надо хоть на время отвлечься, забыть обо всем… Мишель порылся в карманах, отыскал в бумажнике письмо и погрузился в чарующий мир поэмы лауреатки Золотой Лютни.

Мишель вышел из кабины челнока одним из первых. Едва он ступил на бетон, его охватило чувство радостного подъема.

Атмосферная аберрация на Смарагде все цвета и оттенки сдвигала в теплую часть спектра. Голубизна небес превратилась в ультрамарин, красный цвет становился пурпурным, а желтый — оранжевым.

Мишель не воспользовался положенным ему маленьким экипажем и бодро зашагал к зданиям космовокзала. Тяготение здесь было более слабым, чем то, к которому он привык, однако оно было не настолько слабым, чтобы это было помехой. Наоборот, легкость только увеличивала свободу движений. Мишелю пришлось бороться с желанием пробежаться вприпрыжку или пуститься в пляс: он вовремя вспомнил, что выглядит шестидесятилетним, и замедлил шаги, пропуская вперед группу молодежи. А когда ему навстречу попались трое цеподов в форме гидов, вяло переговаривавшихся и жестикулировавших гибкими “руками”, он даже стал прихрамывать.

Вход в багажный зал таился в тени раскидистых пальм. С квитанцией в руке Мишель встал в очередь…

Его новые чемоданы оказались неподъемной тяжести, и пришлось подозвать карлика с сероватым лицом в форменной фуражке:

— Носильщик!

Карлик с угодливой улыбкой подхватил чемоданы и направился к выходу.

— Нет, нет, — остановил его Мишель. — Не туда! Нам а главный зал!

Носильщик привычно двигался через толпу, покрикивая фальцетом: “Дорогу! Дорогу!”. Мишель следом за ним прошел по коридору, где стены были сплошь оклеены рекламными плакатами, превозносящими туристские достопримечательности сотни планет, и оказался в главном холле.

Это был круглый зал; по его периметру располагались витрины, рестораны и киоски с почтовыми открытками. В центре зала бил фонтан, а в его бассейне жабы с золотыми головами насвистывали простенькую мелодийку.

Мишель велел сложить багаж на террасе одного из многочисленных кафе и расплатился. Карлик поблагодарил, оставил на столике рекламный проспект какого-то отеля и исчез.

Мишель, улыбаясь, проводил его взглядом. Он любил этих уроженцев Смарагда, расу почти человеческую, с легкостью приобщившуюся к цивилизации. Особенно импонировало ему чувство собственного достоинства серых карликов. Богач или бедняк, миллиардер или простой грузчик, даже нищий — они никогда не теряли своего рода благородства в облике. Чаевые и милостыню они принимали царственным жестом, а руководящие функции исполняли без тени высокомерия.

Даже этот носильщик наверняка откладывал чаевые, чтобы иметь возможность окончить институт или в более отдаленном будущем заняться бизнесом. Через несколько лет он наверняка будет адвокатом или врачом, а то и хозяином гостиничного комплекса или директором фабрики.

Цеподов, напротив, Мишель терпеть не мог, Он не относился с предубеждением к представителям развитых негуманоидных рас, однако всегда считал, что от цефалоподов — головоногих созданий — нельзя ждать ничего хорошего. У них все было наоборот: и мысли, и чувства.

В естественном состоянии цепод очень напоминал осьминога с четырьмя конечностями. Однако некоторая склонность к подражанию заставляла их принимать внешность человека. Двое щупалец просовывались в рукава пиджака, в то время как остальные двое обвивались вокруг массивных металлических костылей, укрытых в штанинах брюк и в обуви. Под одеждой в средней части туловища практически ничего не было, и их небольшое мешковидное тело, состоящее из головы и двухкамерного зоба, целиком выступало из воротника рубашки.

До появления на Смарагде людей цеп оды угнетали серых карликов. Все знали об их врожденной склонности к насилию и обману, однако после заключения Договора 640 года, который передал цеподам в безраздельное и вечное пользование один из четырех континентов Смарагда, было решено все предать забвению. Тем не менее многие цеподы пытались жить среди людей, а либерализм правительства способствовал, по крайней мере до определенного времени, тому, что они вели себя как порядочные граждане.

Мишель очнулся и огляделся кругом. Он уже начинал беспокоиться. Он совсем уж было собрался заказать себе что-нибудь, чтобы убить время, но тут появился сияющий Иоганн.

— Бог мой, какая встреча! Вы ли это, мсье Барт?! — возопил Иоганн совершенно искренне. — Давно вы здесь?

— Какое счастье, что я вас встретил, — отвечал Мишель, пожимая его руку. — Мне позарез нужен толковый гид. Здесь многое переменилось с тех пор, кик я а последний раз приезжал сюда!

— Ну так идемте, машина нас ждет! Разрешите, я помогу вам донести чемодан…

— Мог бы взять и оба, — проворчал Мишель вполголоса. — Ты что туда напихал? Будто свинец! Ты сделал это нарочно. Носильщик чуть спину себе не сломал!

Иоганн ухмыльнулся и потащил чемодан к выходу. Они вышли на автостоянку, расположенную над морем. Иоганн бросил оба чемодана на заднее сиденье машины сел за руль. Мишель расположился рядом.

Машина развернулась и плавно скользнула по рампе на бесконечный бульвар, тянущийся вдоль красных пляжей.

Теперь приятели могли поговорить без помех. Мигель вынул зажигалку и коснулся кончиком сигареты огненного язычка. Иоганн покосился на него и спросил:

— Получил сообщение?

— Да, только слишком поздно, — признался Мишель. — Те, кто на меня покушался, оказались проворней. Мне также было приказано связаться с Центром, но я еще ничего не сделал. Зато сэкономил на подпространственной связи: по десять тысяч за слово. В конце концов, я же умер! А покойникам вредно пользоваться телефоном.

— Я все сделал. Они уже знают, что ты спасся.

— А у вас что новенького?

Иоганн вздохнул.

— Нетрудно догадаться. Если обратились за помощью к такому асу, как великий Мишель, значит дела обстоят исключительно паршиво.

— Спасибо за комплимент.

— Не обольщайся, тебе еще придется побеспокоиться о своей репутации. Только в течение последнего месяца исчезло семьдесят человек! Исчезли бесследно, как сквозь землю провалились!

Мишель присвистнул.

— Черт побери! Семьдесят человек! Наверное, нелегко было сохранить это в тайне?

— Ты уже что-нибудь слышал?

— Слишком сильно сказано. Еще на борту звездолета в моем присутствии двое с Розовой Луны упоминали об исчезновениях в разговоре, и я навострил уши. В моем положении не стоило расспрашивать о подробностях, а разговор был короткий.

Он затянулся сигаретой и спросил:

— А сколько народу у вас пропадает обычно? Что об этом говорят полицейские сводки?

— Еще два года назад исчезало десять — пятнадцать человек на всей планете, из них двенадцать отыскивались в течение ближайших недель. Знаешь, как это бывает: несчастный случай, перемена места жительства втайне от всех, один — два случая амнезии… Это нормально. Зато сейчас — совсем другое!

Мишель лениво разглядывал пурпурные пляжи и сиреневый океан. По обе стороны шоссе росли пальмы, их кроны создавали над улицей тенистый зеленый свод. Шоссе было проложено по цепи островов, запирающий залив. И слева, и справа плескалось море.

— Куда мы едем? — поинтересовался Мишель.

— В Беллависта. Это фешенебельный район, ты снял там виллу на целых два месяца.

Мишель с довольным видом развалился на сиденье и ухмыльнулся.

— Приятно слышать. Оказывается, у меня есть кое-какие средства. Приятно быть журналистом, особенно в отпуску.

— А то нет!

Мишель вернулся к теме, занимавшей его четверть часа назад.

— Да, а почему мои чемоданы такие тяжелые? Ты что, набил их шелковым бельем и элегантной обувью?

Настала очередь ухмыльнуться Иоганну.

— Не обольщайся. В твоих чемоданах не белье.

— А что же?

— Я же говорил, что у нас не было ни малейшей зацепки, ни малейшего следа в этом деле. Правда, так было до того, как ты прибыл. Теперь у нас кое-что уже есть.