– Тогда спокойной ночи, Коул. Спасибо, что доставил меня назад.

– Не за что. – Он улыбнулся и взял протянутую руку, как будто забавляясь их формальным прощанием. – Джессика...

Она оставила свою руку в его:

– Да?

– Я только хотел сказать, что рад, что ты здесь. Я не знал, как много может значить для меня увидеть снова эти места, увидеть отца, тебя...

Ей было приятно услышать это. Джессика улыбнулась, когда он снова повернулся к ней.

– Мне тоже приятно тебя видеть, – сказала она мягко. Ей страстно хотелось поцеловать его, она чувствовала, что если она его поцелует, то снова сделает его счастливым. – Доброй ночи, Николо.

– Доброй ночи.

Он резко повернулся и пошел к своей машине. Джессика закрыла дверь и прислонилась к ней, ее тело трепетало от счастья.

Френк вошел в спальню и увидел Шон, стоявшую перед шкафом, на ней все еще был ее выходной наряд, в котором она была на вечеринке. Френк взял подушку в то время, как Шон смотрела на него, подбоченясь. Ее ноги были длинными и сексуальными в сочетании с черными чулками и высокими каблуками. Ему захотелось ухватить ее за икру и сжимать до тех пор, пока она не завизжит. Одежда делала ее взгляд сексуальным, что было совсем ненормально для Шон. Она была просто потаскушкой, заставившей его жениться на себе с помощью беременности. Он исполнил свой долг, как любой Каванетти, даже если Шон была всего лишь развлечением среди его подружек в университетском женском клубе. Но Шон потеряла ребенка. И пришло время освободиться от нее. Но в этом платье...

– Куда ты идешь, Френк? – Ее вопрос повис в воздухе, как вызов.

Френк выпрямился, держа подушку под мышкой.

– Я буду спать внизу.

– Почему? – Шон затянулась сигаретой в мундштуке и долго не выпускала дым.

– Потому, что я так хочу.

– Разве? – спросила она, выдыхая и подходя к нему. Ее покачивающиеся бедра заставили голову Френка закружиться. – Или ты боишься меня в доме твоей матери? Боишься, что она услышит шум?

– Не будь идиоткой.

Она сняла туфли и подошла к нему, сделав новую затяжку. Ее рот был совсем близко от него. Френк откинул голову, но не двинулся с места. Ее платье сводило его с ума от ревности и вожделения весь вечер, ее груди были такими призывающими, что он хотел только одного – прижаться к ним лицом и целовать их. Он чувствовал себя готовым к близости с ее телом – этого же хотела и она, – в он сжал челюсти, испытывая отвращение к себе.

Он знал, что их любовная связь уже окончена. И она даже не пытается этого отрицать, и хуже того, у нее были связи даже с его партнерами по теннису. Она не хотела соблюдать приличий даже с его друзьями. Мама была права. Шов не та женщина, которая нужна для его карьеры. И вот она вернулась. В этом не было сомнений.

– Тебе нравится мой наряд? – спросила она, проводя рукой по его галстуку. Френк вдохнул, пытаясь сохранить хрупкий контроль над собой. – Ты никогда не говорил, как я выгляжу в платье.

– Да, мне нравится.

– Хочешь посмотреть, что под ним? Раньше, чем он успел ответить, Шон подняла платье и показала свои красивые бедра, видневшиеся над чулками и резинками черного кружевного пояса. Панталон на ней не было.

Френк тяжело дышал. Он сильнее сжал подушку, крепясь из последних сил. Он закрыл глаза и перестал дышать. Это помогло ему, он не хочет быть дураком с этой потаскушкой.

Она схватила его за промежность, пока его глаза были закрыты, и довела до исступления.

– Черт бы тебя побрал, Шон! – Френк бросил подушку и схватил ее, кусая груди, пока нес к кровати. Он стащил с нее платье и припал к грудям цвета слоновой кости, пока она возилась с его молнией. Она корчилась под ним, сводя его с ума. Его руки тряслись. Господи, если бы мама знала, каким слабовольным ублюдком он был, с ней бы случился припадок.

Френк приподнялся, пыхтя от желания, его руки гладили бедро Шон под поясом. Он был на грани взрыва от одной мысли о лежащей под ним женщине.

И тут Шон достала его:

– Ты рассказал маме о твоей новости?

– Что? – Френк задохнулся. У него моментально пропало желание.

– Твою новость, красавчик. – Она провела накрашенными ногтями по его груди.

Френк знал – это безнадежно, это конец. Шон проделала это снова. Она умышленно напомнила ему то, что могло только расстроить его.

– В чем дело, красавчик? – Шон надула губы и взглянула вниз. – Маленький ленивец превратился в маленькую тряпочку?

– Ведьма! – Френк отвернулся от нее. – Ты – маленькая ведьма! – Он натянул брюки, лицо его горело.

Шон уперлась на локти, не сдвигая ног. Она улыбалась. Ему хотелось ударить ее. Господи, как ему хотелось ее ударить.

– В чем дело, красавчик? – Ее голос был наполнен сладкой невинностью. – Разве я что-то сказала?

– Убирайся отсюда! – Френк схватил подушку, которую бросил на пол. – Завтра же!

– Но...

– Завтра! – Он хлопнул дверью.

После того как Коул ушел, Джессика прислонилась к двери и стала вспоминать все, что он сказал ей, как они танцевали, как он поднял ее и донес до дому. Она была в бреду, в экстазе. Она знала, что не уснет теперь.

Ночь была тихой и светлой. Прекрасная ночь, превосходная для наблюдений за звездами. Джессика пошла в спальню и притащила телескоп в холл, затем втащила его наверх на широкий балкон на крыше. Там она тщательно собрала инструмент, она могла проделать это с закрытыми глазами. Все это время она думала о Коуле. Ни один мужчина в ее взрослой жизни еще не заставлял ее сердце биться и болеть, как в этот вечер. Ни один не вызывал в ней чувства, превосходящего простую радость.

Ее связи с мужчинами были такими ровными, не способными удовлетворить ее, что она почти прекратила их в последние годы. Мужчины, которые интересовали ее, встречались редко. Но, найдя такого, интерес неизменно сходил на нет в течение нескольких месяцев. Она обвиняла себя, думая, что это она не способна найти счастье с мужчиной.

Ни один из них не вызывал в ней такого чувства, которое она испытала с Коулом. Интересно, была ли ее реакция на него остатками детской влюбленности вдруг разгоревшейся после стольких лет?

Джессика сняла крышку с окуляра. Коул был ее последней надеждой, связанной с мужчинами. Если он не оправдает ее надежд, ей останутся только мечты. Она припала к окуляру. Может, Джессика должна держаться в стороне от Коула. Может быть, фантазия лучше реальной жизни, и она прекрасно проживет одна.

Около получаса она успокаивала себя, изучая небо. Джессика могла забываться, глядя на небеса. Через некоторое время она решила придвинуть телескоп, чтобы лучше видеть западную часть неба. Ей мешали деревья, и она придвинулась к краю балкона. Джессика осторожно подняла тяжелый телескоп и отошла назад, чтобы убрать из поля зрения пихту. Еще несколько шагов, и все будет в порядке. Она продолжала пятиться, потом поставила треножник и прислонилась к перилам.

Перила, прогнившие за многие годы от солнца и дождя, с треском рухнули под ее тяжестью. Джессика вскрикнула, цепляясь руками, пытаясь удержать равновесие. Под ней было полтора этажа и крутой склон, опутанный зарослями ежевики.

Она уже с криком скользила вниз, как вдруг две руки появились из тени и схватили ее.

Джессика была спасена, ее рванули назад с такой силой, что она зашаталась и упала, ударив своего спасителя. Она вскочила на ноги и стала озираться, напуганная тем, что кто-то был на крыше, в то время, как она об этом не подозревала.

Она вглядывалась в темноту, тяжело дыша от испуга, ее сердце стучало так громко, что она думала, что оглохнет от такого шума.

– Кто здесь? – вскрикнула она. Тень зашевелилась. – Кто вы? – потребовала она ответа, хотя голос ее дрожал.

Монах выступил вперед. Сердце ее чуть не выпрыгнуло.

– Кто вы? – прошептала она еще раз хриплым голосом.

– Я брат Козимо, – последовал отлет, и монах вышел на свет. Он был высок с такими же широкими плечами, как у Коула. Его высота увеличивалась поднятым капюшоном, который покрывал тенью его лицо. Монах вынул руки из широких рукавов черного одеяния и молча стоял перед нею.