– Ах, да. – Роберт отмахнулся от нее. – Я просмотрю почту.

– Когда?

– Как только прочту газету.

– И когда это будет?

– Когда я закончу.

Джессика посмотрела на него, стараясь сдержать гнев. Отец, по обыкновению, постарался забыть о неприятном. Она схватила свою сумочку, ожидая, что тот спросит, куда идет дочь. Но отец даже не взглянул в ее сторону.

Джессика распахнула дверь и впрыгнула в машину. Через минуту она была на полпути в Мосс-Клифф-Роуд, яростно переключая скорости. Джессика решила не обращать внимания на предупреждение Изабеллы и все-таки навестить мистера Каванетти.

Она остановилась около Медицинского центра Вашингтонского университета, состоявшего из нагромождения камней и стекла, проскользнула через автоматические двери и спросила, в какой палате Майкл Каванетти? Джессика поднялась на лифте на восьмой этаж.

Почему у отца нет сил жить? Его слабость задержала ее развитие, и, быть может, бесповоротно. Джессика всегда считала мистера Каванетти мужчиной, каким она хотела бы видеть своего отца, сильным и добрым, трудолюбивым и надежным. Однако, когда Коул вырос, отец стал грубым и упрямым, слишком много ожидающим от подростка. И потому наступил момент, когда сын объявил, что хочет жить отдельно. Отец отрекся от него, и с тех пор уже никогда не был прежним.

Двери лифта открылись, и Джессика оказалась на восьмом этаже. Она подошла к дежурной и спросила о мистере Каванетти.

Сестра взглянула на нее сквозь массивные очки, скрывавшие серые холодные глаза:

– Сожалею, мэм. Никому, кроме ближайших родственников, не разрешено посещать мистера Каванетти.

– Но почему?

– По просьбе миссис Каванетти. – Сестра поправила очки, дав понять, что разговор окончен. Джессика минуту постояла около ее стола, соображая, что можно сделать. Она проехала больше десяти миль, чтобы повидать мистера Каванетти.

– Хорошо. Спасибо, – вздохнула Джессика, и в это время высокий мужчина вошел в приемную.

– Джессика!

Она повернулась. Коул Николе шел прямо к ней, с улыбкой на лице. Ее привела в восхищение его походка, прямая и полная достоинства. На нем были темно-синие брюки и голубой шерстяной свитер, подчеркивавший золотистый оттенок его кожи, превосходные туфли, вероятно, сделанные на заказ.

– Хай, Коул.

– Ты пришла повидать отца?

– Да, но они не разрешают никому, кроме родственников.

– В самом деле? – Он взял ее за локоть, подойдя к столу.

Неожиданно сестра вскочила:

– О, мистер Николе! Добрый день! – Ее лицо светилось от удовольствия.

– Привет, Норма. Как отец?

– Лучше, намного лучше. Он уже проснулся, если вы хотите заглянуть к нему.

– Норма, это Джессика Ворд, она знает моего отца уже много лет. Она ему как дочь. В любое время, когда она захочет увидеть его, вы должны пускать ее. Хорошо?

– О. – Норма повернулась к Джессике. – Извините. Я не знала.

– Все в порядке. – Джессика улыбнулась Норме, хотя сестра уже повернулась к Коулу.

– Скажите, мистер Николе... Могу я называть вас Коул?

– Конечно.

Она подвинула ему через стол карточку:

– Коул, мой внук просто умирает по вашему автографу...

Джессика посмотрела, как Коул привычно дает автограф. Ее глаза скользнули по четкой линии его профиля, пока тот писал. До этой минуты она не задумывалась, что Коул не просто футболист, а футбольная звезда. Джессика смотрела на его руки, когда он закрыл авторучку и передал ее сестре. У Коула были красивые, с длинными изящными пальцами руки – не слишком большие, чтобы быть грубыми, и не слишком тонкие, чтобы быть слабыми. Такие руки были способны на превосходную ловкость и удивительную силу.

– Благодарю, Коул! – Норма сияла. – Это так мило с вашей стороны.

Коул улыбнулся Джессике и провел ее в холл.

– Есть определенные преимущества быть знаменитым футболистом, – прокомментировал он. – Ты можешь сделать людей счастливыми одним росчерком пера.

– Я не знала, что ты такой знаменитый. За какую, сказал, команду ты играешь?

– «Сент-Луис блуз», – усмехнулся он. – Не могу поверить, что ты никогда не слышала обо мне. Мы собираемся выиграть суперкубок в этом году.

Он остановился перед дверью палаты Майкла Каванетти и сжал ее локоть. Джессика взглянула на него с удивлением.

– Я должен предупредить тебя, Джесс. Он изменился. Я не хотел бы, чтобы тебя это шокировало.

– Что ты имеешь в виду?

– Его годы. Я видел отца утром, когда тот спал. И хорошо, что он не проснулся, потому что его вид поразил меня.

– Ты не видел его тринадцать лет, Коул.

– Конечно. Но тринадцать лет не могли изменить его так сильно.

Он открыл дверь, и Джессика переступила порог. Кровать стояла около окна... На ней лежало исхудалое тело. Она увидела бледные руки, покрытые старческой гречкой, лежавшие на простыне, и крючковатый нос Майкла Каванетти. Джессика вздохнула, призывая на помощь свои театральные способности, и с улыбкой двинулась вперед.

Джессика сделала паузу прежде, чем заговорить – настолько она была испугана видом мистера Каванетти. Он медленно повернул голову к двум молодым людям, стоявшим у его кровати. Джессика с усилием улыбнулась замороженными губами, глядя на истощенного человека, которого звали Майкл Каванетти.

Он действительно изменился. Его восьмидесятилетнее тело было ссохшимся и узловатым, как виноградная лоза, волосы, когда-то черные и густые, превратились в белую паутину на пятнистом черепе. Кости на скулах выступали вперед, нос и уши казались слишком большими по сравнению с узким морщинистым лицом.

– Привет, мистер Каванетти, – сказала Джессика, строго контролируя модуляции своего голоса. Молодая женщина приблизилась и прикоснулась к его костистой руке.

Он моргнул и посмотрел на нее. Неожиданно взгляд Каванетти изменился. Майкл узнал ее. Джессика видела это по его глазам. Память наконец вернулась к старику. Майкл пытался что-то сказать, но его губы сомкнулись вокруг распухшего языка. Джессика похлопала его по руке:

– Все в порядке, мистер Каванетти. Не утомляйте себя. Я пришла только, чтобы поздороваться. – Она сжала его руку. – Посмотрите, кто здесь.

Она видела, как глаза Майкла остановились на высоком мужчине, своем старшем сыне, которого он выгнал тринадцать лет назад.

Джессика почувствовала, что рука Майкла шевельнулась под ее рукой.

– Это Николо, – мягко сказала она.

– Привет, пап. – Коул вышел из-за Джессики и взглянул на отца. – Мария сказала мне, что ты в больнице.

Губы Майкла скривились, глаза широко раскрылись, но Джессика ничего не могла прочитать по ним.

– Сестра сказала, что тебе уже лучше, – рискнул начать разговор Коул. – Возможно, ты скоро будешь дома.

Неожиданно Майкл сжал руку Джессики, и она испугалась. Майкл пытался поднять голову, чтобы что-то сказать, но смог выдавить из себя только несколько гортанных звуков.

– Что вы хотите, мистер Каванетти? – спросила она. Он пристально посмотрел на нее, потом на Коула, как будто умоляя их сделать что-то. Он попытался покачать головой, но лишь упал на спину. Измученный, он закрыл глаза.

Джессика посмотрела на Коула:

– Как ты думаешь, что он хотел сказать?

– Не знаю. Я не смог понять его бормотанья. – Коул взял отца за руку. – Папа, у нас с тобой были разногласия. Я знаю, как разочаровался ты во мне, когда я отказался от нашего дела. Возможно, я заслужил твой гнев, но я хочу помочь тебе сейчас. – Он видел, что отец слышит его, хотя и лежит неподвижно. – Папа, разреши мне помочь тебе.

Пергаментные веки Майкла открылись. Его влажные глаза блестели. Коул молча выдержал этот взгляд.

Майкл снова попытался заговорить. Сделав огромное усилие, он произнес одно только слово.

– Убираться? – ошарашенно спросил Коул. – Нет, – возразила Джессика, – это звучит, как монах.

Майкл сжал ее руку.

– Вы сказали монах? – спросила Джессика. Майкл слабо кивнул, и тут дверь отворилась.