– В чем дело, Джесс? Тебе не нравится, что я арендовал дом?

– Нет, дело не в этом!

– Что же случилось?

– Я приехала сюда, чтобы остаться одной, поработать, присмотреть за отцом. Я приехала не для того, чтобы посвящать тебя в подробности моей личной жизни или выслушивать твои комментарии о Греге Кесслере!

– Послушай, Джесс. Грег Кесслер никогда не играл на команду. Он всегда гнался за собственной славой. И поэтому «Риджмонт Рейдере» никогда не становились чемпионами. Грег всегда пытался делать большую игру, когда надо было давать короткий пас и прорываться по линии.

Джессика бросила сумочку в шкаф.

– Коул, я не понимаю, о чем ты говоришь. Коул попытался помочь ей снять куртку, но она стряхнула его руки. Он отступил. Его губы вытянулись в линию.

– Я слышал, вы говорили о собственности на виноградник. Вы не продаете его? У нас аренда на эту землю.

– У нас? – Джессика бросила на него уничтожающий взгляд, надеясь причинить ему боль. – Если ты имеешь в виду Каванетти, то да, у них есть эта аренда, но она истекает на Рождество.

– И ты предполагаешь не продлять аренду, а продать землю?

– Моему отцу нужны деньги, чтобы написать новую пьесу.

– Вздор, Джессика! Изабелла знает о ваших планах?

– Нет.

– Не продавай Грегу, Джессика. Отдай предпочтение мне, не продавай ему.

– Послушай, Коул. Я ничего не должна тебе! – Она повернулась, чтобы выйти, но он поймал ее за руку.

– Джесс? – Он сжал ее руку достаточно сильно, не причиняя ей боли, но так, чтобы она не вырвалась. Джессика глядела на него, в ней закипал гнев.

– Дай мне пройти!

Коул тут же отпустил ее.

– Только не продавай. Обещай мне, Джесс. Ты не можешь отдать виноградник.

– Я все решаю сама, Коул. Я взрослая женщина, как ты мог заметить.

Его глаза, полные гнева и чего-то, что она могла определить как страсть, блуждали по ее лицу. Ноги Джессики подкосились. Коул оставил ее стоящей в холле и пошел к выходу, дверь за ним захлопнулась.

Джессика неподвижно осталась стоять в прихожей. Неожиданно она почувствовала огромную усталость...

Джессика все еще была раздражена, когда она атаковала отцовские бумаги в кабинете. Она думала о разговоре с Коулом и холодела от гнева. Он не имел права ничего требовать и у нее не было намерения идти на поводу его эгоизма. Джессика оплатила счета и сдала в архив квитанции, и теперь должна работать, хотя слезы подступили к горлу. Что с ней случилось?

Она увидела отца, выходящего из кабинета с проектором. Джессика резко обратилась к нему:

– Куда ты идешь?

– В гостевой дом. Коул занят делами, а бедной Люси нечего делать. Я и подумал, что покажу ей фильм с моей пьесой.

Джессика не могла поверить, что отец настолько трезв, что даже причесался и надел чистую рубашку.

– Пана, Люси может не захотеть смотреть старую пьесу.

– Захочет. Она сама просила меня принести ее.

– Ты вернешься к обеду?

– Вероятно, но я должен помочь им найти вещи и расставить их по местам. А еще Люси хотела посмотреть альбом с вырезками, и мы будем пить кофе.

Джессика колебалась. Она не видела отца таким оживленным уже несколько лет и даже была рада, что тот хочет выйти из дома, хотя бы и по соседству. Джессика надеялась, что отец не надоест Люси до смерти и не выставит себя дураком.

– Хорошо, папа. Надеюсь, увидимся позже. Роберт спустился в холл, и Джессика слышала, как за ним закрылась дверь. Прежде чем снова приняться за работу, она решила закрыть все шторы в доме. На улице уже было темно, и Джессике не нравилось, когда кто-то мог видеть ее через освещенные окна. На кухне она налила себе чашку чаю и понесла в кабинет, готовая наконец-то заняться работой.

Открывая дверь, она была напугана внезапным появлением монаха, который неизвестно как появился в кабинете. Он повернулся, держа одну из ее книг.

– Добрый вечер, мисс Ворд. Как он оказался в доме? Отец забыл запереть дверь? Джессика подошла к столу:

– Добрый вечер, брат Козимо.

– Что за очаровательная книга! Это современные фотографии поверхности Марса?

– Да, – Джессика улыбнулась и поставила чай, – Они сделаны непилотируемым космическим кораблем, запечатлевшим многое другое в нашей Солнечной системе.

– Ты интересуешься планетами?

– Ну да, Я астроном, брат Козимо.

– Ты? – Он поднял голову. – Женщина?

– Ну конечно.

Брат Козимо положил книгу и взял другую.

– У тебя к тому же много книг по искусству. Великолепные книги, мисс Ворд.

– Да, и некоторые из них очень ценные. – Она взяла переплетенную в кожу книгу о греко-романском искусстве. – Я коллекционировала их много лет и верю, что книги помогут мне отыскать комету, которую я давно ищу.

– Астер кометес, как называли их греки, – вставил Козимо. – Волосатые звезды.

Джессика взглянула с любопытством, удивленная его знаниями:

– Ну да. – Она попробовала поймать выражение его лица, но не смогла увидеть ничего кроме тени. – Вы, кажется, хорошо знакомы с астрономией, брат Козимо.

– Когда-то я занимался наукой как любитель, мисс Ворд, но наука тогда была в младенческом возрасте. – Он закрыл книгу и осторожно положил. – В мое время мужчины не интересовались небесами, которые вы изучаете. Для них интереснее было другое: как небеса относятся к аду. Я считал это удушающим и эгоцентрическим занятием.

Джессика сжала руки. Его слова звучали опасно и были близки к ереси, особенно исходящие от монаха. Ее руки покрылись гусиной кожей. Может, Мария все-таки права? И следует ли разговаривать с колдуном Козимо Каванетти? И если это случилось, то что за создание скрывается под этой черной рясой? Может, это призрак? Или демон? Почему он постоянно является ей?

– Вы смотрите на меня с изумлением, мисс Ворд.

– Я... Я... извините. Я не хотела вас обидеть. – Она сделала шаг назад. – Я только удивлена вашим мнением. Я думала, что священники всю жизнь занимаются вопросами, относящимися к небу и аду.

– Но я не священник.

– Нет?

– Я светский брат и принял эту миссию лишь позже, когда был изгнан из общества.

– Вы были изгнаны из общества?

– Да, но это относится к прошлому, мисс Ворд. Здесь я нахожусь, чтобы поговорить о будущем... Вы планируете продать виноградник?

– Да, но откуда вы знаете? Он не ответил на ее вопрос.

– Вы должны его продать только Каванетти.

– Почему?

– Некоторые вещи неизбежны, мисс Ворд. И Каванетти должны владеть этой землей, иначе вы прервете вековые традиции.

– А что, если Изабелла Каванетти не захочет покупать?

– Вы должны продать только Каванетти. Это все.

В дверь зазвонили, и монах взглянул через плечо.

– Кто-то идет. Я должен теперь оставить вас. – Он пошел к выходу.

– Подождите! – Джессика побежала к двери. – Вы Козимо Каванетти? Монах, которого замуровали?

– Многие из нас доходят до своей могилы уже мертвыми, мисс Ворд. Вы не должны думать, что все было так ужасно, когда меня замуровали.

Джессика промолчала. Так это Козимо Каванетти! Она разговаривала с человеком, который был мертв почти тысячу лет. Сраженная Джессика опустилась на пол прямо в дверях кабинета.

– Но как писал Филипп Мессинджер, – продолжал монах, – у смерти тысячи дверей, чтобы впустить жизнь.

– Мессинджер? – бессвязно пробормотала Джессика. – Что вы можете знать о драматургах семнадцатого века?

– У вашего отца много томов сочинений самых разных драматургов, – Козимо склонил голову. – Я читал все их. Мое современное образование, конечно, фрагментарно, но и не без глубины.

Джессика была слишком ошеломлена, чтобы улыбнуться его своеобразному юмору.

– Кто-то звонит в дверь, мисс Ворд.

– Так и есть, – прошептала она, все еще не придя в себя.

Монах поклонился и пошел вниз к черному входу, пока Джессика шла к парадному.

– Привет! – Человек в помятом пальто стоял перед дверью. – Меня зовут Джон Макинтайр, я друг Коула Николса.