— Ты как хочешь, Витёк, а я со своего дома. — Смеясь ответил Полковник и добавил — А на счёт того, кто и о чём мечтал, я тебе так скажу, для меня это вообще предел мечтаний в том смысле, где жить, но сейчас я мечтаю о том, чтобы облазить на этой планете каждый материк и каждый остров, так что ты давай, двигай в Башню Китти и продолжай управлять колонией, а я забираю Малыша, свою псарню и вместе с Ромкой и Митькой отправлюсь на Ветровию, приманивать котов кашей.
Полковник решительным шагом направился к кошачьему домику, а Виктор, почесав затылок, сел в бимобиль и полетел к Башне Китти, было всего только половина десятого утра, а потому до конца рабочего дня он действительно ещё мог много чем поруководить, чтобы вечером вернуться в свой дом. Честно говоря, двухмесячная прогулка по прерии его изрядно расхолодила и ему было трудно втягиваться в работу, а нужно, ведь управляющим колонией был он, а не какой-то другой дядя. С некоторыми вопросами его помощники и сами справлялись блестяще, даже не спрашивая у него, как сделать то или иное, с очень многими вопросами не менее блестяще справлялся Алексей, но были и такие, с которыми должен был разбираться только он и никто иной. В частности общаться с Папашей Герхардом, президентом Земли, президентами других суверенных планет, а также управляющими колоний. До поры, до времени он от этого отлынивал, но настало время подтянуть и эти хвосты.
«Башня Китти» походила формой на песочные часы из-за того, что представляла из себя скрученную пластину, со стеклянным цилиндриком посередине. По всей её высоте чередовались этажи, которые были то длиннее, то короче друг друга, образуя выступы, на крышах которых были разбиты небольшие садики для отдыха. Более трети башни занимали отели, в которых переселилось с Марии большая часть колонистов, точнее все те, кто имел детей. Выше них находилось множество офисных помещений, из которых лишь крохотная часть была занята, а десять последних этажей были отведены под офис управляющего колонией, кабинетом которому служило всё правое крыло площадью в три тысячи семьсот пятьдесят метров. Виктор даже представить себе не мог, чем можно заниматься в этих огромных помещениях и особенно в собственно самом кабинете размером тридцать на тридцать метров, но ему нравилось, что он имел прозрачные стены из сверхпрочного стекла и стали, и из него можно было выйти в довольно большой, уже полностью озеленённый сад.
Он посадил бимобиль на крыше здания, на круглой взлётно-посадочной площадке диаметром в полсотни метров, спустился на лифте двумя этажами ниже, это были технические этажи, и очутился в царстве хрусталя и света. Хотя он уже не раз бывал в этом здании в период его строительства, а вчера самолично перерезал ножницами красную ленточку, оно не переставало его поражать. В офисе, насколько он знал, уже с утра кипела работа. Все его помощники уже въехали в свои кабинеты и даже перевезли в них весь свой конторский скарб и только он так ещё ни разу не входил в свой кабинет. Кабинет Алексея находился в другом крыле и он начал обживаться там ещё четыре дня назад, когда он тот находился на континенте Мария и даже перебрался на плато Китти сидя за своим письменным столом. Его премьер ничего не говорил ему относительно того, что пора бы взяться за работу, но Виктор и сам это прекрасно понимал. Понимал он и то, что ему нужно менять свой имидж, как это уже сделали многие.
Поэтому, едва только войдя в свой просто чудовищно громадный кабинет, в котором не было ни души, Виктор первым делом направился в свою небольшую квартиру, где сменил камуфляж на дорогой, тёмно-серый костюм и голубую рубашку, а бутсы на чёрные туфли. Только после этого он направился по коридору с прозрачными стенами, за которыми находились зал заседаний и кабинеты его секретарей, коих ему заменял Бинго, в свой кабинет, совершенно не представляя, как он будет себя чувствовать в таком громадном зале. Он подошел к дверям дымчатого стекла и те сами открылись перед ним, словно узнали хозяина. В самом центре зала стоял огромный круглый стол-пульт с выемкой, позади которого возвышалось монументальное кресло тёмно-вишнёвой кожи, а перед ним целая дюжина кресел приятного бежевого цвета. Виктор машинально отметил, что в эти двери запросто мог пройти даже Малыш, если ему удастся его туда заманить, но на это можно было даже не надеяться.
Он прошел к столу, сел в кресло и увидел, что над дверями установлен огромный плоский трёхмерный экран длиной метров в пятнадцать и высотой в пять. Всё-таки Сергей малость перестарался, но в принципе этот кабинет очень понравился Виктору и особенно то, что стол можно было поворачивать вокруг своей оси и тогда можно было видеть как склоны хребта, так и плато Китти, на всём пространстве которого кипела работа. В ту сторону он и развернул его, после чего вызвал к себе Бинго. Не поговорив с ним даже нечего было мечтать о том, чтобы приступить к работе. Робот появился через пять минут и Виктор с удивлением увидел, что он тоже облачился в серого цвета костюм из переливающейся ткани, только вместо рубашки надел на себя водолазку. Кресла для посетителей тоже двигались по кругу и Бинго, передвинув одно так, чтобы сидеть за столом слева от него, второе поставил справа и весёлым голосом сказал:
— Босс, Папаша Герхард попросил меня известить его, как только ты появишься в своём кабинете. Через несколько минут он будет здесь. Кажется у него есть к тебе какое-то дело.
Виктор кивнул головой, поднялся из кресла и направился к дверям, но не успел он выйти в коридор, чтобы встретить управляющего УКП у входа, как двери распахнулись и он сам вошел и прямо с порога громко воскликнул:
— Вик, если я скажу тебе, что потрясён, ты мне поверишь?
На что Виктор ответил на этот вопрос довольно странно:
— Папаша Герхард, а если я скажу вам, что потрясён ещё больше, вы мне поверите? Проходите, сейчас мы выпьем с вами по рюмочке коньяку, я специально припрятал, и мы поговорим. Кстати, этот громадный стол снабжен ещё и кофеваркой.
Герхард Мюллер улыбнулся и сказал:
— Всё правильно, Вик, Алексей разбирается в таких вещах лучше, чем кто-либо ещё. Тебе известно, что этот сложнейший по конструкции, электронный стол-пульт изготовлен здесь, на Виктории, а не привезён с Земли? — Виктор отрицательно помотал головой и Папаша Герхард, усаживаясь в кресло, ехидным голосом поинтересовался — А что тебе вообще известно о том, что творится в твоей колонии, парень? Ты, например, можешь мне объяснить, как твои люди в течении каких-то двух с половиной месяцев сумели запустить столько производств сразу? Если это не чудо, то скажи мне, что это тогда такое?
Виктор снисходительно усмехнулся и сказал:
— Нет, Папаша Герхард, это всего лишь грамотное планирование, подкреплённое сверхнормативным финансированием, помноженное на энтузиазм и плюс к этому то, что один наш общий знакомый сумел надёжно спрятать роботов. Ну, а сейчас мы узнаем, что именно происходит в моей колонии, которую, между прочим, я таковой не считаю. Это наша колония, общая, а ещё я бы сказал, что это вообще никакая не колония, а наша новая родина, которую мы все очень любим и хотим сберечь, такой, какой она досталась нам по воле счастливого случая.
— Стоп, парень! — Смеясь воскликнул Герхард Мюллер — Не надо дурить мне голову! Этими высокопарными словами ты просто хочешь прикрыть два с лишним месяца своего ничегонеделанья на природе. — После небольшой паузы он всё же соизволил признать правоту Виктора — Хотя в одном я с тобой точно согласен. Ты своим личным примером показал всем своим товарищам, что не намерен грубо вторгаться в природную гармонию Виктории и разрушать её в угоду низменным страстям.
— Ну, не то что бы я хотел кому-то что-то показывать и доказывать, Папаша Герхард, ведь сюда прибыли отнюдь не идиоты, которым пока не расскажешь что такое хорошо и что такое плохо, и не отходишь их плетью, — ничего не поймут, но кое что я хотел понять сам и объяснить это людям. — Сказал Виктор — В первую очередь я хотел сам понять, можно ли тут жить, ведь Виктория, что ни говори, куда более густо населённый мир, чем Земля. Там, бывало идёшь по лесу часа три и за это время только и увидишь, что одну две пичуги, а здесь живности столько, что глаза во все стороны разбегаются.
