— Да, Вик, я тебя недооценил. Ты вдобавок ко всем своим недостаткам не просто прагматик, а самый циничный и бессовестный прагматик, которого я только встречал в своей жизни, а ещё ты настоящий диктатор. Ладно, чёрт с тобой, Вик. Вообще-то я давно мечтал попутешествовать, но только не в компании с таким бесцеремонным типом, как ты.
Игорь тем временем уже завис над широкой и плоской, как стол вершиной невысокого, пологого холма, на котором трава была не такой высокой, как вокруг него, и ровно в полдень по Гринвичу на Земле посадил спускаемый модуль на континенте Юлия и быстро открыл десантный шлюз. Телевизионная камера вылетела наружу и заняла своё место сбоку от спускаемого модуля, чтобы захватить его носовую часть, с протяжным шипением выдвинулась аппарель и Виктор Бобров, управляющий колонией на Виктории, уверенной походкой спустился по ней на вершину холма. Он деловито огляделся вокруг, широкой улыбнулся и опустился на колени. Разгладив траву руками, он сорвал одну травинку, пожевал её, словно пробуя на вкус, а потом опустил лицо к земле своей новой родины и просто поцеловал её, за что и был немедленно наказан, какая-то затаившаяся в траве ящерка немедленно хлестнула его по щеке хвостиком, но была за это тотчас поймана его быстрой рукой. Выпрямившись, он дунул ей в треугольную мордочку с янтарными бусинками глаз и сказал:
— Не шали, это теперь моя планета и я здесь хозяин, а сейчас беги, занимайся своими делами, никто тебя не тронет. Только не вздумай попадаться на глаза овцам, которые здесь уже очень скоро появятся. Мигом съедят, хотя они и травоядные.
Ящерка в знак протеста открыла свою ярко-розовую пасть, усеянную крохотными зубками, и что-то заверещала, извиваясь всем телом и хлеща его тонким, длинным и гибким хвостом по руке. Отпустив ящерку, Виктор поднялся на ноги и только теперь увидел Саймона Ньюмена, который говорил в микрофон:
— Итак, уважаемые дамы и господа, вы только что видели, как Виктор Бобров сделал шаг по своей планете, по своей огромной и прекрасной Виктории. Я, Саймон Ньютон, передаю слово Деборе Веласкез, но на этом не прощаюсь с вами и спешу вас обрадовать тем, что в течении ближайших двух месяцев как я сам, так и все мои коллеги, будем регулярно выходить в эфир с нашими отчётами о том, что же представляет из себя этот удивительный, дивный, юный мир, который выиграл в конкурсе на звание управляющего колонией Виктор Бобров. — Как только Саймон услышал от Деборы, что Алексей Кабанов ступил ногой на континент Алексия, то сразу же сказал ехидным голосом — А теперь я с удовольствием посмотрю на то, Вик, как ты будешь обеспечивать мои ежедневные выходы в эфир, а это непростое дело.
— Не волнуйся, Саймон, для этого у тебя будет персональный помощник, робот Гарсия Лорка. Такое имя он взял себе потому, что пишет стихи. Между прочим весьма хорошие. Для того, чтобы обеспечить тебя всем необходимым, Гарсия изготовил целых полторы дюжины специальных мониторов. Вот с него-то ты и будешь спрашивать за качество картинки и всё прочее. — После чего командирским голосом зычно гаркнул — Ребята, на выход!
Тотчас открылись все грузовые люки и из спускаемого модуля выкатилось и вылетело столько техники, что было трудно поверить, как это вся она в нём могла поместиться. Вслед за техникой на траву спустились все четыре исследовательских отряда и один из исследователей, стасемидесятидвухлетний биолог Василий Комов громко пробасил:
— Витя, зуб даю на холодец, что тебе только что удалось поймать самого крупного представителя здешней фауны. Ты обратил внимание на то, какое широкое тельце у этой ящерки, которую я предлагаю назвать Lacertus Victorius — ящерица Виктора или просто викторка? Это говорит о том, что лёгкие у неё скорее всего имеют гораздо больший объём, чем у всех других пресмыкающихся Виктории, ведь мы всё-таки находимся на высоте в пять с лишним километров. Даже викторианские орлы и те летают значительно ниже. Для нас, землян, тут оптимальное атмосферное давление, а вот для викторианской фауны это уже крайне суровые условия жизни.
— Ну, и что ты хочешь этим сказать, дядя Вася? — Спросил Виктор, почесав затылке — Что мы все толпа перестраховщиков? Ну, так знай, свой приказ я отменять не намерен, так что рой землю носом, но найди мне в срок не позднее десяти дней доказательства того, что тут нет опасных животных. Ну, а если они тут есть, то они и сами найдут нас гораздо раньше. Так, ребята, вы разбегаетесь во все стороны, а мы летим на самой малой скорости отсюда строго на восток и до самого вечера. По машинам!
Машины для исследовательских отрядов выбирал на Земле Полковник и выбрал самые лучшие на его взгляд, а также самые дорогие бимобили-вездеходы «Рейнджровер-Аэровагон», шестиместные, с просторным грузовым отсеком, грузоподъемностью в четыре тонны, трёхосные и не такие уж и большие, длиной всего в шесть метров и шириной в два метра десять сантиметров, что позволяло путешествуя по бездорожью забираться на них в самые узкие ущелья и вообще передвигаться даже под кронами густого тропического леса. Таких бимобилей было закуплено свыше трёх тысяч штук и поэтому на каждом ехало/летело всего по два-три человека. За руль одного «Рейнджровера» сел Виктор, справа от него уселся Игорь, а слева Бинго. Его сын Вовка ехал вместе с Романом и Дмитрием, старшими сыновьями Полковника, которые с детства дружили с ним, когда тот был вредным, ерепенистым шкетом, гораздым на проказы и шалости.
Полковник также сидел за рулём бимобиля, попробовал бы кто-нибудь занять это место, справа от него сидел Трио, которого хотя и взял в эту экспедицию Вовка, сразу же прикрепил к своему главному критику, — отцу его друзей, и средний сын Эдуардо Родригеса, — Маноло. Саймон Ньюмен ехал в самой большой компании, но за руль его не пустили и потому он сидел справа от водителя — самого младшего сына Полковника — Эдуардиньо или просто Сержанта, слева от которого сидел Гарсия, а ещё один сын соседа Виктора забрался на верхотуру и сидел с мощным электронным биноклем в руках в кресле установленном на крыше вагона. В долине, которую мимоходом успели назвать Гасиенда Полковника Родригеса, они приземлились в одиннадцать двадцать по местному времени, было довольно тепло, плюс двадцать три градуса, а потому все путешественники не только сдвинули назад крышу передней части кабины, но и опустили вниз боковые стёкла и на капот лобовое, чтобы дышать полной грудью.
Под громкий хохот и истошные вопли исследователей все «Рейнджроверы», сопровождаемые летающими мониторами роботов, бросились от холма врассыпную, спускаемый модуль отправился на орбиту и бимобили, снизив скорость, полетели над степными просторами на высоте в два метра над травой, которая в свою очередь местами вымахала под три метра. На вид это было что-то земного овса, вот только зелёные ещё колосья этой местной злаковой культуры были размером в полторы ладони и зёрна у них были размером чуть ли не с фасолину, что сразу же привело в восторг агронома Джона Редфорда из Целинограда, но Виктор не обращал особого внимания на его истошные, радостные вопли, хотя его и радовало, что на Гасиенде есть дикий овёс. Ему было уже известно, что лошади любят кушать овёс и поэтому он был рад, если не счастлив за них.
Вскоре Виктору надоело, что ему через каждые две минуты докладывают о той или иной травке и он попросил всех исследователей оставить при себе все свои восторги и доложить ему обо всём вечером, желательно коротко, а сейчас дать возможность спокойно лететь и радоваться жизни. Ну, а радоваться действительно было чему, хотя бы тому удивительному разнотравью, которым поросла степь в Гасиенде. Сверху он уже обратил внимание на то, что не смотря на общий, ровный изумрудный цвет степи, в нём есть множество разноцветных крапинок. Теперь же он убедился в том, что это была на редкость цветущая и потому очень ароматная степь, над которой летало множество насекомых и среди них такие, которые хотя и не были похожи на земных пчёл, всё же собирали на свои лапки пыльцу. Вскоре он увидел и первый улей умелых викторианских пчёл.
