– Я просто занята. Вот и все! И потом, сейчас не время…

– Для тебя всегда не время, Май.

Странно она как-то ее называет, как календарный месяц.

– Уже три года прошло, а у тебя все не время.

– Матушка, пожалуйста. Сейчас действительно не время.

Джастин сразу сообразил, что Мэй едва сдерживает раздражение.

– Что же, ты и поздним вечером не освободишься? – продолжила настойчивые расспросы ее мать. – Вы могли бы у нас поужинать! Придут твои брат и сестра! А ты приводи сослуживцев.

Женщина перевела взгляд на Джастина, и тот вздрогнул. Он-то думал, что не попадает в камеру.

– Это один из них?

Мэй удивленно развернулась.

– Да, матушка. Это доктор Джастин Марч. Джастин, а это Астрид Коскинен.

Делать было нечего. Джастин шагнул вперед и принялся за дело:

– Приятно познакомиться, миссис Коскинен. Теперь понятно, почему Мэй такая красавица – вся в вас.

В лице Астрид не дрогнула ни единая черточка:

– Доктор Марч, какие у вас планы на ужин?

Он замялся.

– Ну… я…

Мэй глянула на него так, что он сразу понял, какой ответ правильный, но не успел его озвучить.

– Так я и думала! – торжествующе воскликнула Астрид. – Жду вас к семи.

– Он плебей, – без обиняков высказалась Мэй.

– Да, я вижу это, Май.

– С нами приехал еще кое-кто.

И Мэй сделала длинную паузу – для пущего эффекта.

– Провинциалка!

Но ее мать ничто уже не могло обескуражить.

– Привозите с собой кого хотите, если не можете оставить в гостинице. Ты прекрасно знаешь, что у нас нет никаких предрассудков.

– На самом деле я первый раз об этом слышу.

– До встречи.

И лицо Астрид исчезло.

Мэй в ярости ударила ногой по столу.

– Прости, – пробормотал Джастин. – Я не сразу сориентировался.

– Ладно, – отмахнулась Мэй. – Ты не виноват. Это все она… И кто-то, кто меня узнал и тут же сообщил домой. Мой эго переправляет все ее звонки на автоответчик. Она добралась до меня через полицию.

– Прости, – повторил он.

На самом деле он действительно чувствовал себя виноватым. В глубине своей испорченной души он хотел бы посмотреть на места, где она выросла, но после того, что она рассказала в воскресенье, он не хотел подвергать Мэй такому испытанию.

– Может, еще можно отказаться? Сказать, что у нас тут непредвиденные дела возникли?

Она вздохнула:

– Нет. Будет еще хуже. Я должна просто выдержать и перетерпеть.

Она направилась прочь из офиса, потом развернулась и невесело улыбнулась Джастину:

– С другой стороны, если вдруг ты чего-то обо мне не знаешь, сегодня это, возможно, выйдет на свет.

Он улыбнулся в ответ. Если бы он знал, насколько она окажется права…

Им пришлось взять напрокат машину. Мать Мэй жила за городом, и туда не ходил общественный транспорт. Мэй выглядела так, словно ехала на собственные похороны. Машина везла их мимо пшеничных и кукурузных полей, зеленеющих весной. Касты основали семьи, обладавшие в те времена достаточным состоянием, чтобы финансировать нарождающуюся Республику. Финансировать – и откупаться от мандатов. Со временем эти семьи стали вкладывать средства в основном в сельское хозяйство. Территории каст стали житницей РОСА.

На небе собирались темные тучи, и Мэй находила погоду весьма соответствующей настроению.

С первого взгляда могло показаться, что и усадьба Коскиненов преуспевает. Выглядела она, во всяком случае, как в кино. Огромное крыльцо с колоннами, двойные двери с витражами, по обе стороны от крыльца протянулись одинаковые симметричные крылья – двухэтажные, с балконами. Пара остроконечных шпилей торчала над крышами. Все это разместилось на огромном участке. Зачем дому столь внушительный облик – непонятно, видимо, чтобы производить на гостей впечатление. За домом простирались поля. Там уже никакой симметрии не наблюдалось. Только половину из них обрабатывали – там виднелись зеленые ростки. А остальные казались заброшенными.

По дороге к дому они увидели еще много чего – желто-коричневая краска облупилась, кусты и живые изгороди разрослись – их давно не касалась рука садовника, а клумбы заросли сорняками. Усадьба все еще выглядела элегантной, но дом уже давно требовал ремонта.

Плебейка в черной униформе горничной провела их внутрь особняка, почтительно пробормотав:

– Мисс Мэй.

Мэй улыбнулась и коротко обняла ее – женщина засмущалась:

– Здравствуй, Филлис.

Центральная часть дома была самой высокой, и холл выглядел поистине величественно. Со сводчатого потолка свисала громадная люстра – хрустальная, с семью рядами подвесок. Несколько лампочек перегорело – никто и не думал их заменять. По стенам висели запыленные изображения традиционных норвежских узоров. Наверх уводила витая лестница с коваными перилами. По ней спустилась Астрид Коскинен – нарочито неспешно и спокойно. Возможно, она даже некоторое время стояла и ждала удобного момента для своего царственного выхода.

– Май, – проговорила она, целуя Мэй в обе щеки. – Рада тебя видеть.

Голос, впрочем, прозвучал холодно. Мэй ответила точно таким же ледяным тоном.

– Матушка, это доктор Джастин Марч. А это Тесса Крус.

Джастин посмотрел на хозяйку дома и решил воздержаться от фривольного: «Матушка? Неужели? Я-то думал, что вы – сестра Мэй». И вместо этого вежливо – и очень чопорно – произнес:

– Миссис Коскинен, благодарю за гостеприимство.

– Спасибо, – пискнула Тесса.

На нее аристократические замашки произвели огромное впечатление.

Астрид нахмурилась:

– Что-что, прости?

– Я сказала спасибо! – пискнула Тесса громче.

– Что ж, я не могла отказать себе в удовольствии принять Май в своем доме.

– Не стоило беспокоиться, – бесстрастно отозвалась Мэй.

– Пройдемте, – сказала Астрид, не обращая ровно никакого внимания на ее слова. – Все уже в сборе. Обычно мы садимся ужинать в семь.

Прозвучало это как обвинение.

Старинные часы как раз отбили семь десять.

– Благодарю за то, что оделись как подобает, доктор Марч и мисс Крус.

Сказано это было совершенно серьезным тоном. Миссис Коскинен явно хотела намекнуть на то, что Мэй не соизволила переодеться к ужину. Джастин вырядился в темно-синий костюм и шелковый галстук, как он обычно одевался для официальных визитов. Тесса решила обновить только что купленное платье. А вот Мэй натянула черные брюки и зеленый открытый топ. Выглядело элегантно и прилично – как и все, что она носила, – но слишком повседневно рядом с длинным, по щиколотку, платьем из тафты госпожи Коскинен. Джастин не придавал ровно никакого значения замечаниям Синтии и быстро изучил последние тенденции в джемманской моде – все-таки он сильно отстал от нее за годы изгнания. Привычка модно одеваться осталась у него с юности – так он пытался скрыть скромное происхождение. Мэй же выглядела безупречно даже в повседневной одежде. А вот матушка ее облачилась в платье из прошлогодней коллекции. Вроде бы ерунда – но не для женщины из касты. Здесь на такое обращали внимание.

Кстати, он пока так и не понял, кто это – «все», кто уже якобы был в сборе. Астрид провела их в столовую, отделанную тяжелыми деревянными панелями и с синими обоями с абстрактным рисунком. За столом сидели две женщины, двое мужчин и мальчик чуть постарше Квентина. Все как один белокурые, с синими или зелеными глазами – настоящие нордлинги. И все как один со следами Каина – Мэй выделялась на общем фоне как звезда на темном небе. Если бы не фамильное сходство, Джастин бы никогда не догадался, что они связаны родством.

Их представили друг другу, оказалось, что это брат и сестра Мэй и их супруги. Мальчика, племянника Мэй, звали на нордлингский манер Никлисом. Все, кроме матери Мэй, представились латинским или греческим именем из Национального реестра – красноречивая деталь. Значит, они хотели идти в ногу с прогрессом. Может, так оно и было, но только скоро выяснилась любопытная вещь. Все они ненавидели Мэй.