– Конечно, нет.

В голове у него фыркнул Гораций: «Не давай обещаний, которые не сможешь сдержать».

Преторианцы никогда не спят. Мэй чувствовала себя эмоционально опустошенной, пока ехала обратно в город. Во время краткого визита к Марчам она не знала, плакать или смеяться, а ведь наверняка самая драма развернется там после ее ухода.

Однако семейные разборки Марчей занимали ее не так сильно, как собственные проблемы. Точнее, одна огромная проблема. Джастин. Сердце сжималось и проваливалось вниз всякий раз, когда она возвращалась в воспоминаниях к тому злосчастному мгновению. Она входит в номер Корнелии и понимает, что ее роскошный, ни на кого не похожий любовник – парень, зарабатывающий подглядыванием за чужими мыслями и затаскиванием женщин в постель. Колоссальным усилием воли она заставила себя успокоиться и внимательно слушать, но…

Оставалась призрачная надежда на то, что он рассыплется в уверениях: мол, ночь была незабываемой и все такое прочее, но он – не рассыпался. Напротив, повел себя так, что сразу стало ясно: Корнелия права. Он высокомерен и ни во что не ставит женщин. Мэй считала, что переросла семейные предрассудки, но тут обнаружила, что с молоком матери всосала мысль о превосходстве нордлингов. Ее с детства окружала атмосфера обожания, ей постоянно твердили, что она не такая, как все. Теперь-то она знала, что это обычное патрицианское высокомерие. Однако она привыкла, что мужчины вокруг нее увиваются – и вот результат. Ею просто грубо воспользовались, а она даже не заметила. Она считала, что научилась вычислять манипуляторов – но нет, не научилась.

«А ведь он казался таким искренним», – тоскливо подумалось ей. Он флиртовал, однако за всем этим она разглядела неподдельную боль и такую же, как в ней самой, тоску. Или не такую? И она ошиблась? Неужели все это было лишь маской, спектаклем? Уязвленная гордость дала о себе знать – и она ответила ему с холодным презрением юной воспитанницы касты. Но они ругались – а ее тело не ссорилось и тянуло к нему. Гнев мог в считаные секунды обернуться страстью.

Недозволенная слабость. Лучше всего – просто забыть его и ту ночь. У нее есть задание – дурацкое, странное, совсем не похожее на обычное боевое. Но все равно, нужно сосредоточиться именно на нем.

С этими убийствами не так-то все просто. Да, в новостях о них раструбили на всю страну, однако чего-то недоговаривали. Что-то страшное и важное, о чем знали Джастин, Корнелия и Фрэнсис. Но что бы это могло быть? Факты говорили сами за себя. Вполне возможно, убийства носили ритуальный характер, поэтому ими должен заниматься отдел служителей. У них свой подход, особый угол зрения – они смогут оценить потенциальные религиозные мотивы преступления. А если убийства – дело рук фанатика-маньяка, ее присутствие более чем необходимо из соображений безопасности.

И они высоко ценили способности Джастина – Фрэнсис Кайл был от него без ума. Он бы еще автограф попросил. И она его почти понимала. Джастин анализировал запись, суммировал факты, и это завораживало. Куда девался нагловатый повеса? Она увидела следователя, сосредоточенного на фактах и уликах. Вот почему он считался номером один среди служителей. Это признавали и Фрэнсис, и – хоть и неохотно – Корнелия.

Мэй очнулась от размышлений: поезд подъезжал к ее остановке, к театральному району города. Здесь кипела ночная жизнь – не то что в вымершем в темноте предместье. Сияли уличные фонари, смигивающие отблески рекламы на огромных экранах расцвечивали ночь яркими огоньками, изгоняли ночную тьму. День был будний, однако на улицах толпились люди – театралы, завсегдатаи клубов и ресторанов. Мэй решительно продвигалась вперед к цели. Перешла улицу по надземному переходу, прошла несколько кварталов и оказалась перед баром, чей витринный экран сообщал, что коктейль дня сегодня – лавандовое мартини.

В подземке она прикидывалась, что решает какие-то деловые вопросы, уткнувшись в эго, а на самом деле договаривалась о встрече. Глаза ее быстро привыкли к царящей внутри темноте – верхнее освещение отсутствовало. Только стойка и столы подсвечивались красным. В этих призрачных отсветах гламурные посетители гордо восседали за высокими стеклянными столиками, болтали и придирчиво оглядывали входящих. И других посмотреть, и себя показать – для этого и существовали подобные места. Бармены суетились и готовили напитки – как это не похоже на Панаму и на то жалкое заведение с древней барной машиной… Некогда автоматический заказ был популярен и здесь, в РОСА, однако сейчас в моду снова вошли «живые люди».

Вал и Даг уже сидели и ждали ее за столиком у окна. Они умудрились заявиться сюда одетыми чуть ли не по-спортивному, в джинсах и футболках. Местная публика посматривала на них весьма неодобрительно. Хорошо, что не в форме пришли – такое за ними водилось. Ребята любили шокировать окружающих и наслаждаться их паникой. В прошлый выход «при параде» официантка настолько перепугалась, что уронила поднос с напитками. Мэй пришлось оставить щедрые чаевые, чтобы хоть как-то загладить вину.

Даг присвистнул, когда ее увидел:

– Ух ты! Стильный прикид! На прием в закрытый клуб идем?

– На приемы, чтоб ты знал, платья надевают! – сурово поправила его Вал – можно подумать, она когда-нибудь бывала на приемах. – Наша Мэй одета для встречи совета директоров, разве не видишь? Идеальный деловой костюм.

– Оба – мимо. Не угадали. – Мэй села и на сенсорной панели заказа ткнула, не раздумывая, в мохито.

– Ну, так давай, расскажи, – засмеялась Вал.

И они с Дагом выжидательно уставились на Мэй. Они не виделись с самого дня похорон.

– Ты где была, подруга? Что не на гауптвахте, мы и сами поняли. Потом стали строить гипотезы. Я предположила, что тебя сдали напрокат полиции. Чтобы пострелять метко, как они не умеют. А Даг уверял, что тебя, скорее всего, определили в экскурсоводы в Музее вооруженных сил.

– Полагаю, что это у меня впереди, – невозмутимо ответила Мэй. – Я ездила в провинцию.

Друзья восхищенно покрутили головами:

– В горячую точку? В бой уже ходила? – нетерпеливо спросил Даг.

Мэй подумала и решила, что драка с бандитами из заштатного городишка боем считаться не может, и осторожно сформулировала:

– С поручением ездила. В Панаму.

Официант принес ее мохито – и по второму коктейлю для Вал и Дага. Сегодня они пришли в бар только пообщаться, поэтому пили медленно. Если преторианцы пили, чтобы выпить, то заказывали обычно по дюжине напитков, причем вперемешку. Если опрокинуть в себя несколько порций алкоголя в течение нескольких минут, имплант не справится с его переработкой – и появится шанс испытать приятное опьянение. Оно будет длиться минут десять, не больше, но это лучше, чем ничего. Преторианцы называли это «соскочить с автоматики».

Приезд Джастина и Тессы в РОСА трудно было бы сохранить в секрете, поэтому Мэй выдала друзьям укороченную и изрядно урезанную версию событий в Панаме и не стала расписывать деталей расследования. Просто упоминула, что теперь она – телохранитель Джастина. Судя по выражениям лиц Дага и Вал, они тоже находили ситуацию… странноватой.

– Интересно, что он натворил, что его отправили в изгнание? – пробормотал Даг.

Вал водила пальцем по краю бокала и задумчиво щурилась.

– Что бы ни натворил, это что-то ему простили. И вернули обратно.

– Ну, меня не обо всем ставят в известность, – пожала плечами Мэй, пытаясь сделать вид, что ей и не очень-то интересно. – Я же просто поручение выполняю.

Даг улыбнулся:

– Все равно это интереснее, чем стоять на часах у памятников. Миссия почетная, но скучноватая, прямо скажем.

Мэй безмерно удивилась:

– На часах? У памятников? И где вы стоите?

– В Национальном ботаническом саду, – ответила Вал и опрокинула бокал.

Может, она и не пыталась «соскочить с автоматики», но явно не желала ни в чем себе отказывать. Мэй самой вдруг захотелось пуститься во все тяжкие – и выпить что-то нормальное, чтобы смыть вкус панамского пойла.