На все четыре стороны посланный, отпущенный, как в воду опущенный Купцов поплелся обратно в «Океан». С твердым намерением с головой погрузиться в алкопучину.

Возвращаясь вдоль шеренги новинок и чудес автопрома, Леонид не обратил внимания, что в салоне одной из стоявших машин яркой красной точкой горит огонек сигареты. А даже если бы и обратил, то значение сему факту придал бы едва ли: ну дожидается персональный шоферюга хозяина с гулянки — невелико событие.

Между тем сидящий в «бээмвухе» человек в данный момент не только курил, но и разговаривал по мобильному телефону. Хотя назвать «разговором» четыре вброшенных в сотовый эфир слова можно лишь с большой натяжкой. А слова были такие: «Через десять минут делайте…» Скинув звонок, человек проводил взглядом удаляющуюся фигуру Купцова и запустил ей вдогонку такую волну ненависти, что, окажись поблизости персонажи господина Лукьяненко из разряда «иных», думается, и те подивились бы гигантских размеров воронке, дОлжной образоваться над начинающей густо седеть макушкой Леонида Николаевича.

Другое дело, что в данную минуту Купцов «человеку из „БМВ“» был не по зубам. Засим, скрипя зубами, он сосредоточился на одиноко бредущей в сторону проспекта Асеевой. Как бы выбирая сейчас из двух зол одно — меньшее и слабейшее.

Плавно, не включая габаритов, «БМВ» вырулил со стоянки и, соблюдая почтительную дистанцию, медленно покатил следом за юрисконсультшей «Магистрали». Держа курс на мерцающую вдали неоновую вывеску с загадочным словом «АСЦЕЛЛА».

Путь к вожделенным алкогольным напиткам неминуемо лежал через импровизированный курительный салон. Так что у возвернувшегося на борт корабля Купцова не оставалось ни единого шанса проскользнуть в банкетный зал незамеченным.

— О, Лёнька! Где тебя черти носят?! — наскочил на приятеля Петрухин и бесцеремонно потянул его в сторону кожаных VIP-кресел. Вальяжно расположившись в которых, дымили «гаванами» Брюнет, Омельчук и — будь он не ладен — Пономаренко.

К ночи резко похолодало, однако окна в салоне были по-прежнему распахнуты. В противном случае находиться в сем невеликом помещении без противогаза было бы весьма затруднительно.

— Господа! А вот и он — наш блудный «магистральный» сын!

— Здравствуй, Леонид Николаевич! Рад тебя видеть, дорогой! — радушно приветствовал Купцова депутат.

— Взаимно, Евгений Богданович.

— Сигару?

— Нет-нет, благодарю. Я недавно снова бросил. Вернее, правильнее будет сказать «приостановил».

— Молодец. А вот я все никак не могу себя заставить.

— А с Никитой Федоровичем, я так понимаю, вы знакомы? — вклиниваясь в обмен любезностями, проформы ради уточнил Брюнет.

— Так точно, — хмуро подтвердил Леонид.

— Не просто «знакомы»! — внес поправку полковник. — Я, можно сказать, самолично выпестовал этого профессионала следствия.

— Равно как самолично уволил, — не без провокационного умысла напомнил Дмитрий.

— Ну тут уж, извиняйте, хлопцы! — развел руками Пономаренко. — В данном случае я был бессилен что-либо сделать. Это ж надо додуматься: ломать дверь и врываться с самочинным обыском в адрес судьи!

— А я, между прочим, не на блины к ней. Врывался.

— Да какая разница — за-ради чего?! Закон есть закон! Я тебе, Леонид Николаевич, больше скажу: хорошо еще, что малой кровью, одним увольнением тогда обошлось. А ведь вполне могло и до уголовного дела дойти.

— Даже так? — удивился Омельчук.

Он был не в курсе милицейских злоключений Купцова и до сей поры пребывал в полной уверенности, что в команду Брюнета бывший следак попал манимый исключительно длинным — не рублем, но баксом.

— Именно! — подтвердил Пономаренко. — Мне тогда из Москвы о-очень серьезные люди звонили/намекали/давили. Жаждали крови и показательного процесса.

— То есть я вам, господин полковник, еще и спасибо сказать должен? — ощетинился Купцов.

— Не помешало бы.

— Вот уж дудки!

— А давай я заместо него скажу? — гася на правах хозяина страсти, предложил Брюнет. — Спасибо тебе, Никита Федорович, за столь ценного кадра! Ежели что-то подобное в обозримом будущем ты из своего ведомства выбрасывать станешь, не сочти за труд, набери меня — с удовольствием подберу.

— Это вряд ли, — самодовольно усмехнулся Петрухин. — Откуда ему взяться, подобному-то? Мы с Лёнькой — люди из раньшего времени. Эксклюзивные, можно сказать, экземпляры. В нонешних органах таких уже не делают. Правда, Николаич?

Ни подтвердить, ни опровергнуть последний тезис Купцов не успел.

Заглушая доносящуюся из зала живую музыку, где-то совсем рядом с ценителями сигар раздался заставивший всех присутствующих вздрогнуть столь же живой, нарастающий грохот мотора, и через открытые корабельные окна с перехлестом обрушилась речная волна.

Следом в салон влетел невеликий, размером с ладонь, плоский серебристого цвета предмет. Он шлепнулся аккурат посередь столика с напитками, и вдогонку за водными брызгами по салону разлетелись брызги стекла.

— Эт-та еще чё за хрень?! — инстинктивно пригнувшись, выругался Петрухин. — Витя?! Сей перформанс входит в программу нашего шоу или как?

— Какой там, в жопу, перформанс?! Вла-ад! — истошно заорал Голубков. Так уж получилось, что его, единственного из присутствующих, окатило студеной невской водичкой буквально с ног до головы. — Какого черта здесь происходит?!

Телохранитель Брюнета метнулся к окнам, по пояс высунулся наружу и всмотрелся в речной полумрак.

А там, метрах в тридцати ниже по течению, заложив эффектный вираж, выходила на обратное глиссирование парочка на гидроцикле.

— Виктор Альбертович! Это… Это аквабайкеры резвятся!

— Херайкеры!!! Ван Ваныч! — окликнул Брюнет начальника своей СБ, который в данный момент пьяно клевал носом в бархате кресла. — Настал твой звездный час! Рассупонивай барсетку и прострели им мотор на хрен!

— Да вы чего?! — переполошился слуга закона Пономаренко. — Не вздумайте! Еще ненароком людей зацепите!

— Да мне насрать! — не унимался «опущенный» юбиляр. — Посмотри, что эти уроды с моим костюмом сотворили!

В ответ на сей призыв Комаров отчего-то сбледнул лицом и, втянув голову в плечи, виновато промямлил:

— А я… я сегодня того… не при оружии. Праздник ведь, все дела…

— Ну вот! В кои-то веки предоставилась возможность опробовать наградной маузер и — на тебе. Не при оружии безупречный наш! Тьфу!

Здесь следует пояснить, что при выходе на выслуженный (а точнее будет сказать — «высиженный») милицейский пансион полковник Комаров, пользуясь разветвленными связями в руководстве Главка, выпросил себе на дембель поистине царский подарок — служебный ПМ. Разумеется, без патронов, но вполне себе боевой. На рукоятку коего, для пущего эффекта, была привинчена табличка с каллиграфическим текстом: «Безупречное оружие — безупречному служаке». С тех пор сей предмет фетиша Иван Иваныч постоянно таскал с собой. Причем, вопреки всем наставлениям и инструкциям, не в кобуре, которую при его комплекции нахлобучивать крайне хлопотно, а в барсетке. Зачем таскал? А шут его знает! Быть может, то был один из его фрейдистских комплексов. Не секрет, что один и тот же мужчина без оружия может выглядеть как тютя и размазня, а дай ему в руки ствол — и он уже ощущает себя героем. Словом, такой вот искусственный заменитель Комаровского фаллоса, давно отслужившего свое по причине неумеренного пьянства и каждодневных стрессов, вызванных тяготами несений штабной милицейской службы.

Тем временем стартовавший в обратном направлении гидроцикл почти впритык пронесся вдоль ресторанного борта, и в курительный салон влетел очередной «подарочек». На сей раз угодив прямехонько в висевший на стене эстамп.

Эстамп, понятное дело, гикнулся, а буквально через пару секунд «подарочек № 2» издал оглушительный хлопок, и из него густо повалил белый, густо-концентрированный удушливый дым.

— Аэрозоль!!! — сообразив первым, завопил Дмитрий. — Лица!!! Морды тряпками, одеждой закрываем!!! ВСЕ!!!! БЫСТРО!!!!..