— Есть такое дело, — подтвердил Петрухин. — Не помнит Татьяна этого звоночка.

— Какая Татьяна?

— Секретарша «Манхэттена».

— Так вы и это уже прокачали? Ну вы даете, мужики! А с какого номера звонил убийца, тоже знаете?

— Само собой. Расклад покамест вырисовывается такой: исполнителей, похоже, было двое. Незадолго до убийства ими самими либо кем-то третьим, но для них по паспорту жителя Гатчины Нечаева были приобретены две «мегафоновские» сим-карты. Которым суждено было прожить короткую, но яркую жизнь. Одна из симок, та, что, судя по всему, была у стрелка, в день кончины Людоеда отработала тринадцать минут шестнадцать секунд и с тех пор голоса не подавала.

— А вторая?

— Ее «биография» оказалась длинней на одну минуту и три секунды. Столько продолжался звонок в «Манхэттен», имевший место быть сразу после убийства Образцова. И я не склонен думать, что туда звонили поинтересоваться ценами на пряники.

Зеленков задумался:

— Хочешь сказать, что некий наблюдатель сперва убедился, что Людоед благополучно перешел в другое состояние, а потом позвонил и доложился заказчику?

— С вами приятно иметь дело, инспектор Зеленков, — растянулся в довольной улыбке Петрухин. — Похоже, вас еще не до конца скрутила лютая болезнь «водярка мозга».

— А вот мое нынешнее начальство сетует, что у меня напрочь отсутствует креативное мЫшление.

— А ты поменьше разных идиотов слушай.

На столе у Зеленкова затрезвонил служебный телефон, и Костя, немного напрягшись («Господи, пронеси! Лишь бы не боссы!»), ответил:

— Зеленков, слушаю!.. Кто? Ах, да-да, это ко мне. Пропусти… Нет, не надо выписывать… — Костя положил трубку и с облегчением пояснил: — С поста охраны звонили, Купцов подъехал.

— Маладца! Еще не мировой рекорд преодолевания вечерних пробок, но уже к тому близко. Слухай, а что вообще за фирма этот «Манхэттен»? Какие у вас с ними дела?

— Если честно — хреновые дела. Контора-то у них мощная. Будь здоров какая контора — склады, магазины, перевозки. Из Европы продукты гонят, на таможне все схвачено. В общем, крепко стоят ребята. А заправляет там у них Митрофанов Евгений Борисыч. Формально он совсем никто, транспортным отделом, что ли, заведует. Но мазу там держит именно он.

— Прокачивал?

— А как же. Питерский, сорок шесть лет. В девяносто восьмом был осужден Василеостровским судом на пятерочку за разбой. На подхвате у него ходит подельник по тому самому разбою, якобы авторитет Кирюша Коровин, он же — Бодуля. Сам Бодуля за тот случа́й получил восьмерик. Видать, тогда был покруче. Но сейчас — никто, алкаш запойный, урка на незаслуженном отдыхе. В своей Твери он, может, до сих пор и авторитет, но здесь, у нас, мазу держит Митроха. А Бодуля только на подхвате.

— А почему «в своей Твери»? Он что — тверской?

— Тверской, — подтвердил Зеленков. — Тверской алкаш… А что?

— Потом объясню. Значится, говоришь, отношения у «Феникса» с «Манхэттеном» были хреновые?

— В общем — да. Примерно с годик назад наш Людоед затеял строительство в Приморском районе торгово-развлекательного комплекса. Что, как ты сам понимаешь, требует сумасшедших инвестиций. Просто немереных бабок. Тут и подвернулся «Манхэттен» с предложением партнерства. Они были готовы поучаствовать, во-первых, финансово. А во-вторых, предложили в качестве взноса свои таможенные возможности. В комплекс требовалось ввозить немало импортного оборудования, а если «разумно» платить таможенные пошлины, то сэкономить здесь можно круто. Понятна суть?

— Чего же не понять?

— Довольно долго шли переговоры. В таких делах масса нюансов, и каждый хочет выторговать себе наиболее вкусные условия. В общем, я тут не особо компетентен и не буду тебе вкручивать, что чего-то просекаю. Знаю только, что наш Людоед и Митроха вроде бы договорились.

— Вроде бы или точно?

— Договорились, — махнул рукой с сигаретой Зеленцов. — Точно договорились. И уже даже началось строительство. Но в один прекрасный момент к нам приперлись Митроха с Бодулей и ответственно заявили, что их не устраивают условия распределения будущей прибыли. Понятна суть?

— Чего ж не понять? — снова повторил Петрухин.

— Людоед, разумеется, ответил: нет, братцы, отныне это не тема для дискуссии. Поздно пить «боржоми», тем более что его теперь и нет в продаже. Ну а буквально через неделю после этого его и завалили.

— Здесь любой адвокат заметил бы, что «после этого» еще не означает «вследствие этого».

— В принципе — да. Но мы…

— Но мы с тобой, слава богу, не адвокаты. Значится, говоришь, Митроха и Бодуля? — задумчиво произнес Дмитрий. — Какие замечательные бизнес-имена… Акулы рынка! Трогательная смычка начальника транспортного цеха и тверского алкоголика.

— Это кто тут упомянул славный город дедушки Калинина всуе? — задорно вопросил с порога Купцов.

Приятели так увлеклись беседой, что упустили момент его появления в кабинете.

— А ты с какой целью интересуешься? — в тон поинтересовался Петрухин.

— А с такой, что паспорт у гражданина Нечаева был украден о прошлом годе в городе Тверь. Кстати, всем здрасте!

Купцов прошел к столу, по очереди пожал клешни приятелям и по-хозяйски свернул пробку бутылке с минеральной водой. Жадно глотнул.

— Я так понимаю, инспектор, что прокатились вы небесполезно?

— Скорее да, чем нет, — скромно пожал плечами Леонид. — Поскольку нечаевскому пачЬпортику приделали ноги в Твери, а всплыл он в Питере, вполне может статься, что заказали господина Людоеда здесь, но вот исполнителей пригласили из соседнего региона.

— Я практически убежден, что так оно и было, — подтвердил Петрухин.

— А помимо убеждения — есть что-нибудь еще? В пользу этой версии? — осторожно, словно боясь спугнуть удачу, спросил Зеленков.

— Обижаешь, дружище! Естественно.

— Тогда — крыть нечем. Что называется: снимаю перед вами шляпу.

Купцов до дна осушил бутылку минералки и выдохнул о своем, о наболевшем:

— А знаете, братцы, оказывается, стояние в пробках порой настраивает не только на матерщинный, но и на философский лад. Вот и меня, по пути к вам, где-то в районе площади Победы, посетила одна глубокая мыслЯ.

— И какая же? — поинтересовался Костя.

— А что они вообще хотят от нашего расследования?

— Кто они?

— Твои боссы?

— Ну как… Хотят установить заказчика. С доказательствами, разумеется. И еще хотят… э-э-э-э… конфиденциальности.

— Это все понятно. Но какова конечная цель? — уточнил формулировку Купцов. — Просто мой профессиональный опыт свидетельствует, что потерпевший стремится найти своего обидчика в трех случаях.

— Это в каких же?

— Случай первый: он хочет уличить негодяя и сдать властям, каковые вынесут справедливый приговор. Второй: хочет свести счеты сам, по закону мести. И наконец, третий: терпила желает получить денежную компенсацию за свои мытарства. Так каковы мотивы твоих боссов, Костя?

Сигаретный дым в кабинете сгустился до физически ощутимой плотности.

— Они же бизнесмены, — после некоторой паузы ответил Зеленков с улыбкой. Вот только улыбка была невеселой.

— Они же бизнесмены, — повторил вслед за Костей Купцов. И попросил сигарету.

— Ты же бросил, — напомнил Петрухин, протягивая пачку «Мальборо».

— Я не бросил, я — приостановил, — машинально ответил Леонид. Думал он сейчас явно о другом.

В комнате висел слоями дым, трое матерых профи сидели и молчали.

— Значит, говоришь, бизнесмены? — повторил Купцов.

— Бизнесмены.

— Выражаясь старорежимным — «барыги»?

— Типа того.

— Барыга редко мечтает о мести, — резюмировал Леонид.

Он громко закашлялся и сунул только что прикуренную сигарету в переполненную пепельницу.

Барыге не нужна месть. Барыге нужны бабки. Поэтому объятые пламенем камикадзе из «Феникса» не обрушатся на «Манхэттен». Серое нью-йоркское небо, пробитое башнями «Америкэн-интернешенс-билдинга» и «Трамп-билдинга» вторично, после приснопамятного «Фаренгейта 9/11», не вздрогнет от клекота огненных птиц-мстителей. Нет, они, разумеется, туда прилетят, но только для того, чтобы поклевать жемчужных зерен в закромах золотой Уолл-стрит. Чужой «любимый город» может спать спокойно. Потому что… барыге не нужна месть, барыге нужны бабки.