– Мистер Вейн, – прошептала Абигайль, почти касаясь губами его груди.

Его пронзил трепет, все тело напряглось и затвердело.

– Себастьян, – сказал он, прежде чем успел одуматься. – Никто не зовет меня по имени, – добавил он, словно оправдываясь. Не мог же он признаться, что ему просто хочется услышать свое имя из ее уст!

Вейн почувствовал, как Абигайль резко втянула воздух, на мгновение прижавшись к нему своей мягкой грудью.

– Себастьян, – выдохнула она, и он стиснул зубы. Итак, у мисс Уэстон не только очаровательные глаза и безупречные ноги, но и нежный, обольстительный голос. Пожалуй, ему не грозит оказаться в аду за страсть к Абигайль. Он уже там. – Что нам теперь делать?

Почти неосознанно рука Вейна крепче обхватила талию Абигайль. Та не выразила ни малейшего протеста – наоборот, теснее прильнула к нему, перенеся на него часть своего веса. Себастьян обнимал ее правой рукой, что создавало дополнительную нагрузку на его изувеченное колено, но он не обращал на это никакого внимания. Он повернул голову, скользнув губами по ее виску.

– А чего вы хотите, Абигайль?

Если бы она сказала, что хочет как можно скорее найти выход, он так и сделал бы. Выпустил бы ее из объятий и вывел из погруженного во мрак грота, а затем проводил бы домой и сжег эту чертову брошюру, которая заставляет его думать о множестве вещей, которыми они могли бы заняться в темноте. Собственно, Вейн надеялся, что она попросит именно об этом и спасет его от искушения.

– Позавчера в лесу, – прошептала Абигайль, – когда вы сказали, чтобы я перечитала этот рассказ снова, мне показалось… Мне показалось, что вы готовы…

– Поцеловать вас? – закончил он, когда она умолкла, и почувствовал легкий трепет, пронзивший ее. – Вы почувствовали облегчение или сожаление, когда я этого не сделал?

В течение долгого времени Абигайль молчала, и Себастьян медленно выдохнул, сказав себе, что будет рад, если она ответит «облегчение», пусть даже тело его выражало протест.

– Сожаление, – вымолвила Абигайль едва слышно.

Это явилось последней каплей. Вейн приподнял подбородок девушки, пройдясь большим пальцем по ее губам, чтобы убедиться, что не промахнется в темноте.

Несмотря на то, что он оказался в Ричмонде изгоем, Себастьян не был монахом и до войны считался завидным женихом. Тем не менее, прошло слишком много времени, с тех пор как он целовал женщину, вкладывая в поцелуй чувства. А мисс Уэстон… Внезапно Вейну показалось, что он ждал этого поцелуя всю свою жизнь.

Абигайль издала потрясенный звук, когда Себастьян запрокинул ее голову, но приоткрыла губы, позволив ему ощутить их вкус, такой сладкий и жаркий, что Себастьян тут же велел себе остановиться. Но, казалось, его сдержанность и самоконтроль, однажды дав трещину, начали рассыпаться, как песок. Он уронил трость и обнял Абигайль обеими руками. Абигайль привстала на цыпочки, вцепившись в его куртку, и скользнула языком по его языку. Это приглашение, невинное, но дерзкое, заставило Вейна содрогнуться. Его руки переместились на ее поясницу, прижав еще теснее, но вместо того чтобы отстраниться, Абигайль вздохнула и выгнулась ему навстречу. Она пылко отвечала на поцелуй, издавая тихие возбуждающие звуки, которые может издавать только женщина, и Себастьян, быстро терявший способность разумно мыслить, уступил жгучим потребностям своего тела. Обхватив ладонями ее бедра, он крепко прижал их к своему восставшему естеству.

Абигайль ахнула, прильнув губами к его шее. Мысли Себастьяна лихорадочно метались, словно сам дьявол вселился в его сознание, нашептывая всевозможные способы, как он мог бы доставить удовольствие обоим, не лишив девушку невинности. Его кожа горела, пальцы зудели от желания коснуться ее в самых интимных местах, его бедра непроизвольно дернулись, заставив ее ощутить всю степень его возбуждения.

– О боже, – выдохнула Абигайль с хриплыми нотками в голосе. – Это… то, о чем писала леди Констанс?

Эта потрясенная реплика разрушила очарование момента. Себастьян резко отстранился, продолжая удерживать ее за предплечья, но на расстоянии вытянутой руки. Каждая клетка его тела пульсировала от разочарования. Он закрыл глаза и постарался овладеть собой.

– Себастьян!

При звуках своего имени, произнесенного таким приглашающим тоном, Себастьян содрогнулся. Он боялся, что оставит синяки на ее руках, но не мог заставить себя пошевелиться.

– Отчасти, – произнес он сквозь зубы.

– Да, – прошептала Абигайль. – Это нечто большее, не так ли?

Себастьян промолчал. Ответ казался ему слишком очевидным.

– А при свете? – спросила она все с теми же интонациями. – Это так же?

Иисусе! Вейн представил, как занимается с ней любовью, как осыпает поцелуями ее ноги, восхищаясь каждым дюймом прекрасного тела. Он представил ее темно-рыжие волосы, разметавшиеся по обнаженной груди, и ее глаза, потемневшие и затуманившиеся от страсти, когда он приведет ее к вершине блаженства, глубоко погрузившись в нее, как любовник, описанный леди Констанс. Как можно завязать ей глаза и пропустить такое зрелище?

– Нет, – сумел ответить он. – Это лучше, потому что мужчина видит свою избранницу и чувствует ее взгляд на себе. – При этой мысли его тело снова пронзила дрожь. – Полагаю, женщины считают так же.

Последовавшее молчание казалось более оглушительным, чем его слова.

– О, – сказала наконец Абигайль голосом, севшим от желания. – Лучше, чем… это?

В сто раз лучше, безмолвно ответил Вейн. И в тысячу раз хуже для него, если он не сможет обуздать эту мучительную потребность. Нащупав ногой трость, Себастьян нагнулся и поднял ее.

– Давайте поищем дорогу назад, – сказал он, крепко взяв Абигайль за руку и начав медленный и методичный поиск направления, которое выведет их из этой проклятой пещеры.

– Вы сердитесь? – спросила Абигайль с ноткой замешательства в голосе.

– Только на себя.

– Почему? – Не дождавшись ответа, она сжала его руку. – Я… хотела, чтобы вы поцеловали меня, – сказала она, как будто он не знал.

– Это было больше, чем просто поцелуй.

– Знаю. – На этот раз он уловил в ее голосе улыбку, едва заметное удовлетворение женщины, которая осознала свою притягательность для мужчины. Это заявление еще больше воспламенило его.

– Наверное, мне не следует этого говорить, но я всегда гадала, читая сочинения леди Констанс, насколько они правдивы… – Она помолчала. – Вы считаете меня распущенной, раз я читала их?

Боже милостивый, только не это!

– С какой стати?

– Ну… потому что эти рассказы бесстыдны и порочны.

– Что бесстыдно? Страсть? Наслаждение? – Вейн остановился, повернувшись к ней лицом, хотя темнота вокруг них оставалась непроницаемой. – Уверяю вас, в них нет ничего бесстыдного или порочного, если обе стороны хотят этого.

Ее дыхание участилось.

– Даже если любовники не женаты?

Себастьян молча закрыл глаза. Не мог же он сказать ей, что брак ничего не меняет, что можно испытать страсть и наслаждение, даже не приближаясь к викарию! Мисс Уэстон была богатой наследницей, предназначенной в жены какому-нибудь удачливому парню, и Вейн был уверен, что она будет счастлива.

– Мне не с чем сравнивать. Я не был женат, – нашелся он наконец с ответом.

– Я тоже, – заметила Абигайль без всякой необходимости. – Но, возможно, бесстыдство и порочность делают это даже более приятным.

Себастьян сбился с шага и чуть не упал, споткнувшись о собственную трость.

– Уверен, это так же приятно в браке.

– Как вы можете быть уверены?

Себастьян едва ли был способен соображать. Они, наверное, бродят кругами в этом стеклянном зале из-за его неспособности думать о чем-либо, кроме плотских наслаждений и того факта, что Абигайль Уэстон более темпераментна, чем следовало бы. Возможно, не настолько, как леди Констанс, которая действительно казалась бесстыдной в своих похождениях, но весьма и весьма для его ослабевшей воли. Если он когда-нибудь займется любовью с Абигайль Уэстон, сказал себе Вейн, то в более подходящем месте, чем темная холодная пещера, потому что хочет видеть каждый проблеск восторга на ее лице. Ах, если бы только он не прочитал этот проклятый рассказ…