Тесса повернулась и открыла дверь, чтобы войти в палату, но рука Сэма перехватила ее запястье.

— Мисс Маркленд, как я уже сказал, я жду от вас только ответов на несколько вопросов. Но, увы, пока безуспешно. А если бы мне вдруг пришло в голову вас очаровать, то, поверьте, я бы уже давно достиг цели.

— На твоем месте, Лапуля, — раздался вдруг голос из палаты, — я не поручилась бы за это!

Тесса от изумления открыла рот.

— Лапуля? — ошарашенно произнесла она. — Это вы — Лапуля?

— А что, по-моему, хорошее прозвище! Вы что-то имеете против? — Сэм старался казаться невозмутимым, но Тесса не без злорадства заметила, что он готов от неловкости провалиться сквозь землю.

— Прозвище очень даже милое, — поспешила уверить она. Сэм рассеянно отпустил руку Тессы, и она вошла в палату.

— Наконец-то, Солнышко!..

— Мы уже начали беспокоиться…

— Значит, ты встретилась с Лапулей?.. Ну и как он тебе?..

— Орел, не так ли?

Нестройный хор старушечьих голосов, перебивавших друг друга, заставил Сэма застыть на месте от удивления.

Его бабушка была в палате не одна.

«Сколько же здесь этих старушенций?» — ужаснулся он.

Решив, что нападение — лучшая защита, Сэм решительно шагнул в палату. Его приветствовали четыре пары возбужденно горящих старушечьих глаз и четыре сияющие улыбки.

— Лапуля!..

— Слава Богу, наконец-то!..

Четверо не очень молодых пташек защебетали наперебой:

— Сначала все шло замечательно…

— Слава Богу, ничьей вины…

— Очень милые врачи в этой больнице… И сестры тоже…

— Бедная Солнышко…

Тесса стояла посреди палаты. И действительно светилась, польщенная всеобщим вниманием. Сэм же чувствовал себя несчастным утопающим, которому неоткуда ждать помощи.

— Милые дамы, — произнес он, стараясь перекрыть нестройный хор старушечьих голосов, — я прошу тишины!

Тишина тут же установилась.

Сэм посмотрел на бабушку, молодцевато вскинув бровь:

— Привет, бабуля! Я вижу, скучать тебе тут не приходится! Признавайся, какую хитрость ты использовала, чтобы затащить сюда своих подружек?

— Ай-яй-яй, Лапуля! — Флосси поцокала языком. — Что ты такое говоришь? Когда это я прибегала ко всяким хитростям?

— По-моему, ты делаешь это всякий раз, когда не удается достичь цели законным путем.

Старушка лукаво улыбнулась:

— На этот раз все законно. — Она выпростала морщинистые руки из-под одеяла. — Я просто заявила, что мне здесь будет одиноко. — Голос ее звучал патетически. — И что Эллен, Ханна и Мардж будут вести себя тише воды…

— Ты говорила кому-нибудь, что ты моя бабушка?

Не помню, может быть, и упомянула… — Она задумчиво прищурилась. — Впрочем, да. Я попыталась убедить их, что тебе будет неуютно от мысли, как мне здесь одиноко…

Тесса прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Уж она-то могла поручиться, что здесь все в лепешку разобьются, чтобы исполнить любой каприз бабушки доктора Колдуэлла. Никто, если только он не полный идиот, не захочет портить отношения с Сэмом Соколиный Глаз, как его тут называли, а значит, и с его бабулей. Ведь Колдуэллы более века назад стали основателями, а затем постоянными главными спонсорами больницы Сейнт-Суизинз, к тому же многие из них имели здесь врачебную практику. Сэму было достаточно принадлежать к этой семье, чтобы войти в совет больницы.

— Ты неисправима, бабуля!

Сэм откинул одеяло и отстегнул шину, фиксировавшую ногу бабушки. Тесса невольно вздрогнула при виде распухшей и покрасневшей ноги.

Сэм тронул ее пальцами. Тесса ожидала, что старушка вскрикнет от боли, но услышала лишь легкий всхлип, скорее похожий на вздох облегчения. Длинные тонкие пальцы Сэма колдовали над бабушкиной ногой, снимая боль.

«Удивительно, — подумала Тесса, — что пальцы этого прагматичного сухаря могут так нежно касаться тела больного, так легко скользить…»

Она вдруг вспомнила, как эта же рука несколько минут назад сжимала ее запястье, но тут же отогнала это воспоминание.

— Увы, бабуля, тебе придется на много недель быть прикованной к инвалидной коляске. Впрочем, ты еще легко отделалась, могло быть и похуже. — Сэм выпрямился и накинул одеяло на ноги пострадавшей. — Кто-нибудь расскажет мне, черт побери, как это произошло?

Четыре голоса заверещали наперебой, и палата вновь превратилась в сумасшедший дом.

— Слава Богу, ничьей вины тут нет…

— Солнышко хотела встретить нас у выхода…

— Но нам захотелось тряхнуть стариной, прогуляться пешком до стоянки…

— А когда мы сели в машину…

— Солнышко думала, что Флосси закрыла дверь…

— Но дверь не закрылась, потому что я…

— …потому что Ханна прищемила пальто…

— И Флосси открыла дверь и вышла, а Солнышко не знала…

— Она поехала, и нога Флосси попала под колесо…

— И представь себе, Сэм, она приподняла фургон и освободила мою ногу…

— В общем, история, как в журналах пишут…

— Полиция признала, что вины Солнышка здесь нет…

— Даже не потребовали права…

— Солнышко не стала вызывать «скорую», хотела сама меня отвезти в больницу…

— Но полицейский — очень милый! — сказал, что она не сможет вести машину, слишком переволновалась, и сам нас довез…

— И не сердись на Солнышко, а то я не буду с тобой разговаривать…

— Не будешь разговаривать? — усмехнулся Сэм. — Можно подумать, я тебя не знаю! Да ты ведь и трех минут помолчать не можешь!

Тесса пыталась сохранять спокойствие, но дрожащие губы выдавали ее. В мозгу лихорадочно проносились картины нелепого происшествия. Голова ее шла кругом, в ушах гудело, а сердце словно бы сдавило железным обручем.

Она заставила себя взглянуть на Сэма, уверенная, что улыбка его предназначалась лишь бабушке, но не ей. Так и есть — стоило ему перевести взгляд на Тессу, как лицо его моментально стало каменным, и Тесса почувствовала, что сердце ее проваливается куда-то в желудок.

— Вас смотрели врачи? — сухо спросил он.

— Меня? Зачем? Я в полном порядке. Единственный пострадавший в этой истории — ваша бабушка.

— По-моему, вас не мешало бы осмотреть, — произнес он. — Вы что-то подозрительно бледны… Позвольте мне…

Тесса представила себе Сэма: вот он склонился над ней, вот слушает сердце, нащупывает пульс своими волшебными пальцами… От этой мысли ей почему-то стало не по себе.

— Не стоит волноваться, я в полном порядке. Ей-богу. — Она дотронулась до шелкового платочка на груди, улыбаясь ему той улыбкой, которая когда-то сводила с ума всю Америку. Действует безотказно, и на этот раз улыбка возымела эффект.

«Да, — подумала Тесса, — похоже, это единственное, что осталось у меня от моего блистательного прошлого».

Сэм заморгал и подошел к ней ближе. Довольная эффектом, Тесса вновь повернулась к престарелым подругам.

— Я отвезу вас, милые леди, — произнесла она. — О вас, должно быть, уже беспокоятся дома…

Три старушки, как по команде, открыли было рты, но Флосси опередила их, подняв руку:

— Я попросила нашу любезную медсестру вызвать такси. — Она посмотрела на часы под потолком. — Солнышко, будь другом, сбегай посмотри, должно быть, оно уже здесь.

«Солнышко» сразу же поняла намек:

— Я думаю, таксист уже заждался. Я провожу ваших подруг, Флосси. — Она пожала руку старушки. — Вам следует сейчас побыть наедине… — Она с невинным видом посмотрела на Сэма. — Наедине с Лапулей.

Ответом ей был сдержанный смешок. Значит, слухи не подтвердились — Сэм Соколиный Глаз все-таки не напрочь лишен чувства юмора. Жаль, тем меньше поводов презирать его.

Флосси сжала руку Тессы:

— Обещай, голубушка, что вернешься попрощаться со мной.

— Флосси, вам нужен покой. — Тесса вовсе не горела желанием, избавившись наконец от компании Лапули, снова возвращаться сюда. — К тому же, мне кажется, вашему внуку не терпится побыть наедине с бабушкой.

— Ну что вы, разве я посмею лишать бабушку вашего общества, коль оно ей столь приятно! — Решив, что его ядовитая реплика должна напрочь уничтожить Тессу, Сэм с торжествующим видом прислонился к стене, скрестив руки на груди.