Геомагнитные исследования показали, что вся вершина холма была застроена некими округлыми сооружениями. По меньшей мере, десять построек предстоит раскопать в ближайшие годы. По оценкам ученых, в земле покоится еще и более полутора сотен каменных столбов, очевидно, тоже украшенных рельефами.

Все реже археологи говорят о «мануфактуре»; все чаще — о том, что здесь находилось крупное межплеменное святилище эпохи неолита. Разумеется, пока ничего нельзя сказать о том, каких верований придерживались люди, приходившие сюда, но не вызывает сомнений, что мысли о чем-то трансцендентальном, отвлеченном уже тогда заботили их.

В ту пору местные жители — эти якобы «примитивные охотники и собиратели» — даже не умели изготавливать керамику. Не случайно эта эпоха так и называется «акерамическим неолитом». Еще труднее было представить себе, что эти «бродяги» займутся строительством храмов.

Известно, что в эпоху неолита, повинуясь воле вождей, жрецов и старейшин, люди возводят грандиозные каменные постройки, где почитают понятных им природных богов. Сии столпы и опоры защищают урожаи и скот древних пастухов и пахарей от порчи и падежа. Однако никогда еще ученые не находили святилища, возведенного в ту эпоху, когда наши предки не знали ни земледелия, ни скотоводства. Считалось, что изысканная архитектура сакральных сооружений зародилась гораздо позже, когда люди стали переходить к оседлому образу жизни.

Дикари же, погрязшие в своем первобыте, могли только поклоняться ручьям и горам, почитать деревья и животных, но вовсе не строить им «дома богов».

Кроме того, строительство крупных архитектурных комплексов, вроде обнаруженного в Гёбекли-тепе, предполагало, что в обществе произошло разделение труда: одни люди неделями возводили стены и колонны, другие добывали для них пищу. Наверняка в Гёбекли-тепе несколько сот человек жили круглый год. Это были служители культа, строители новых храмов или обелисков, купцы, выменивавшие товар. Всем им надо было чем-то питаться. Возможно, местные жители стали возделывать дикие злаки, чтобы всегда иметь под рукой пищу. Религиозное сознание заставило древних людей отправиться в глухой, уединенный край — на ничейную землю, не занятую ни одним племенем. Чтобы выжить здесь, наверное, пришлось переменить свой образ жизни и от сбора пищи перейти к ее выращиванию.

Впрочем, в ту далекую эпоху природа здешних краев благоволила людям. Здесь росли просторные дубравы, в которых бродило много зверья. Часто встречались рощи фисташковых деревьев. На лугах паслись стада копытных животных. Местность изобиловала ценным поделочным материалом — полупрозрачным обсидианом, или вулканическим стеклом, образовавшимся после извержений вулканов.

Впоследствии, быть может, потомки тех же самых «дикарей» основали на юге современной Турции один из древнейших городов планеты — Чатал-Гуюк.

Около 7500 года до нашей эры поселение в Гёбекли-тепе внезапно пустеет. Происходит нечто странное: грандиозное святилище засыпают землей. Вот так — в «законсервированном» виде — оно простоит почти десять тысяч лет, прежде чем сюда придут археологи. Именно благодаря тому, что святилище в Гёбекли-тепе было тщательно засыпано, его удалось точно датировать.

Можно только гадать о причинах, заставивших «возвратить в прах» святилище, служившее верой и правдой веками. Вот лишь некоторые «размышления вслух».

Впоследствии внутри помещений были возведены дополнительные стены. Они загораживали «звериные рельефы», замуровывали их. Очевидно, местная паства, научившись возделывать землю, стала поклоняться другим божествам. После того, как святилище было погребено под землей, никто не отважился здесь селиться. Очевидно, Гёбекли-тепе стал запретной, табуированной зоной. Люди отвернулись от древних богов, но гнева их боялись, как и много веков назад.

По одному из предположений Шмидта, «Гёбекли-тепе было обителью мертвых. С самого начала жрецы готовились закопать все эти постройки». Возможно, это было единственное в своем роде святилище во всем регионе. Ведь, несмотря на все усилия турецких археологов, им так и не удалось найти другого подобного святилища.

Вспоминается также один из величайших памятников индонезийской культуры — храм Боробудур на острове Ява. Строительство храма, прославляющего Будду, началось в конце VIII века нашей эры. Когда же сто лет спустя к власти на Яве вновь пришли поклонники бога Шивы, они намеревались разрушить Боробудур, но, опередив их, буддисты засыпали храм землей. Под ее слоем он хорошо сохранился, и лишь в середине XIX века вновь был открыт археологами. Может быть, и святилище в Гёбекли-тепе засыпали, чтобы спасти отчую веру от идолопоклонников? В любом случае оно сохранилось в идеальном для археологов виде.

А бояться, наверное, было чего! В VIII тысячелетии до нашей эры образ жизни людей, населявших Переднюю Азию, разительно меняется. Культура охотников и собирателей уходит в прошлое, уступая место возделыванию земли — занятию, о котором древние жрецы Гёбекли-тепе могли бы сказать библейскими стихами: «Проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей… и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3, 17-19).

Проклятия жрецов не слушали. Их святилища забыли. Ритуалы и магические знания, которыми владели они, чтобы приманивать зверя, были отвергнуты на века. И тогда жрецы возвратили храм в прах, из которого некогда «он был взят». Пусть покоится он, пока не вернется вера.

В это время люди предпочитают селиться не в глуши лесов и гор, где нехоженые тропы ведут к непуганому зверью, а на берегах рек и озер, в голых степях и обширных долинах — везде, где имелась земля, пригодная для обработки, вода для орошения полей и пастбища для тучных стад скота. Культ, исповедуемый «пастырями овец» и земледельцами, вполне осязаем: это культ плодородия. О нем напоминают керамические фигурки богинь с пышными женственными формами (около 7000 года до нашей эры начинается «керамический неолит»).

Но до этого были — две тысячи лет «циклопического строительства». И сама техника возведения зданий поколебала наши представления об эпохе неолита.

Стены древнейшего в мире святилища в самом деле разрисованы некими абстрактными значками, которые повторяются в произвольном порядке. Эти навязчивые узоры из символов навели археологов на мысль, что за графическими комбинациями, возможно, скрываются слова и фразы. Тема, конечно, щекотливая, и надо проявлять крайнюю осторожность, говоря об этом. Но судите сами: громадные рукотворные столбы, и на них нанесены самые разные значки: «Н», «перевернутое Н», «Н с овалом», круг, горизонтальный и вертикальный полумесяц, горизонтальная планка. Рядом с ними — стилизованные «алефы» несусветной древности: значки, в очертаниях которых легко угадываются бычьи головы, фигурки лис и овец, змеи, свернувшиеся клубком, пауки.